МАПАМ

МАПАМ (Объединённая рабочая партия)
מפ"מ
Дата основания:	январь 1948
Дата роспуска:	1997
Штаб-квартира:	Иерусалим
Идеология:	социализм
Союзники и блоки:	«Авода» (Рабочая партия Израиля), «РАЦ», «Шинуй», ШАС

К:Политические партии, основанные в 1948 году

МАПА́М (ивр. ‏מפ"ם‏‎) — одна из политических партий, существовавших в подмандатной Палестине / Израиле, одна из предшественниц существующей ныне левой партии Мерец-Яхад.

Название

МАПАМ является акронимом, как и названия большинства других политических партий Израиля. Полное название партии: Объединённая рабочая партия (ивр. ‏מפלגת הפועלים המאוחדת‏‎).

История

Партия была основана в январе 1948 г. левым крылом движения сионистов-социалистов «Поалей Цион» («Рабочие Сиона») и движением «Хашомер Хацаир» («Молодая гвардия»). Партия провозгласила приверженность маркистско-ленинской идеологии и придерживалась просоветской и просталинской политики. Партия опиралась на киббуцное движение «Киббуц Арци». На первых выборах в кнессет партия получила 19 мест, но из за своей просоветской ориентации не была включена в правительство Давида Бен-Гуриона.

На выборах 1951 г. представительство партии в кнессете сократилось до 15 мест. Партия вновь не вошла в правительство. МАПАМ явилась первой партией Израиля, среди депутатов кнессета от которой были арабы (Ростам Бастуни).

Пражские политические процессы (суд над Рудольфом Сланским и др. руководителями Коммунистической партии Чехословакии) привели к отходу партии от явно просоветской ориентации. Среди обвиняемых на этих процессах большинство было евреями. Среди обвиняемых был и представитель МАПАМ в Праге Мордехай Орен. После доклада Н.С. Хрущёва на XX съезде КПСС МАПАМ отказалась от ультралевой идеологии. Это явилось причиной раскола в партии. Были созданы «Левая фракция» и партия «Независимое рабочее единство». Позже руководители «Левой фракции» Моше Снэ и Авраам Берман присоединились к Коммунистической партии Израиля. Партия была включена в правительство Израиля после выборов 1955 г.

После выборов в кнессет в 1965 г. партия потеряла голоса и получила восемь мест. Тем не менее, она была включена в правящую коалицию. Партия присоединилась к блоку «Маарах» вместе с партиями Мапай, Ахдут ха-Авода и Рафи. Партия оставалась в составе этого левого блока вплоть до выборов 1984 г. Причиной выхода из блока явилось решение Шимона Переса образовать правительство национального единства вместе с партией «Ликуд». Из-за потери влияния перед выборами в кнессет 1992 г. партия вошла в блок Мерец вместе с партиями «Рац» (Движение за гражданские права) и «Шинуй» (обновление). Блок вошёл в правительство, сформированное после выборов лидером партии «Авода» Ицхаком Рабином. Руководитель МАПАМ Яир Цабан был назначен министром абсорбции.

В 1997 г. партия прекратила своё существование.

Наиболее известные руководители партии

Меир Яари, Исраэль Галили, Ицхак Бен-Аарон, Моше Снэ, Яаков Хазан, Хаим Орон, Яир Цабан

Депутаты кнессета от партии МАПАМ

• 1-й кнессет. 25/01/1949 – 30/07/1951 Моше Арам, Менахем Бадер, Дов Бар-Нир, Исраэль Бар-Иегуда, Ицхак Бен-Аарон, Мордехай Бентов, Яаков Хазан, Исраэль Галили, Фейге Иланит, Ханна Ламдан (Лернер), Давид Лившиц, Нахум Нир, Элиэзер Пери, Элиэзер Премингер, Берил Раптор, Менахем Рацон, Яаков Рифтин, Хана Рубин, Моше Снэ, Ицхак Табенкин, Меир Яари, Аарон Зислинг

• 2-й кнессет. 26/07/1955 – 03/11/1959 Моше Арам, Исраэль Бар-Иегуда, Ростам Бастуни, Ицхак Бен-Аарон, Мордехай Бентов, Авраам Берман, Яаков Хазан, Ханна Ламдан (Лернер), Давид Лившиц, Элиэзер Пери, Яаков Рифтин, Хана Рубин, Моше Снэ, Меир Яари, Аарон Зислинг

• 3-й кнессет. 26/07/1955 – 03/11/1959 Исраэль Барзилай, Мордехай Бентов, Яаков Хазан, Юссуф Хамис, Ицхак Ицхаки (Лишовский), Яаков Рифтин, Хана Рубин, Эмма Тальми, Меир Яари, Хаим Иегуда

• 4-й кнессет. 03/11/1959 – 15/08/1961 Исраэль Барзилай, Мордехай Бентов, Яаков Хазан, Юссуф Хамис, Йосеф Кушнир, Яаков Рифтин, Хана Рубин, Эмма Тальми, Меир Яари, Хаим Иегуда

• 5-й кнессет. 15/08/1961 – 02/11/1965 Исраэль Барзилай, Мордехай Бентов, Яаков Хазан, Юссуф Хамис, Йосеф Кушнир, Яаков Рифтин, Хана Рубин, Виктор Шем-Тов, Эмма Тальми, Меир Яари

• 6-й кнессет. 02/11/1965 – 28/10/1969 Реувен Арази, Яаков Хазан, Натан Пелед, Шломо Розен, Виктор Шем-Тов, Эмма Тальми, Меир Яари, Абдул-Азиз Зоаби

• 8-й кнессет. 31/12/1973 – 17/05/1977 Иегуда Драницки, Аарон Эфрат, Чика Гроссман-Оркин, Элиэзер Роннен, Меир Тальми, Дов Закин

• 11-й кнессет. 23/07/1984 – 01/11/1988 Элазар Гранот, Чика Гроссман-Оркин, Амира Сартани, Виктор Шем-Тов, Яир Цабан, Мухаммед Ваттад, Гади Яцив

• 12-й кнессет. 01/11/1988 – 23/06/1992 Хуссейн Фарис, Хаим Орон, Яир Цабан

Ссылки

• [www.knesset.gov.il/faction/eng/FactionPage_eng.asp?PG=28 История партии на сайте кнессета (на английском языке)]

Отрывок, характеризующий МАПАМ

Как ни лестно было французам обвинять зверство Растопчина и русским обвинять злодея Бонапарта или потом влагать героический факел в руки своего народа, нельзя не видеть, что такой непосредственной причины пожара не могло быть, потому что Москва должна была сгореть, как должна сгореть каждая деревня, фабрика, всякий дом, из которого выйдут хозяева и в который пустят хозяйничать и варить себе кашу чужих людей. Москва сожжена жителями, это правда; но не теми жителями, которые оставались в ней, а теми, которые выехали из нее. Москва, занятая неприятелем, не осталась цела, как Берлин, Вена и другие города, только вследствие того, что жители ее не подносили хлеба соли и ключей французам, а выехали из нее.


Расходившееся звездой по Москве всачивание французов в день 2 го сентября достигло квартала, в котором жил теперь Пьер, только к вечеру.
Пьер находился после двух последних, уединенно и необычайно проведенных дней в состоянии, близком к сумасшествию. Всем существом его овладела одна неотвязная мысль. Он сам не знал, как и когда, но мысль эта овладела им теперь так, что он ничего не помнил из прошедшего, ничего не понимал из настоящего; и все, что он видел и слышал, происходило перед ним как во сне.
Пьер ушел из своего дома только для того, чтобы избавиться от сложной путаницы требований жизни, охватившей его, и которую он, в тогдашнем состоянии, но в силах был распутать. Он поехал на квартиру Иосифа Алексеевича под предлогом разбора книг и бумаг покойного только потому, что он искал успокоения от жизненной тревоги, – а с воспоминанием об Иосифе Алексеевиче связывался в его душе мир вечных, спокойных и торжественных мыслей, совершенно противоположных тревожной путанице, в которую он чувствовал себя втягиваемым. Он искал тихого убежища и действительно нашел его в кабинете Иосифа Алексеевича. Когда он, в мертвой тишине кабинета, сел, облокотившись на руки, над запыленным письменным столом покойника, в его воображении спокойно и значительно, одно за другим, стали представляться воспоминания последних дней, в особенности Бородинского сражения и того неопределимого для него ощущения своей ничтожности и лживости в сравнении с правдой, простотой и силой того разряда людей, которые отпечатались у него в душе под названием они. Когда Герасим разбудил его от его задумчивости, Пьеру пришла мысль о том, что он примет участие в предполагаемой – как он знал – народной защите Москвы. И с этой целью он тотчас же попросил Герасима достать ему кафтан и пистолет и объявил ему свое намерение, скрывая свое имя, остаться в доме Иосифа Алексеевича. Потом, в продолжение первого уединенно и праздно проведенного дня (Пьер несколько раз пытался и не мог остановить своего внимания на масонских рукописях), ему несколько раз смутно представлялось и прежде приходившая мысль о кабалистическом значении своего имени в связи с именем Бонапарта; но мысль эта о том, что ему, l'Russe Besuhof, предназначено положить предел власти зверя, приходила ему еще только как одно из мечтаний, которые беспричинно и бесследно пробегают в воображении.
Когда, купив кафтан (с целью только участвовать в народной защите Москвы), Пьер встретил Ростовых и Наташа сказала ему: «Вы остаетесь? Ах, как это хорошо!» – в голове его мелькнула мысль, что действительно хорошо бы было, даже ежели бы и взяли Москву, ему остаться в ней и исполнить то, что ему предопределено.
На другой день он, с одною мыслию не жалеть себя и не отставать ни в чем от них, ходил с народом за Трехгорную заставу. Но когда он вернулся домой, убедившись, что Москву защищать не будут, он вдруг почувствовал, что то, что ему прежде представлялось только возможностью, теперь сделалось необходимостью и неизбежностью. Он должен был, скрывая свое имя, остаться в Москве, встретить Наполеона и убить его с тем, чтобы или погибнуть, или прекратить несчастье всей Европы, происходившее, по мнению Пьера, от одного Наполеона.
Пьер знал все подробности покушении немецкого студента на жизнь Бонапарта в Вене в 1809 м году и знал то, что студент этот был расстрелян. И та опасность, которой он подвергал свою жизнь при исполнении своего намерения, еще сильнее возбуждала его.
Два одинаково сильные чувства неотразимо привлекали Пьера к его намерению. Первое было чувство потребности жертвы и страдания при сознании общего несчастия, то чувство, вследствие которого он 25 го поехал в Можайск и заехал в самый пыл сражения, теперь убежал из своего дома и, вместо привычной роскоши и удобств жизни, спал, не раздеваясь, на жестком диване и ел одну пищу с Герасимом; другое – было то неопределенное, исключительно русское чувство презрения ко всему условному, искусственному, человеческому, ко всему тому, что считается большинством людей высшим благом мира. В первый раз Пьер испытал это странное и обаятельное чувство в Слободском дворце, когда он вдруг почувствовал, что и богатство, и власть, и жизнь, все, что с таким старанием устроивают и берегут люди, – все это ежели и стоит чего нибудь, то только по тому наслаждению, с которым все это можно бросить.
Это было то чувство, вследствие которого охотник рекрут пропивает последнюю копейку, запивший человек перебивает зеркала и стекла без всякой видимой причины и зная, что это будет стоить ему его последних денег; то чувство, вследствие которого человек, совершая (в пошлом смысле) безумные дела, как бы пробует свою личную власть и силу, заявляя присутствие высшего, стоящего вне человеческих условий, суда над жизнью.