Государство маратхов
| Маратхская конфедерация | |||||||
| маратх. मराठा साम्राज्य | |||||||
| |||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|
| |||||||
 Государство маратхов в 1760.г | |||||||
| Столица | Райгад, Пуна | ||||||
| Язык(и) | Маратхи | ||||||
| Религия | Индуизм | ||||||
| Денежная единица | Рупия, Пайса | ||||||
| Площадь | 2 800 000 км² | ||||||
| Население | 150 млн чел. (1700) | ||||||
| Форма правления | монархия | ||||||
| Чхатрапати (император) | |||||||
| - 1674—1680 | Шиваджи | ||||||
| - 1680—1689 | Самбхаджи | ||||||
| - 1689—1700 | Раджарам I | ||||||
| - 1700—1707 | Тарабай | ||||||
| - 1707—1749 | Шахуджи I | ||||||
| - 1749—1777 | Раджарам II | ||||||
| - 1777—1808 | Шахуджи II | ||||||
| - 1808—1819 | Пратап Сингх | ||||||
| История | |||||||
| - 21 апреля 1674 | создание государства | ||||||
| - 21 сентября 1820 | вхождение в состав Британской Индии | ||||||
История
В 1674 году Шиваджи отказался подчиняться Биджапурскому султанату и принял царский титул, создав первое за долгие века мусульманского господства индуистское государство. Когда в 1680 году Шиваджи скончался, после недолгой борьбы один из его сыновей — Самбхаджи — одержал победу над своим братом, короновал себя и продолжил захватническую политику отца. Тем временем, узнав о смерти Шиваджи, Великий Могол Аурангзеб вторгся в Декан с армией в 180 тысяч солдат. Развязанные им Деканские войны привели лишь к ослаблению Империи Великих Моголов и усилению маратхов.
Начиная с правления внуков Шиваджи в маратхском государстве нарастают центробежные тенденции. О своей самостоятельности от пешвы (первого министра) объявляют наместники Берара (с центром в Нагпуре) и Малвы (с центром в Индауре). В 1720-е и 1730-е годы маратхские владения превращаются в коалицию маратхских княжеств, едва ли не самым сильным из которых становится Гвалияр.
Третий Пешва, Баладжи Баджи Рао (1740—1761), произвёл целый ряд набегов из Декана на север и восток. Внутри Декана сила маратхов увеличилась за счёт мусульманского Низама (после двух войн, веденных с ним). Главными центрами их были в это время Пуна и Нагпур.
В 1761 году маратхские властители потерпели сокрушительное поражение под Панипатом от афганских войск Ахмад-Шаха Дуррани. В новой политической ситуации маратхские князья принялись за передел своих владений: гвалиярский раджа занял Дели, а правитель Малвы присвоил часть Раджастхана и Пенджаба.
Этими распрями не преминула воспользоваться Британская Ост-Индская компания. В ходе трёх англо-маратхских войн (1775—1782, 1803—1805, 1817—1818) британцы отобрали у маратхов Дели и некоторые другие территории, а сами князья превратились в вассалов Ост-Индской компании.
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
|
||||||||||||||||||||||||
Напишите отзыв о статье "Государство маратхов"
Отрывок, характеризующий Государство маратхов
По переулкам Хамовников пленные шли одни с своим конвоем и повозками и фурами, принадлежавшими конвойным и ехавшими сзади; но, выйдя к провиантским магазинам, они попали в середину огромного, тесно двигавшегося артиллерийского обоза, перемешанного с частными повозками.
У самого моста все остановились, дожидаясь того, чтобы продвинулись ехавшие впереди. С моста пленным открылись сзади и впереди бесконечные ряды других двигавшихся обозов. Направо, там, где загибалась Калужская дорога мимо Нескучного, пропадая вдали, тянулись бесконечные ряды войск и обозов. Это были вышедшие прежде всех войска корпуса Богарне; назади, по набережной и через Каменный мост, тянулись войска и обозы Нея.
Войска Даву, к которым принадлежали пленные, шли через Крымский брод и уже отчасти вступали в Калужскую улицу. Но обозы так растянулись, что последние обозы Богарне еще не вышли из Москвы в Калужскую улицу, а голова войск Нея уже выходила из Большой Ордынки.
Пройдя Крымский брод, пленные двигались по нескольку шагов и останавливались, и опять двигались, и со всех сторон экипажи и люди все больше и больше стеснялись. Пройдя более часа те несколько сот шагов, которые отделяют мост от Калужской улицы, и дойдя до площади, где сходятся Замоскворецкие улицы с Калужскою, пленные, сжатые в кучу, остановились и несколько часов простояли на этом перекрестке. Со всех сторон слышался неумолкаемый, как шум моря, грохот колес, и топот ног, и неумолкаемые сердитые крики и ругательства. Пьер стоял прижатый к стене обгорелого дома, слушая этот звук, сливавшийся в его воображении с звуками барабана.
Несколько пленных офицеров, чтобы лучше видеть, влезли на стену обгорелого дома, подле которого стоял Пьер.
– Народу то! Эка народу!.. И на пушках то навалили! Смотри: меха… – говорили они. – Вишь, стервецы, награбили… Вон у того то сзади, на телеге… Ведь это – с иконы, ей богу!.. Это немцы, должно быть. И наш мужик, ей богу!.. Ах, подлецы!.. Вишь, навьючился то, насилу идет! Вот те на, дрожки – и те захватили!.. Вишь, уселся на сундуках то. Батюшки!.. Подрались!..
– Так его по морде то, по морде! Этак до вечера не дождешься. Гляди, глядите… а это, верно, самого Наполеона. Видишь, лошади то какие! в вензелях с короной. Это дом складной. Уронил мешок, не видит. Опять подрались… Женщина с ребеночком, и недурна. Да, как же, так тебя и пропустят… Смотри, и конца нет. Девки русские, ей богу, девки! В колясках ведь как покойно уселись!
Опять волна общего любопытства, как и около церкви в Хамовниках, надвинула всех пленных к дороге, и Пьер благодаря своему росту через головы других увидал то, что так привлекло любопытство пленных. В трех колясках, замешавшихся между зарядными ящиками, ехали, тесно сидя друг на друге, разряженные, в ярких цветах, нарумяненные, что то кричащие пискливыми голосами женщины.
С той минуты как Пьер сознал появление таинственной силы, ничто не казалось ему странно или страшно: ни труп, вымазанный для забавы сажей, ни эти женщины, спешившие куда то, ни пожарища Москвы. Все, что видел теперь Пьер, не производило на него почти никакого впечатления – как будто душа его, готовясь к трудной борьбе, отказывалась принимать впечатления, которые могли ослабить ее.
Поезд женщин проехал. За ним тянулись опять телеги, солдаты, фуры, солдаты, палубы, кареты, солдаты, ящики, солдаты, изредка женщины.
Пьер не видал людей отдельно, а видел движение их.
Все эти люди, лошади как будто гнались какой то невидимою силою. Все они, в продолжение часа, во время которого их наблюдал Пьер, выплывали из разных улиц с одним и тем же желанием скорее пройти; все они одинаково, сталкиваясь с другими, начинали сердиться, драться; оскаливались белые зубы, хмурились брови, перебрасывались все одни и те же ругательства, и на всех лицах было одно и то же молодечески решительное и жестоко холодное выражение, которое поутру поразило Пьера при звуке барабана на лице капрала.
Уже перед вечером конвойный начальник собрал свою команду и с криком и спорами втеснился в обозы, и пленные, окруженные со всех сторон, вышли на Калужскую дорогу.
