Маргарита (значения)
Поделись знанием:
__DISAMBIG__
__DISAMBIG__
– Я полагаю, что прежде чем обсуждать эти вопросы, – продолжал Пьер, – мы должны спросить у государя, почтительнейше просить его величество коммюникировать нам, сколько у нас войска, в каком положении находятся наши войска и армии, и тогда…
Но Пьер не успел договорить этих слов, как с трех сторон вдруг напали на него. Сильнее всех напал на него давно знакомый ему, всегда хорошо расположенный к нему игрок в бостон, Степан Степанович Апраксин. Степан Степанович был в мундире, и, от мундира ли, или от других причин, Пьер увидал перед собой совсем другого человека. Степан Степанович, с вдруг проявившейся старческой злобой на лице, закричал на Пьера:
– Во первых, доложу вам, что мы не имеем права спрашивать об этом государя, а во вторых, ежели было бы такое право у российского дворянства, то государь не может нам ответить. Войска движутся сообразно с движениями неприятеля – войска убывают и прибывают…
Другой голос человека, среднего роста, лет сорока, которого Пьер в прежние времена видал у цыган и знал за нехорошего игрока в карты и который, тоже измененный в мундире, придвинулся к Пьеру, перебил Апраксина.
– Да и не время рассуждать, – говорил голос этого дворянина, – а нужно действовать: война в России. Враг наш идет, чтобы погубить Россию, чтобы поругать могилы наших отцов, чтоб увезти жен, детей. – Дворянин ударил себя в грудь. – Мы все встанем, все поголовно пойдем, все за царя батюшку! – кричал он, выкатывая кровью налившиеся глаза. Несколько одобряющих голосов послышалось из толпы. – Мы русские и не пожалеем крови своей для защиты веры, престола и отечества. А бредни надо оставить, ежели мы сыны отечества. Мы покажем Европе, как Россия восстает за Россию, – кричал дворянин.
Пьер хотел возражать, но не мог сказать ни слова. Он чувствовал, что звук его слов, независимо от того, какую они заключали мысль, был менее слышен, чем звук слов оживленного дворянина.
Илья Андреич одобривал сзади кружка; некоторые бойко поворачивались плечом к оратору при конце фразы и говорили:
– Вот так, так! Это так!
Пьер хотел сказать, что он не прочь ни от пожертвований ни деньгами, ни мужиками, ни собой, но что надо бы знать состояние дел, чтобы помогать ему, но он не мог говорить. Много голосов кричало и говорило вместе, так что Илья Андреич не успевал кивать всем; и группа увеличивалась, распадалась, опять сходилась и двинулась вся, гудя говором, в большую залу, к большому столу. Пьеру не только не удавалось говорить, но его грубо перебивали, отталкивали, отворачивались от него, как от общего врага. Это не оттого происходило, что недовольны были смыслом его речи, – ее и забыли после большого количества речей, последовавших за ней, – но для одушевления толпы нужно было иметь ощутительный предмет любви и ощутительный предмет ненависти. Пьер сделался последним. Много ораторов говорило после оживленного дворянина, и все говорили в том же тоне. Многие говорили прекрасно и оригинально.
Издатель Русского вестника Глинка, которого узнали («писатель, писатель! – послышалось в толпе), сказал, что ад должно отражать адом, что он видел ребенка, улыбающегося при блеске молнии и при раскатах грома, но что мы не будем этим ребенком.
– Да, да, при раскатах грома! – повторяли одобрительно в задних рядах.
Толпа подошла к большому столу, у которого, в мундирах, в лентах, седые, плешивые, сидели семидесятилетние вельможи старики, которых почти всех, по домам с шутами и в клубах за бостоном, видал Пьер. Толпа подошла к столу, не переставая гудеть. Один за другим, и иногда два вместе, прижатые сзади к высоким спинкам стульев налегающею толпой, говорили ораторы. Стоявшие сзади замечали, чего не досказал говоривший оратор, и торопились сказать это пропущенное. Другие, в этой жаре и тесноте, шарили в своей голове, не найдется ли какая мысль, и торопились говорить ее. Знакомые Пьеру старички вельможи сидели и оглядывались то на того, то на другого, и выражение большей части из них говорило только, что им очень жарко. Пьер, однако, чувствовал себя взволнованным, и общее чувство желания показать, что нам всё нипочем, выражавшееся больше в звуках и выражениях лиц, чем в смысле речей, сообщалось и ему. Он не отрекся от своих мыслей, но чувствовал себя в чем то виноватым и желал оправдаться.
– Я сказал только, что нам удобнее было бы делать пожертвования, когда мы будем знать, в чем нужда, – стараясь перекричать другие голоса, проговорил он.
Один ближайший старичок оглянулся на него, но тотчас был отвлечен криком, начавшимся на другой стороне стола.
– Да, Москва будет сдана! Она будет искупительницей! – кричал один.
– Он враг человечества! – кричал другой. – Позвольте мне говорить… Господа, вы меня давите…
В это время быстрыми шагами перед расступившейся толпой дворян, в генеральском мундире, с лентой через плечо, с своим высунутым подбородком и быстрыми глазами, вошел граф Растопчин.
– Государь император сейчас будет, – сказал Растопчин, – я только что оттуда. Я полагаю, что в том положении, в котором мы находимся, судить много нечего. Государь удостоил собрать нас и купечество, – сказал граф Растопчин. – Оттуда польются миллионы (он указал на залу купцов), а наше дело выставить ополчение и не щадить себя… Это меньшее, что мы можем сделать!
Начались совещания между одними вельможами, сидевшими за столом. Все совещание прошло больше чем тихо. Оно даже казалось грустно, когда, после всего прежнего шума, поодиночке были слышны старые голоса, говорившие один: «согласен», другой для разнообразия: «и я того же мнения», и т. д.
Было велено секретарю писать постановление московского дворянства о том, что москвичи, подобно смолянам, жертвуют по десять человек с тысячи и полное обмундирование. Господа заседавшие встали, как бы облегченные, загремели стульями и пошли по зале разминать ноги, забирая кое кого под руку и разговаривая.
– Государь! Государь! – вдруг разнеслось по залам, и вся толпа бросилась к выходу.
По широкому ходу, между стеной дворян, государь прошел в залу. На всех лицах выражалось почтительное и испуганное любопытство. Пьер стоял довольно далеко и не мог вполне расслышать речи государя. Он понял только, по тому, что он слышал, что государь говорил об опасности, в которой находилось государство, и о надеждах, которые он возлагал на московское дворянство. Государю отвечал другой голос, сообщавший о только что состоявшемся постановлении дворянства.
– Господа! – сказал дрогнувший голос государя; толпа зашелестила и опять затихла, и Пьер ясно услыхал столь приятно человеческий и тронутый голос государя, который говорил: – Никогда я не сомневался в усердии русского дворянства. Но в этот день оно превзошло мои ожидания. Благодарю вас от лица отечества. Господа, будем действовать – время всего дороже…
Государь замолчал, толпа стала тесниться вокруг него, и со всех сторон слышались восторженные восклицания.
– Да, всего дороже… царское слово, – рыдая, говорил сзади голос Ильи Андреича, ничего не слышавшего, но все понимавшего по своему.
Из залы дворянства государь прошел в залу купечества. Он пробыл там около десяти минут. Пьер в числе других увидал государя, выходящего из залы купечества со слезами умиления на глазах. Как потом узнали, государь только что начал речь купцам, как слезы брызнули из его глаз, и он дрожащим голосом договорил ее. Когда Пьер увидал государя, он выходил, сопутствуемый двумя купцами. Один был знаком Пьеру, толстый откупщик, другой – голова, с худым, узкобородым, желтым лицом. Оба они плакали. У худого стояли слезы, но толстый откупщик рыдал, как ребенок, и все твердил:
– И жизнь и имущество возьми, ваше величество!
Пьер не чувствовал в эту минуту уже ничего, кроме желания показать, что все ему нипочем и что он всем готов жертвовать. Как упрек ему представлялась его речь с конституционным направлением; он искал случая загладить это. Узнав, что граф Мамонов жертвует полк, Безухов тут же объявил графу Растопчину, что он отдает тысячу человек и их содержание.
Старик Ростов без слез не мог рассказать жене того, что было, и тут же согласился на просьбу Пети и сам поехал записывать его.
На другой день государь уехал. Все собранные дворяне сняли мундиры, опять разместились по домам и клубам и, покряхтывая, отдавали приказания управляющим об ополчении, и удивлялись тому, что они наделали.
Наполеон начал войну с Россией потому, что он не мог не приехать в Дрезден, не мог не отуманиться почестями, не мог не надеть польского мундира, не поддаться предприимчивому впечатлению июньского утра, не мог воздержаться от вспышки гнева в присутствии Куракина и потом Балашева.
Александр отказывался от всех переговоров потому, что он лично чувствовал себя оскорбленным. Барклай де Толли старался наилучшим образом управлять армией для того, чтобы исполнить свой долг и заслужить славу великого полководца. Ростов поскакал в атаку на французов потому, что он не мог удержаться от желания проскакаться по ровному полю. И так точно, вследствие своих личных свойств, привычек, условий и целей, действовали все те неперечислимые лица, участники этой войны. Они боялись, тщеславились, радовались, негодовали, рассуждали, полагая, что они знают то, что они делают, и что делают для себя, а все были непроизвольными орудиями истории и производили скрытую от них, но понятную для нас работу. Такова неизменная судьба всех практических деятелей, и тем не свободнее, чем выше они стоят в людской иерархии.
Теперь деятели 1812 го года давно сошли с своих мест, их личные интересы исчезли бесследно, и одни исторические результаты того времени перед нами.
|
Маргари́та:
Носительницы, известные по имени
Святые
- Маргарита Антиохийская — великомученица III в.
- Святая Маргарита (значения) — имя, которое носили несколько святых женщин.
Европейские правители и аристократия
- Маргарита (ок. 1320—1389) — графиня Равенсберга с 1346 года и графиня Берга с 1348 года.
- Маргарита (ок. 1370—1443) — графиня Комменжа с 1375/1376 (фактически никогда не управляла своими землями).
- Маргарита Наваррская (ум. 1183) — жена короля Сицилийского королевства Вильгельма I Злого, мать Вильгельма II Доброго.
- Маргарита I Эльзасская (ок. 1145—1194) — графиня Фландрии.
- Маргарита Французская (1158—1197) — королева Англии и Венгрии, дочь Людовика VII Молодого и его второй жены Констанции Кастильской.
- Маргарита де Блуа (ок. 1170—1230) — графиня Блуа, Шартра и Шатодена, дочь графа Блуа и Шартра Тибо V Доброго и Алисы, дочери Людовика VII.
- Маргарита (Маргит) Венгерская (1175—после 1223) — императрица Византийская, маркграфиня Монферратская и королева Фессалоникийская, госпожа Беотийская, дочь короля Венгрии Белы III.
- Матильда де Куртене (ок. 1194—1270) — маркграфиня Намюра, дочь Пьера II де Куртене и Иоланды де Эно.
- Маргарита де Бурбон (1211—1256) — графиня Шампани и королева Наварры, сеньора де Бурбон, жена Теобалда I Наваррского, дочь Аршамбо VIII Великого.
- Маргарита Бургундская (ум. 1277) — дама де Витто, дочь Гуго IV, герцога Бургундии, жена Жана I де Шалон-Арлей.
- Маргарита II Фландрская (1202—1280) — графиня Фландрии и Эно (Геннегау), дочь императора Латинской империи, графа Фландрии, Эно (Геннегау) и Намюра Балдуина (Бодуэна) I и Марии Шампанской.
- Маргарита фон Бабенберг (ок. 1204—1266/1267) — королева Германии и Чехии, герцогиня Австрийская.
- Маргарита Прованская (1221—1295) — королева Франции в 1234—1270 годах.
- Маргарита Беарнская (1245/1250—1319) — виконтесса Беарна, Габардана, Марсана, дама де Монкада и баронесса Кастельви-де-Росанес, дочь виконта Беарна Гастона VII и виконтессы Марсана Маты де Мата.
- Маргарита Бургундская (1250—1308) — графиня де Тоннер, королева Сицилии и Неаполя.
- Маргарита Анжуйская (1273—1299) — графиня Анжу и Мэна, жена Карла Валуа, мать короля Франции Филиппа VI.
- Маргарита Английская (1275—после 1338) — английская принцесса, дочь Эдуарда I и Элеоноры Кастильской, супруга герцога Брабанта, Лотье и Лимбурга Жана II.
- Маргарита Французская (1282—1317) — королева Англии, супруга короля Эдуарда I.
- Маргарита (Маргарет) Норвежская Дева (1283—1290) — королева Шотландии, дочь короля Норвегии Эйрика II и Маргарет.
- Маргарита Бургундская (1290—1315) — королева Франции и Наварры.
- Маргарита де Валуа (1295—1342) — жена Ги де Шатильона, графа де Блуа.
- Маргарита д’Эврё (1307—1350) — дочь графа Эврё и Эгмонта Людовика Французского и Маргариты д’Артуа, жена графа Оверни и Булони Гильома XII.
- Маргарита I Французская (1310—1382) — графиня Фландрии, Невера и Ретеля, а позже — графиня Бургундская и Артуа.
- Маргарита I Голландская (1311—1356) — супруга императора Священной Римской империи Людвига IV; графиня Голландии, Зеландии и Фрисландии, графиня Геннегау.
- Маргарита Маульташ (1318—1369) — графиня Тироля.
- Маргарита фон Равенсберг (ок. 1320—1389) — графиня Равенсберга и графиня Берга, дочь Оттона IV фон Равенсберг и Маргариты фон Берг-Виндек.
- Маргарита Брабантская (1323—1368) — дочь герцога Брабанта Жана III и Марии д’Эврё, жена графа Фландрии Луи II Мальского.
- Маргарита III Фландрская (1350—1405) — графиня Фландрии, графиня Невера и Ретеля, пфальцграфиня Бургундии и графиня Артуа.
- Маргарита I Датская (1353—1412) — королева Дании, Норвегии и Швеции.
- Маргарита (Маргарет) Стюарт (до 1360—1417) — графиня Ангус и баронесса Абернети, дочь 2-го графа Ангуса Томаса Стюарта и Маргарет Синклер.
- Маргарита Малатеста (1370—1399) — сеньора Мантуи, дочь сеньора Римини Галеотто.
- Маргарита Бургундская (1374—1441) — дочь Филиппа II Храброго, герцога Бургундии, жена Вильгельма IV Баварского, графа Эно, Голландии и Зеландии.
- Маргарита Бургундская (1393—1442) — дочь Иоанна Бесстрашного, герцога Бургундии, жена дофина Людовика Французского, герцога Гиени.
- Маргарита Анжуйская (1429—1482) — королева Англии, супруга Генриха VI.
- Маргарита Баварская (1442—1479) — герцогиня Мантуанская, дочь Альберта III Баварского.
- Маргарита Йоркская (Маргарита Английская) (1446—1503) — дочь 3-го герцога Йоркского Ричарда Плантагенета, третья и последняя супруга герцога Бургундского Карла Смелого.
- Маргарита Саксонская (1449—1501) — принцесса Саксонская, курфюрстина Бранденбурга.
- Маргарита Датская (1456—1486) — королева Шотландии, супруга короля Якова III.
- Маргарита Австрийская (1480—1530) — штатгальтер Нидерландов.
- Маргарита Тюдор (1489—1541) — королева Шотландии, жена короля Якова IV.
- Маргарита Наваррская (1492—1549) — королева Наварры, писательница.
- Маргарита Палеолог (1510—1566) — герцогиня Мантуанская, дочь монферратского правителя Гульельмо IX.
- Маргарита Дуглас (1515—1578) — дочь Маргариты Тюдор, старшей сестры английского короля Генриха VIII и её второго мужа Арчибальда Дугласа, графа Ангуса.
- Маргарита Пармская (1522—1586) — герцогиня Пармская и штатгальтер Нидерландов.
- Маргарита Французская (1523—1574) — французская принцесса, дочь короля Франциска I, герцогиня Беррийская, жена герцога Савойского Эммануила Филиберта.
- Маргарита де Валуа (королева Марго) (1553—1615) — королева Наварры и Франции, супруга Генриха де Бурбона.
- Маргарита Фарнезе (1567—1643) — маркиза Монферратская и герцогиня Мантуанская, настоятельница монастыря Святого Александра в Парме, дочь пармского правителя Алессандро.
- Маргарита Австрийская (1584—1611) — королева Испании и Португалии.
- Маргарита Альдобрандини (1588—1646) — герцогиня Пармская.
- Луиза Маргарита Лотарингская (1588—1631) — дочь Генриха де Гиза и Екатерины Клевской, наследница княжества Шато-Рено.
- Маргарита Савойская (1589—1655) — вице-королева Португалии, дочь герцога Карла Эммануила I Савойского и Каталины Микаэлы, жена мантуанского герцога Франческо IV Гонзага.
- Маргарита Гонзага (1591—1632) — герцогиня Лотарингская, дочь мантуанского правителя Винченцо I.
- Шарлотта-Маргарита де Монморанси (1594—1650) — дочь коннетабля Генриха I де Монморанси и его второй жены Луизы де Бюдо, возлюбленная короля Франции Генриха IV, супруга 3-го принца Конде.
- Маргарита Медичи (1612—1679) — герцогиня Пармская и Пьяченцская, дочь тосканского правителя Козимо II.
- Маргарита Луиза Орлеанская (1645—1721) — великая герцогиня Тосканская, дочь Гастона де Бурбона, герцога Орлеанского.
- Маргарита Тереза Испанская (1651—1673) — императрица Священной Римской империи.
- Марта Маргарита ле Валуа де Вилетт де Марсэ де Кейлюс (1673—1729) — маркиза де Кейлюс, мать графа Кейлюса.
- Маргарита Саксонская (1840—1858) — саксонская принцесса, дочь короля Саксонии Иоганна I и баварской принцессы Амалии Августы, жена австрийского эрцгерцога Карла Людвига.
- Маргарита Бурбон-Пармская (1847—1893) — герцогиня Мадридская и принцесса Бурбон-Пармская, дочь герцога Пармского Карла III и принцессы Луизы Марии Терезы Французской.
- Маргарита Савойская (1851—1926) — королева Италии.
- Луиза Маргарита Прусская (1860—1917) — немецкая принцесса, вице-консорт-королева Канады, супруга герцога Артура Коннаутского.
- Маргарита Прусская (1872—1954) — принцесса прусская, дочь германского императора Фридриха III и императрицы Виктории, супруга принца Фридриха Карла Гессенского.
- Маргарита Коннаутская (1882—1920) — кронпринцесса Швеции, принцесса Великобритании и Ирландии, герцогиня Сконская, жена герцога Сконского Густава Адольфа.
- Виктория Маргарита Прусская (1890—1923) — принцесса Прусская, в замужестве — княгиня Рейсс-Кестрицская.
- Бона Маргарита Савойская (1896—1971) — дочь герцога Томмазо Генуэзского и Изабеллы Марии Баварской, жена Конрада, принца Баварского.
- Маргарита Шведская (1899—1977) — принцесса Шведская и Датская, дочь принца Карла, герцога Вестергётландского и принцессы Ингеборги Датской.
- Маргарита Гомес-Асебо-и-Сехуела — королева-консорт Болгарии, супруга Симеона II.
- Маргарита Греческая и Датская (1905—1981) — принцесса Греческая и Датская, дочь принца Греческого и Датского Андрея и принцессы Алисы Баттенберг.
- Маргарита (род. 1939) — герцогиня Сория и Эрнани, сестра экс-короля Испании Хуана Карлоса I, испанский общественный деятель.
- Маргарита Нидерландская (род. 1943) — нидерландская принцесса, младшая сестра экс-королевы Беатрикс.
- Маргарита Румынская (род. 1949) — кронпринцесса Румынская, Хранительница Румынского престола, бывшая принцесса Гогенцоллерн, дочь короля Румынии Михая I и королевы Анны.
- Маргарита Люксембургская (род. 1957) — принцесса Люксембургская, дочь Великого герцога Люксембургского Жана и Жозефины Шарлотты Бельгийской.
В искусстве
- Маргарита — героиня романа Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита» и одноимённых фильмов.
- Маргарита — героиня трагедии Иоганна Гёте «Фауст».
- Маргарита — героиня романа Александра Дюма-сына «Дама с камелиями».
- «Маргарита» — песня Юрия Чернавского.
- «Маргарита» — музыкальный коллектив, выступавший на площадках Москвы в 1999—2001 годах.
Астрономические объекты
- (310) Маргарита — астероид главного пояса.
- Маргарита — нерегулярный спутник планеты Уран.
Другое
- Маргарита — алкогольный коктейль из текилы, ликёра Куантро и сока лайма.
- Маргарита — крупнейший остров Венесуэлы, расположен в южной части Карибского моря.
См. также
Список статей о тёзках. Если вы попали сюда из текста другой статьи Википедии, следует уточнить ссылку так, чтобы она указывала на статью о конкретном человеке. См. также [ru.wikipedia.org/w/index.php?title=Категория:Персоналии_по_алфавиту&from=%D0%9C%D0%B0%D1%80%D0%B3%D0%B0%D1%80%D0%B8%D1%82%D0%B0+%28%D0%B7%D0%BD%D0%B0%D1%87%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D1%8F%29 полный список] существующих статей о персонах. |
Список значений слова или словосочетания со ссылками на соответствующие статьи. Если вы попали сюда из текста другой статьи Википедии, пожалуйста, вернитесь и уточните ссылку так, чтобы она указывала на нужную статью. |
Напишите отзыв о статье "Маргарита (значения)"
Отрывок, характеризующий Маргарита (значения)
Многие поотошли от кружка, заметив презрительную улыбку сенатора и то, что Пьер говорит вольно; только Илья Андреич был доволен речью Пьера, как он был доволен речью моряка, сенатора и вообще всегда тою речью, которую он последнею слышал.– Я полагаю, что прежде чем обсуждать эти вопросы, – продолжал Пьер, – мы должны спросить у государя, почтительнейше просить его величество коммюникировать нам, сколько у нас войска, в каком положении находятся наши войска и армии, и тогда…
Но Пьер не успел договорить этих слов, как с трех сторон вдруг напали на него. Сильнее всех напал на него давно знакомый ему, всегда хорошо расположенный к нему игрок в бостон, Степан Степанович Апраксин. Степан Степанович был в мундире, и, от мундира ли, или от других причин, Пьер увидал перед собой совсем другого человека. Степан Степанович, с вдруг проявившейся старческой злобой на лице, закричал на Пьера:
– Во первых, доложу вам, что мы не имеем права спрашивать об этом государя, а во вторых, ежели было бы такое право у российского дворянства, то государь не может нам ответить. Войска движутся сообразно с движениями неприятеля – войска убывают и прибывают…
Другой голос человека, среднего роста, лет сорока, которого Пьер в прежние времена видал у цыган и знал за нехорошего игрока в карты и который, тоже измененный в мундире, придвинулся к Пьеру, перебил Апраксина.
– Да и не время рассуждать, – говорил голос этого дворянина, – а нужно действовать: война в России. Враг наш идет, чтобы погубить Россию, чтобы поругать могилы наших отцов, чтоб увезти жен, детей. – Дворянин ударил себя в грудь. – Мы все встанем, все поголовно пойдем, все за царя батюшку! – кричал он, выкатывая кровью налившиеся глаза. Несколько одобряющих голосов послышалось из толпы. – Мы русские и не пожалеем крови своей для защиты веры, престола и отечества. А бредни надо оставить, ежели мы сыны отечества. Мы покажем Европе, как Россия восстает за Россию, – кричал дворянин.
Пьер хотел возражать, но не мог сказать ни слова. Он чувствовал, что звук его слов, независимо от того, какую они заключали мысль, был менее слышен, чем звук слов оживленного дворянина.
Илья Андреич одобривал сзади кружка; некоторые бойко поворачивались плечом к оратору при конце фразы и говорили:
– Вот так, так! Это так!
Пьер хотел сказать, что он не прочь ни от пожертвований ни деньгами, ни мужиками, ни собой, но что надо бы знать состояние дел, чтобы помогать ему, но он не мог говорить. Много голосов кричало и говорило вместе, так что Илья Андреич не успевал кивать всем; и группа увеличивалась, распадалась, опять сходилась и двинулась вся, гудя говором, в большую залу, к большому столу. Пьеру не только не удавалось говорить, но его грубо перебивали, отталкивали, отворачивались от него, как от общего врага. Это не оттого происходило, что недовольны были смыслом его речи, – ее и забыли после большого количества речей, последовавших за ней, – но для одушевления толпы нужно было иметь ощутительный предмет любви и ощутительный предмет ненависти. Пьер сделался последним. Много ораторов говорило после оживленного дворянина, и все говорили в том же тоне. Многие говорили прекрасно и оригинально.
Издатель Русского вестника Глинка, которого узнали («писатель, писатель! – послышалось в толпе), сказал, что ад должно отражать адом, что он видел ребенка, улыбающегося при блеске молнии и при раскатах грома, но что мы не будем этим ребенком.
– Да, да, при раскатах грома! – повторяли одобрительно в задних рядах.
Толпа подошла к большому столу, у которого, в мундирах, в лентах, седые, плешивые, сидели семидесятилетние вельможи старики, которых почти всех, по домам с шутами и в клубах за бостоном, видал Пьер. Толпа подошла к столу, не переставая гудеть. Один за другим, и иногда два вместе, прижатые сзади к высоким спинкам стульев налегающею толпой, говорили ораторы. Стоявшие сзади замечали, чего не досказал говоривший оратор, и торопились сказать это пропущенное. Другие, в этой жаре и тесноте, шарили в своей голове, не найдется ли какая мысль, и торопились говорить ее. Знакомые Пьеру старички вельможи сидели и оглядывались то на того, то на другого, и выражение большей части из них говорило только, что им очень жарко. Пьер, однако, чувствовал себя взволнованным, и общее чувство желания показать, что нам всё нипочем, выражавшееся больше в звуках и выражениях лиц, чем в смысле речей, сообщалось и ему. Он не отрекся от своих мыслей, но чувствовал себя в чем то виноватым и желал оправдаться.
– Я сказал только, что нам удобнее было бы делать пожертвования, когда мы будем знать, в чем нужда, – стараясь перекричать другие голоса, проговорил он.
Один ближайший старичок оглянулся на него, но тотчас был отвлечен криком, начавшимся на другой стороне стола.
– Да, Москва будет сдана! Она будет искупительницей! – кричал один.
– Он враг человечества! – кричал другой. – Позвольте мне говорить… Господа, вы меня давите…
В это время быстрыми шагами перед расступившейся толпой дворян, в генеральском мундире, с лентой через плечо, с своим высунутым подбородком и быстрыми глазами, вошел граф Растопчин.
– Государь император сейчас будет, – сказал Растопчин, – я только что оттуда. Я полагаю, что в том положении, в котором мы находимся, судить много нечего. Государь удостоил собрать нас и купечество, – сказал граф Растопчин. – Оттуда польются миллионы (он указал на залу купцов), а наше дело выставить ополчение и не щадить себя… Это меньшее, что мы можем сделать!
Начались совещания между одними вельможами, сидевшими за столом. Все совещание прошло больше чем тихо. Оно даже казалось грустно, когда, после всего прежнего шума, поодиночке были слышны старые голоса, говорившие один: «согласен», другой для разнообразия: «и я того же мнения», и т. д.
Было велено секретарю писать постановление московского дворянства о том, что москвичи, подобно смолянам, жертвуют по десять человек с тысячи и полное обмундирование. Господа заседавшие встали, как бы облегченные, загремели стульями и пошли по зале разминать ноги, забирая кое кого под руку и разговаривая.
– Государь! Государь! – вдруг разнеслось по залам, и вся толпа бросилась к выходу.
По широкому ходу, между стеной дворян, государь прошел в залу. На всех лицах выражалось почтительное и испуганное любопытство. Пьер стоял довольно далеко и не мог вполне расслышать речи государя. Он понял только, по тому, что он слышал, что государь говорил об опасности, в которой находилось государство, и о надеждах, которые он возлагал на московское дворянство. Государю отвечал другой голос, сообщавший о только что состоявшемся постановлении дворянства.
– Господа! – сказал дрогнувший голос государя; толпа зашелестила и опять затихла, и Пьер ясно услыхал столь приятно человеческий и тронутый голос государя, который говорил: – Никогда я не сомневался в усердии русского дворянства. Но в этот день оно превзошло мои ожидания. Благодарю вас от лица отечества. Господа, будем действовать – время всего дороже…
Государь замолчал, толпа стала тесниться вокруг него, и со всех сторон слышались восторженные восклицания.
– Да, всего дороже… царское слово, – рыдая, говорил сзади голос Ильи Андреича, ничего не слышавшего, но все понимавшего по своему.
Из залы дворянства государь прошел в залу купечества. Он пробыл там около десяти минут. Пьер в числе других увидал государя, выходящего из залы купечества со слезами умиления на глазах. Как потом узнали, государь только что начал речь купцам, как слезы брызнули из его глаз, и он дрожащим голосом договорил ее. Когда Пьер увидал государя, он выходил, сопутствуемый двумя купцами. Один был знаком Пьеру, толстый откупщик, другой – голова, с худым, узкобородым, желтым лицом. Оба они плакали. У худого стояли слезы, но толстый откупщик рыдал, как ребенок, и все твердил:
– И жизнь и имущество возьми, ваше величество!
Пьер не чувствовал в эту минуту уже ничего, кроме желания показать, что все ему нипочем и что он всем готов жертвовать. Как упрек ему представлялась его речь с конституционным направлением; он искал случая загладить это. Узнав, что граф Мамонов жертвует полк, Безухов тут же объявил графу Растопчину, что он отдает тысячу человек и их содержание.
Старик Ростов без слез не мог рассказать жене того, что было, и тут же согласился на просьбу Пети и сам поехал записывать его.
На другой день государь уехал. Все собранные дворяне сняли мундиры, опять разместились по домам и клубам и, покряхтывая, отдавали приказания управляющим об ополчении, и удивлялись тому, что они наделали.
Наполеон начал войну с Россией потому, что он не мог не приехать в Дрезден, не мог не отуманиться почестями, не мог не надеть польского мундира, не поддаться предприимчивому впечатлению июньского утра, не мог воздержаться от вспышки гнева в присутствии Куракина и потом Балашева.
Александр отказывался от всех переговоров потому, что он лично чувствовал себя оскорбленным. Барклай де Толли старался наилучшим образом управлять армией для того, чтобы исполнить свой долг и заслужить славу великого полководца. Ростов поскакал в атаку на французов потому, что он не мог удержаться от желания проскакаться по ровному полю. И так точно, вследствие своих личных свойств, привычек, условий и целей, действовали все те неперечислимые лица, участники этой войны. Они боялись, тщеславились, радовались, негодовали, рассуждали, полагая, что они знают то, что они делают, и что делают для себя, а все были непроизвольными орудиями истории и производили скрытую от них, но понятную для нас работу. Такова неизменная судьба всех практических деятелей, и тем не свободнее, чем выше они стоят в людской иерархии.
Теперь деятели 1812 го года давно сошли с своих мест, их личные интересы исчезли бесследно, и одни исторические результаты того времени перед нами.