Маргарита Австрийская (1480—1530)
| Маргарита Австрийская нем. Margarete von Österreich<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Маргарита Австрийская, портрет работы Барента Орлея</td></tr> | ||
| ||
|---|---|---|
| 1507 — 1530 | ||
| Предшественник: | Гийом де Крой | |
| Преемник: | Мария Австрийская | |
| Рождение: | 10 января 1480 Брюссель | |
| Смерть: | 1 декабря 1530 (50 лет) Мехелен | |
| Род: | Габсбурги | |
| Отец: | Максимилиан I | |
| Мать: | Мария Бургундская | |
| Супруг: | 1. Хуан де Трастамара 2. Филиберт II Савойский | |
| Дети: | нет | |
Маргарита Австрийская (10 января 1480, Брюссель — 1 декабря 1530, Мехелен), дочь императора Максимилиана I и Марии Бургундской, штатгальтер Испанских Нидерландов.
Содержание
Помолвка
Была воспитана при французском дворе, поскольку по договору 1482 года предназначалась в жёны Карлу VIII. После расторжения помолвки и женитьбы Карла VIII на Анне Бретонской в 1491 году, в связи с разгоревшимся по этому поводу конфликтом со Священной Римской Империей, оставалась во Франции, фактически являясь заложницей. После примирения возвратилась в 1493 году к своему отцу.
Сохранился её портрет кисти Муленского мастера, придворного живописца герцогов Бурбонских.
Первая свадьба
В 1497 году была выдана замуж за инфанта Хуана, сына Изабеллы Кастильской и Фердинанда II Арагонского. Но через 6 месяцев её муж, наследник испанской короны скончался. Маргарита в момент смерти мужа была на 6-м месяце беременности. Ребёнок родился мёртвым. Таким образом, права инфанта Хуана на наследование перешли к его сестре Изабелле Португальской, а затем после её смерти и смерти её сына, к другой сестре — будущей Хуане Безумной, бывшей замужем за братом Маргариты Филиппом.
Вторая свадьба и вдовство
В 1501 году она вышла замуж за Филиберта II, герцога Савойского, который скончался через три года. Этот брак был бездетным. В 1507—1515 годах Маргарита была правителем габсбургских Нидерландов, воспитателем и единственной «матерью» своего племянника, будущего императора Карла V и его любимой сестры — Элеоноры.
Маргарита выступала как посредник между своим отцом и его подданными в Нидерландах, способствовала торговому миру с Англией, заинтересованной во фламандской торговле, и играла роль в формировании Камбрейской лиги (1508).
Второе штатгальтерство
После своего совершеннолетия в 1515 году Карл стал сопротивляться её влиянию. Но вскоре понял, что тётка Маргарита является одним из его наиболее мудрых советников, и снова сделал её правительницей Нидерландов после паузы в 4 года (1519-30). На этой должности она оставалась до самой своей смерти.
В 1529 году совместно с Луизой Савойской она способствовала Камбрейскому миру, т. н. Paix des Dames.
Покровительство искусствам
Маргарита, получившая хорошее гуманитарное образование, покровительствовала искусствам и наукам. Сама герцогиня играла на нескольких инструментах, писала стихи. Её двор в Мехелене посещали выдающиеся гуманисты, в том числе Эразм Роттердамский[1]. Она располагала богатой библиотекой, в которой среди прочего хранились литургические книги (в т.ч. великолепно иллюстрированный Часослов герцога Беррийского), исторические хроники, литературные сочинения (в т.ч. Кристины Пизанской), «песенники» с музыкой Жоскена Депре, Йоханнеса Окегема, Якоба Обрехта и Пьера де ла Рю (последний написал ряд шансон на стихи Маргариты[2]). При дворе Маргариты постоянно работали художники, в том числе так называемый Мастер Магдалины и Питер ван Конинксло.
Кончина и итоги
Маргарита скончалась в Мехелене. Своим единственным наследником она назвала племянника Карла V. Погребена во французском городе Бурк-ан-Бресе, где после смерти второго мужа основала монастырь в память о нём.
Рядом с Мехеленским собором ныне стоит её статуя. Время правления Маргариты было периодом мира и процветания для Нидерландов, несмотря на то, что протестантская Реформация начинала набирать обороты, особенно на севере страны. Первые протестанты в Нидерландах были сожжены между 1524—1525 годами.
Маргарита имела некоторые проблемы с тем, чтобы держать под контролем Карла, герцога Гелдерна. Она смогла заставить его подписать мирный договор в Горинхеме в 1528 году, но до конца своего правления эту проблему не решила.
Напишите отзыв о статье "Маргарита Австрийская (1480—1530)"
Примечания
- ↑ Triest M. Macht, vrouwen en politiek 1477-1558. Maria van Bourgondië, Margaretha van Oostenrijk, Maria van Hongarije. Leuven, Van Halewijck, 2000.
- ↑ Picker M. The Chanson Albums of Marguerite of Austria. Berkeley, 1965; Meconi H. Pierre de la Rue and Secular Music at the Court of Marguerite of Austria // Jahrbuch van het Vlaamse Centrum voor Oude Muziek, 3 (1987), pp.49–58.
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этой статье не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 9 ноября 2011 года. |
Отрывок, характеризующий Маргарита Австрийская (1480—1530)
– Да так . Ну, очень нужно, что замуж не выйду, а… так .– Так, так, – повторила графиня и, трясясь всем своим телом, засмеялась добрым, неожиданным старушечьим смехом.
– Полноте смеяться, перестаньте, – закричала Наташа, – всю кровать трясете. Ужасно вы на меня похожи, такая же хохотунья… Постойте… – Она схватила обе руки графини, поцеловала на одной кость мизинца – июнь, и продолжала целовать июль, август на другой руке. – Мама, а он очень влюблен? Как на ваши глаза? В вас были так влюблены? И очень мил, очень, очень мил! Только не совсем в моем вкусе – он узкий такой, как часы столовые… Вы не понимаете?…Узкий, знаете, серый, светлый…
– Что ты врешь! – сказала графиня.
Наташа продолжала:
– Неужели вы не понимаете? Николенька бы понял… Безухий – тот синий, темно синий с красным, и он четвероугольный.
– Ты и с ним кокетничаешь, – смеясь сказала графиня.
– Нет, он франмасон, я узнала. Он славный, темно синий с красным, как вам растолковать…
– Графинюшка, – послышался голос графа из за двери. – Ты не спишь? – Наташа вскочила босиком, захватила в руки туфли и убежала в свою комнату.
Она долго не могла заснуть. Она всё думала о том, что никто никак не может понять всего, что она понимает, и что в ней есть.
«Соня?» подумала она, глядя на спящую, свернувшуюся кошечку с ее огромной косой. «Нет, куда ей! Она добродетельная. Она влюбилась в Николеньку и больше ничего знать не хочет. Мама, и та не понимает. Это удивительно, как я умна и как… она мила», – продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина… «Всё, всё в ней есть, – продолжал этот мужчина, – умна необыкновенно, мила и потом хороша, необыкновенно хороша, ловка, – плавает, верхом ездит отлично, а голос! Можно сказать, удивительный голос!» Она пропела свою любимую музыкальную фразу из Херубиниевской оперы, бросилась на постель, засмеялась от радостной мысли, что она сейчас заснет, крикнула Дуняшу потушить свечку, и еще Дуняша не успела выйти из комнаты, как она уже перешла в другой, еще более счастливый мир сновидений, где всё было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по другому.
На другой день графиня, пригласив к себе Бориса, переговорила с ним, и с того дня он перестал бывать у Ростовых.
31 го декабря, накануне нового 1810 года, le reveillon [ночной ужин], был бал у Екатерининского вельможи. На бале должен был быть дипломатический корпус и государь.
На Английской набережной светился бесчисленными огнями иллюминации известный дом вельможи. У освещенного подъезда с красным сукном стояла полиция, и не одни жандармы, но полицеймейстер на подъезде и десятки офицеров полиции. Экипажи отъезжали, и всё подъезжали новые с красными лакеями и с лакеями в перьях на шляпах. Из карет выходили мужчины в мундирах, звездах и лентах; дамы в атласе и горностаях осторожно сходили по шумно откладываемым подножкам, и торопливо и беззвучно проходили по сукну подъезда.
Почти всякий раз, как подъезжал новый экипаж, в толпе пробегал шопот и снимались шапки.
– Государь?… Нет, министр… принц… посланник… Разве не видишь перья?… – говорилось из толпы. Один из толпы, одетый лучше других, казалось, знал всех, и называл по имени знатнейших вельмож того времени.
Уже одна треть гостей приехала на этот бал, а у Ростовых, долженствующих быть на этом бале, еще шли торопливые приготовления одевания.
Много было толков и приготовлений для этого бала в семействе Ростовых, много страхов, что приглашение не будет получено, платье не будет готово, и не устроится всё так, как было нужно.
Вместе с Ростовыми ехала на бал Марья Игнатьевна Перонская, приятельница и родственница графини, худая и желтая фрейлина старого двора, руководящая провинциальных Ростовых в высшем петербургском свете.
В 10 часов вечера Ростовы должны были заехать за фрейлиной к Таврическому саду; а между тем было уже без пяти минут десять, а еще барышни не были одеты.
Наташа ехала на первый большой бал в своей жизни. Она в этот день встала в 8 часов утра и целый день находилась в лихорадочной тревоге и деятельности. Все силы ее, с самого утра, были устремлены на то, чтобы они все: она, мама, Соня были одеты как нельзя лучше. Соня и графиня поручились вполне ей. На графине должно было быть масака бархатное платье, на них двух белые дымковые платья на розовых, шелковых чехлах с розанами в корсаже. Волоса должны были быть причесаны a la grecque [по гречески].
Все существенное уже было сделано: ноги, руки, шея, уши были уже особенно тщательно, по бальному, вымыты, надушены и напудрены; обуты уже были шелковые, ажурные чулки и белые атласные башмаки с бантиками; прически были почти окончены. Соня кончала одеваться, графиня тоже; но Наташа, хлопотавшая за всех, отстала. Она еще сидела перед зеркалом в накинутом на худенькие плечи пеньюаре. Соня, уже одетая, стояла посреди комнаты и, нажимая до боли маленьким пальцем, прикалывала последнюю визжавшую под булавкой ленту.
– Не так, не так, Соня, – сказала Наташа, поворачивая голову от прически и хватаясь руками за волоса, которые не поспела отпустить державшая их горничная. – Не так бант, поди сюда. – Соня присела. Наташа переколола ленту иначе.
