Утински, Маргарет
| Маргарет Утински | |
| Margaret Utinsky | |
| Имя при рождении: |
Маргарет Дулин |
|---|---|
| Род деятельности: |
медсестра |
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Гражданство: | |
| Дата смерти: |
30 августа 1970 (70 лет) |
| Супруг: |
Джон Утински |
| Награды и премии: |
|
Маргарет Элизабет Дулин Утински (англ. Margaret Elizabeth Doolin Utinsky; 26 августа 1900 года — 30 августа 1970 года) американская медсестра, сотрудничавшая с движением сопротивления на Филиппинах. В годы Второй мировой войны она обеспечивала военнопленных сил союзников, находящихся в японских лагерях на Филиппинах едой, лекарствами и прочим. За свой вклад была награждена президентской медалью Свободы
Содержание
Биография
Родилась в Сен-Луисе (штат Миссури), выросла на ферме по выращиванию пшеницы в Канаде[1]. В 1919 она вышла замуж за Джона Роули. На следующий год супруг скончался, оставив её одну с сыном Чарльзом.
Проживая временно на Филиппинах Маргарет завязала роман с отставным армейским капитаном Джоном «Джеком» Утински, работавшим гражданским инженером на службе у правительства США. Они поженились в 1934 году[2] и поселились в Маниле.
В связи с угрозой нападения японцев на Дальний Восток военные власти США отдали приказ всем жёнам американцев вернуться в США. Маргарет не хотела разлучаться с мужем и отказавшись выполнить приказ поселилась в квартире в Маниле, пока её супруг Джек работал в провинции Батаан. В декабре 1941 началось вторжение японцев на Филиппины. 2 января 1941 японские войска оккупировали Манилу. Маргарет скрывалась на своей квартире, чтобы не быть интернированной. Она написала в своей книге:
Пойти в лагерь для интернированных казалось разумным делом, но я не могла видеть, чем в этом случае смогу помочь себе и другим заключённым [находясь] там. С того момента как произошло это невообразимое событие и пришли японцы только одна мысль заполняла мой разум — найти ДжекаОригинальный текст (англ.)"To go into an internment camp seemed like the sensible thing to do, but for the life of me I could not see what use I would be to myself or to anyone else cooped up there.... For from the moment the inconceivable thing happened and the Japanese arrived, there was just one thought in my mind—to find Jack."
— [3]
Маргарет скрывалась десять недель, и никто её не нашёл. Она отважилась выйти [из своего убежища] и обратилась за помощью к монахам монастыря Малат. При помощи знакомых она получила поддельные документы о сотрудничестве с Красным Крестом и отправилась в Батаан искать мужа.[4][5]
Она создала личину Розены Утински — литовской медсестры. В то время Литва была оккупирована нацистской Германией и не участвовала в войне. Путешествуя вместе с филиппинской медицинской командой Красного Креста она была шокирована ужасами Батаанского марша смерти. Она решила сделать всё, что сможет для помощи военнопленным. Начав с небольших акций она вскоре основала подпольную сеть Сопротивления, которая снабжала тысячи пленных лагеря О’Доннела и позднее лагеря близ Кабанатуана пищей, деньгами и медикаментами (в частности хинином). Узнав о смерти мужа в лагере военнопленных, она удвоила свои усилия, чтобы спасти как можно больше людей[4]. Её кодовым именем был «Мисс У», это имя послужило названием для её книги, написанной в 1948. (Обложку можно видеть на сайте Медали Свободы).
Японцы арестовали Маргарет по подозрению в помощи военнопленным, заключили в тюрьму форта Сантьяго, где в течение 32 дней подвергали её пыткам. В качестве улики японцы предъявили список вашингтонских пассажиров где было перечислено её имя но она заявил что специально солгала чтобы получить возможность работать медсестрой. Японцы ежедневно избивали узницу, подвешивали её на дыбу за руки связанные сзади и подвергали её сексуальному насилию. В одну из ночей перед дверью её камеры палачи обезглавили пятерых филиппинцев. В другую ночь перед её камерой был забит до смерти американский солдат. Четыре дня её держали в карцере без пищи и воды. Тем не менее, Маргарет так и не созналась что проживала под фальшивой личиной. В конце концов, освободили её, избитую и находящуюся в лихорадке. Она провела шесть недель в манильском госпитале, выздоравливая от ранений. Врачи предложили ампутировать её ногу, поражённую гангреной, но она отказалась. Больница кишела японскими агентами и Маргарет опасалась что выдаст секретные сведения находясь под наркозом. Она потребовала от хирургов удалить плоть поражённую гангреной без анестезии. Вскоре после выздоровления она бежала в Батаан, и служила медсестрой при войсках суверенного штата Филиппин и признанных партизанских войск, передвигаясь от лагеря к лагерю в горах до освобождения Филиппин в феврале 1945 года[6].
Когда американские и филиппинские войска начали освобождение Филиппин Маргарет при помощи местных жителей перешла линию фронта. Она потеряла 45 фунтов веса (35% от всего веса тела), её рост уменьшился на дюйм, волосы из золотисто-кашатановых стали совершенно белыми. Она написала 30-страничный доклад, перечислив имена солдат, которые по её сведениям были подвергнуты мучениям и имена коллаборационистов и японских агентов. Маргарет была приписана к корпусу армейской контрразведки армии. Позднее она встертилась с 511 выжившими военнопленными (изначально из было 9 тыс. чел.), спасёнными из лагеря военнопленных в Кабанатуане.[5]
После войны
В 1946 году Маргарет Утински за свои действия в годы войны была награждена президентской медалью свободы.
Актриса Кони Нильсен воплотила идеализированный образ Маргарет Утински в фильме «Великий рейд» 2005 года, сюжет которого был основан на освобождении военнопленных из лагеря в Кабанатуане.
Напишите отзыв о статье "Утински, Маргарет"
Литература
- Regis, Margaret. When Our Mothers Went to War: An Illustrated History of Women in World War II. Seattle: NavPublishing, LLC, 2008. ISBN 978-1-879932-05-0
- Utinsky, Margaret. «Miss U.» San Antonio, Texas: The Naylor Company, 1948
Примечания
Ссылки
- [www.findagrave.com/cgi-bin/fg.cgi?page=gr&GSln=utinsky&GSfn=margaret&GSmn=elizabeth&GSby=1900&GSbyrel=in&GSdy=1970&GSdyrel=in&GSst=6&GScntry=4&GSob=n&GRid=21904597& findagrave.com bio and full name Margaret Elizabeth Doolin Utinsky]
Отрывок, характеризующий Утински, Маргарет
– Решенье? Какое решенье? Старый хрыч! – крикнул он на него. – Ты чего смотрел? А? Мужики бунтуют, а ты не умеешь справиться? Ты сам изменник. Знаю я вас, шкуру спущу со всех… – И, как будто боясь растратить понапрасну запас своей горячности, он оставил Алпатыча и быстро пошел вперед. Алпатыч, подавив чувство оскорбления, плывущим шагом поспевал за Ростовым и продолжал сообщать ему свои соображения. Он говорил, что мужики находились в закоснелости, что в настоящую минуту было неблагоразумно противуборствовать им, не имея военной команды, что не лучше ли бы было послать прежде за командой.– Я им дам воинскую команду… Я их попротивоборствую, – бессмысленно приговаривал Николай, задыхаясь от неразумной животной злобы и потребности излить эту злобу. Не соображая того, что будет делать, бессознательно, быстрым, решительным шагом он подвигался к толпе. И чем ближе он подвигался к ней, тем больше чувствовал Алпатыч, что неблагоразумный поступок его может произвести хорошие результаты. То же чувствовали и мужики толпы, глядя на его быструю и твердую походку и решительное, нахмуренное лицо.
После того как гусары въехали в деревню и Ростов прошел к княжне, в толпе произошло замешательство и раздор. Некоторые мужики стали говорить, что эти приехавшие были русские и как бы они не обиделись тем, что не выпускают барышню. Дрон был того же мнения; но как только он выразил его, так Карп и другие мужики напали на бывшего старосту.
– Ты мир то поедом ел сколько годов? – кричал на него Карп. – Тебе все одно! Ты кубышку выроешь, увезешь, тебе что, разори наши дома али нет?
– Сказано, порядок чтоб был, не езди никто из домов, чтобы ни синь пороха не вывозить, – вот она и вся! – кричал другой.
– Очередь на твоего сына была, а ты небось гладуха своего пожалел, – вдруг быстро заговорил маленький старичок, нападая на Дрона, – а моего Ваньку забрил. Эх, умирать будем!
– То то умирать будем!
– Я от миру не отказчик, – говорил Дрон.
– То то не отказчик, брюхо отрастил!..
Два длинные мужика говорили свое. Как только Ростов, сопутствуемый Ильиным, Лаврушкой и Алпатычем, подошел к толпе, Карп, заложив пальцы за кушак, слегка улыбаясь, вышел вперед. Дрон, напротив, зашел в задние ряды, и толпа сдвинулась плотнее.
– Эй! кто у вас староста тут? – крикнул Ростов, быстрым шагом подойдя к толпе.
– Староста то? На что вам?.. – спросил Карп. Но не успел он договорить, как шапка слетела с него и голова мотнулась набок от сильного удара.
– Шапки долой, изменники! – крикнул полнокровный голос Ростова. – Где староста? – неистовым голосом кричал он.
– Старосту, старосту кличет… Дрон Захарыч, вас, – послышались кое где торопливо покорные голоса, и шапки стали сниматься с голов.
– Нам бунтовать нельзя, мы порядки блюдем, – проговорил Карп, и несколько голосов сзади в то же мгновенье заговорили вдруг:
– Как старички пороптали, много вас начальства…
– Разговаривать?.. Бунт!.. Разбойники! Изменники! – бессмысленно, не своим голосом завопил Ростов, хватая за юрот Карпа. – Вяжи его, вяжи! – кричал он, хотя некому было вязать его, кроме Лаврушки и Алпатыча.
Лаврушка, однако, подбежал к Карпу и схватил его сзади за руки.
– Прикажете наших из под горы кликнуть? – крикнул он.
Алпатыч обратился к мужикам, вызывая двоих по именам, чтобы вязать Карпа. Мужики покорно вышли из толпы и стали распоясываться.
– Староста где? – кричал Ростов.
Дрон, с нахмуренным и бледным лицом, вышел из толпы.
– Ты староста? Вязать, Лаврушка! – кричал Ростов, как будто и это приказание не могло встретить препятствий. И действительно, еще два мужика стали вязать Дрона, который, как бы помогая им, снял с себя кушан и подал им.
– А вы все слушайте меня, – Ростов обратился к мужикам: – Сейчас марш по домам, и чтобы голоса вашего я не слыхал.
– Что ж, мы никакой обиды не делали. Мы только, значит, по глупости. Только вздор наделали… Я же сказывал, что непорядки, – послышались голоса, упрекавшие друг друга.
– Вот я же вам говорил, – сказал Алпатыч, вступая в свои права. – Нехорошо, ребята!
– Глупость наша, Яков Алпатыч, – отвечали голоса, и толпа тотчас же стала расходиться и рассыпаться по деревне.
Связанных двух мужиков повели на барский двор. Два пьяные мужика шли за ними.
– Эх, посмотрю я на тебя! – говорил один из них, обращаясь к Карпу.
– Разве можно так с господами говорить? Ты думал что?
– Дурак, – подтверждал другой, – право, дурак!
Через два часа подводы стояли на дворе богучаровского дома. Мужики оживленно выносили и укладывали на подводы господские вещи, и Дрон, по желанию княжны Марьи выпущенный из рундука, куда его заперли, стоя на дворе, распоряжался мужиками.
– Ты ее так дурно не клади, – говорил один из мужиков, высокий человек с круглым улыбающимся лицом, принимая из рук горничной шкатулку. – Она ведь тоже денег стоит. Что же ты ее так то вот бросишь или пол веревку – а она потрется. Я так не люблю. А чтоб все честно, по закону было. Вот так то под рогожку, да сенцом прикрой, вот и важно. Любо!
– Ишь книг то, книг, – сказал другой мужик, выносивший библиотечные шкафы князя Андрея. – Ты не цепляй! А грузно, ребята, книги здоровые!
– Да, писали, не гуляли! – значительно подмигнув, сказал высокий круглолицый мужик, указывая на толстые лексиконы, лежавшие сверху.
Ростов, не желая навязывать свое знакомство княжне, не пошел к ней, а остался в деревне, ожидая ее выезда. Дождавшись выезда экипажей княжны Марьи из дома, Ростов сел верхом и до пути, занятого нашими войсками, в двенадцати верстах от Богучарова, верхом провожал ее. В Янкове, на постоялом дворе, он простился с нею почтительно, в первый раз позволив себе поцеловать ее руку.
– Как вам не совестно, – краснея, отвечал он княжне Марье на выражение благодарности за ее спасенье (как она называла его поступок), – каждый становой сделал бы то же. Если бы нам только приходилось воевать с мужиками, мы бы не допустили так далеко неприятеля, – говорил он, стыдясь чего то и стараясь переменить разговор. – Я счастлив только, что имел случай познакомиться с вами. Прощайте, княжна, желаю вам счастия и утешения и желаю встретиться с вами при более счастливых условиях. Ежели вы не хотите заставить краснеть меня, пожалуйста, не благодарите.
