Ленинаван (Нагорный Карабах)

Пгт Шихарх, Марага азерб. Şıxarx, арм. Մարաղա Страна Азербайджан/Нагорно-Карабахская РеспубликаАзербайджан/Нагорно-Карабахская Республика Район Мартакертский/Тертерский район Координаты 40°19′18″ с. ш. 46°54′20″ в. д.40.32167° с. ш. 46.90556° в. д. / 40.32167; 46.90556    Прежние названия Маргушеван, Ленинаван Часовой пояс UTC+4, летом UTC+5 Шыхарх Марага

К:Статьи о населённых пунктах без категории на Викискладе

Шихарх (азерб. Şıxarx), Марага (арм. Մարաղա) — посёлок городского типа в Закавказье.

Международно-правовой статус села

Согласно административно-территориальному делению Азербайджанской Республики, фактически контролирующего посёлок, расположен в Тертерском районе Азербайджана, согласно административно-территориальному делению Нагорно-Карабахской Республики - в Мартакертском районе НКР.

Прежние названия

30.06.1954 село Маргушеван и село Марага обьеденили в один посёлковый совет, и дали название Ленинаван,и с 30.06.1954 — по 29.12.1992 село Ленинаван.

География

Расположен на правом берегу р. Тертер (приток Куры), в 24 км к Ю.-З. от ж.-д. станции Барда.

Хозяйство

В селе действовали семеноочистительный и винный заводы.

Административное подчинение

До карабахского конфликта село было расположено в Мардакертском районе НКАО на границе с Мир-баширским (Тертерским) районом АзССР.

Население

По переписи 1989 года в СССР в Ленинаване (маргушеван+марага) жило 9660 армян 10 азербайджанцев 45 русских,

События в апреле 1992 года

10 апреля 1992 года Марага- была атакована азербайджанскими вооруженными формированиями. Село Марага длительное время подвергалось интенсивным артобстрелам, в результате чего еще до событий 10 апреля в селе имелось значительное количество разрушений. Во время штурма и после него многие жители села погибли, произошла Резня в Мараге. Спустя две недели село подверглось повторному нападению, население было насильственно депортировано, дома разграблены и сожжены и село было практически стерто с лица земли.

В результате конфликта Марага осталась под контролем Азербайджана, в настоящий момент находится в 2-3 километрах восточнее линии соприкосновения вооружённых сил НКР и Азербайджана. Часть беженцев из Мараги обосновались в селе Нор Марага (Новая Марага), население которой 349 человек (2005).

Отрывок, характеризующий Ленинаван (Нагорный Карабах)

– Лёгко, ваше сиятельство.
«Что он говорит?» подумал князь Андрей. «Да, об весне верно, подумал он, оглядываясь по сторонам. И то зелено всё уже… как скоро! И береза, и черемуха, и ольха уж начинает… А дуб и не заметно. Да, вот он, дуб».
На краю дороги стоял дуб. Вероятно в десять раз старше берез, составлявших лес, он был в десять раз толще и в два раза выше каждой березы. Это был огромный в два обхвата дуб с обломанными, давно видно, суками и с обломанной корой, заросшей старыми болячками. С огромными своими неуклюжими, несимметрично растопыренными, корявыми руками и пальцами, он старым, сердитым и презрительным уродом стоял между улыбающимися березами. Только он один не хотел подчиняться обаянию весны и не хотел видеть ни весны, ни солнца.
«Весна, и любовь, и счастие!» – как будто говорил этот дуб, – «и как не надоест вам всё один и тот же глупый и бессмысленный обман. Всё одно и то же, и всё обман! Нет ни весны, ни солнца, ни счастия. Вон смотрите, сидят задавленные мертвые ели, всегда одинакие, и вон и я растопырил свои обломанные, ободранные пальцы, где ни выросли они – из спины, из боков; как выросли – так и стою, и не верю вашим надеждам и обманам».
Князь Андрей несколько раз оглянулся на этот дуб, проезжая по лесу, как будто он чего то ждал от него. Цветы и трава были и под дубом, но он всё так же, хмурясь, неподвижно, уродливо и упорно, стоял посреди их.
«Да, он прав, тысячу раз прав этот дуб, думал князь Андрей, пускай другие, молодые, вновь поддаются на этот обман, а мы знаем жизнь, – наша жизнь кончена!» Целый новый ряд мыслей безнадежных, но грустно приятных в связи с этим дубом, возник в душе князя Андрея. Во время этого путешествия он как будто вновь обдумал всю свою жизнь, и пришел к тому же прежнему успокоительному и безнадежному заключению, что ему начинать ничего было не надо, что он должен доживать свою жизнь, не делая зла, не тревожась и ничего не желая.


По опекунским делам рязанского именья, князю Андрею надо было видеться с уездным предводителем. Предводителем был граф Илья Андреич Ростов, и князь Андрей в середине мая поехал к нему.
Был уже жаркий период весны. Лес уже весь оделся, была пыль и было так жарко, что проезжая мимо воды, хотелось купаться.
Князь Андрей, невеселый и озабоченный соображениями о том, что и что ему нужно о делах спросить у предводителя, подъезжал по аллее сада к отрадненскому дому Ростовых. Вправо из за деревьев он услыхал женский, веселый крик, и увидал бегущую на перерез его коляски толпу девушек. Впереди других ближе, подбегала к коляске черноволосая, очень тоненькая, странно тоненькая, черноглазая девушка в желтом ситцевом платье, повязанная белым носовым платком, из под которого выбивались пряди расчесавшихся волос. Девушка что то кричала, но узнав чужого, не взглянув на него, со смехом побежала назад.
Князю Андрею вдруг стало от чего то больно. День был так хорош, солнце так ярко, кругом всё так весело; а эта тоненькая и хорошенькая девушка не знала и не хотела знать про его существование и была довольна, и счастлива какой то своей отдельной, – верно глупой – но веселой и счастливой жизнию. «Чему она так рада? о чем она думает! Не об уставе военном, не об устройстве рязанских оброчных. О чем она думает? И чем она счастлива?» невольно с любопытством спрашивал себя князь Андрей.
Граф Илья Андреич в 1809 м году жил в Отрадном всё так же как и прежде, то есть принимая почти всю губернию, с охотами, театрами, обедами и музыкантами. Он, как всякому новому гостю, был рад князю Андрею, и почти насильно оставил его ночевать.
В продолжение скучного дня, во время которого князя Андрея занимали старшие хозяева и почетнейшие из гостей, которыми по случаю приближающихся именин был полон дом старого графа, Болконский несколько раз взглядывая на Наташу чему то смеявшуюся и веселившуюся между другой молодой половиной общества, всё спрашивал себя: «о чем она думает? Чему она так рада!».
Вечером оставшись один на новом месте, он долго не мог заснуть. Он читал, потом потушил свечу и опять зажег ее. В комнате с закрытыми изнутри ставнями было жарко. Он досадовал на этого глупого старика (так он называл Ростова), который задержал его, уверяя, что нужные бумаги в городе, не доставлены еще, досадовал на себя за то, что остался.
Князь Андрей встал и подошел к окну, чтобы отворить его. Как только он открыл ставни, лунный свет, как будто он настороже у окна давно ждал этого, ворвался в комнату. Он отворил окно. Ночь была свежая и неподвижно светлая. Перед самым окном был ряд подстриженных дерев, черных с одной и серебристо освещенных с другой стороны. Под деревами была какая то сочная, мокрая, кудрявая растительность с серебристыми кое где листьями и стеблями. Далее за черными деревами была какая то блестящая росой крыша, правее большое кудрявое дерево, с ярко белым стволом и сучьями, и выше его почти полная луна на светлом, почти беззвездном, весеннем небе. Князь Андрей облокотился на окно и глаза его остановились на этом небе.