Фуллер, Маргарет
| Margaret Fuller | |
| Маргарет Фуллер | |
 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Дата смерти: | |
| Язык произведений: |
английский |
| Подпись: |
|
Сара Маргарет Фуллер Оссоли, более известная как Маргарет Фуллер (англ. Sarah Margaret Fuller Ossoli; 23 мая 1810 — 19 июля 1850) — американская журналистка, писательница, критик, борец за права женщин, яркая представительница американского трансцендентализма. Её книга «Женщина в XIX веке» (англ. Woman in the Nineteenth Century) считается первым значительным произведением феминизма в США.
Урождённая Сара Маргарет Фуллер родилась в Кэмбридже (шт. Массачусетс). Основы её образования заложил ещё в раннем детстве отец, Тимоти Фуллер. Позднее она получила формальное школьное образование и стала учителем. К 1839 году она стала замечать, что женщинам не хватает возможности получить высшее образование и они пытаются компенсировать это «разговорами». Она стала первым редактором трансценденталисткого издания The Dial в 1840 году, а затем перешла в редакционный коллектив New York Tribune под руководством Хораса Грили в 1844 году. К тридцати годам Фуллер имела репутацию самого начитанного человека в Новой Англии, а также была первой женщиной, которая получила доступ в библиотеку Гарвардского Колледжа (англ. Harvard College). Её исторический труд «Женщина XIX века» был опубликован в 1845 году. Годом позже редакция Tribune направила её в Европу в качестве своего первого корреспондента-женщины. Она увлеклась идеями итальянской революции и сблизилась с Джузеппе Мадзини. У неё случился роман с Джованни Оссоли, от которого она родила ребёнка, сына Анджело. Все трое погибли при кораблекрушении недалеко от побережья США (близ берегов Файр Аиленд) когда возвращались в США в 1850 году. Тело Маргарет Фуллер так и не было найдено[1].
Фуллер отстаивала права женщин, в частности право на образование и право на работу. Она стала идейной вдохновительницей многих других реформ в обществе, в частности тюремной реформы, освобождения из рабства в США. Многие другие борцы за права женщин и феминистки, в частности Сьюзан Энтони, считали Маргарет Фуллер источником своего вдохновения. Современницы, однако, не поддерживали её идеи, среди них бывшая подруга Фуллер, Гарриет Мартино. Она считала, что Фуллер «больше говорила, чем делала». Вскоре после смерти Фуллер многие из её еще неопубликованных её работ подверглись сокращениям и переработке, поскольку редакторы не видели большого будущего за её произведениями.
Дружила с американской поэтессой Сарой Хелен Уитман и писательницей Элизабет Эллет. Все три женщины сыграли непростую роль в жизни, да и в смерти Эдгара Аллана По.
«Человечество делится на мужчин, женщин и Маргарет Фуллер»
Напишите отзыв о статье "Фуллер, Маргарет"
Примечания
- ↑ [www.vcu.edu/engweb/transcendentalism/authors/fuller/ Биография Маргарет Фуллер]. American Transcendentalism Web. Проверено 8 августа 2010. [www.webcitation.org/67RkRxPV6 Архивировано из первоисточника 6 мая 2012].
- ↑ Joseph Jay Deiss [www.americanheritage.com/articles/magazine/ah/1972/5/1972_5_42.shtml Humanity, said Edgar Allan Poe, is devided into men, women and Margaret Fuller] // American Heritage Magazine. — AmericanHeritage.com.
Ссылки
- [mendota.english.wisc.edu/~jasteele/ Общество Маргарет Фуллер]
- [www.margaretfuller.org/ Мемориальный сайт Маргарет Фуллер]
- [id.lib.harvard.edu/aleph/009502771/catalog Margaret Fuller Family Papers] at Houghton Library, Harvard University
Отрывок, характеризующий Фуллер, Маргарет
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.
– Mon cher, – сказала Анна Михайловна сыну, – je sais de bonne source que le Prince Basile envoie son fils a Moscou pour lui faire epouser Julieie. [Мой милый, я знаю из верных источников, что князь Василий присылает своего сына в Москву, для того чтобы женить его на Жюли.] Я так люблю Жюли, что мне жалко бы было ее. Как ты думаешь, мой друг? – сказала Анна Михайловна.
Мысль остаться в дураках и даром потерять весь этот месяц тяжелой меланхолической службы при Жюли и видеть все расписанные уже и употребленные как следует в его воображении доходы с пензенских имений в руках другого – в особенности в руках глупого Анатоля, оскорбляла Бориса. Он поехал к Карагиным с твердым намерением сделать предложение. Жюли встретила его с веселым и беззаботным видом, небрежно рассказывала о том, как ей весело было на вчерашнем бале, и спрашивала, когда он едет. Несмотря на то, что Борис приехал с намерением говорить о своей любви и потому намеревался быть нежным, он раздражительно начал говорить о женском непостоянстве: о том, как женщины легко могут переходить от грусти к радости и что у них расположение духа зависит только от того, кто за ними ухаживает. Жюли оскорбилась и сказала, что это правда, что для женщины нужно разнообразие, что всё одно и то же надоест каждому.
