Маре, Марен

Маре́н Маре́ (фр. Marin Marais; 31 мая 1656, Париж — 15 августа 1728, там же) — французский композитор и исполнитель на виоле да гамба.

Биография

До 16 лет пел в хоре мальчиков церкви Сен-Жермен-л'Осерруа. Затем учился игре на виоле у Жана де Сент-Коломба. В 1679 г. получил звание придворного музыканта.

Сочинения

В 1686 г. опубликовал первый сборник собственных сочинений для виолы да гамба — «Пьесы для одной и для двух виол» (фр. Pièces à une et à deux violes); всего в наследии Маре около 600 пьес для его основного инструмента. Кроме того, он написал сборник трио, отражающий репертуар придворного музицирования (фр. Pièces en trio pour les flûtes, violons et dessus de viole avec la basse continue), и четыре оперы («музыкальные трагедии») на сюжеты греческих мифов: «Алкид» (фр. Alcide; 1693), «Ариадна и Вакх» (фр. Ariane et Bacchus; 1696), «Алкиона» (фр. Alcyone; 1706) и «Семела» (фр. Sémélé; 1709).

Посмертная судьба

К музыке Маре неоднократно обращались такие исполнители, как Николаус Арнонкур, Жорди Саваль, Паоло Пандольфо, Роберт Эйткен, Пьер Антай, Филипп Пьерло.

Интересные факты

• Сочинение Маре Колокола Святой Женевьевы (1723) использовано в музыкальном сопровождении к фильму Славы Цукермана «Жидкое небо» (1983).

• В саундтреке к компьютерной игре «Metro: Last Light» (композиция «Mobius») использовано сочинение Маре «La Rêveuse»[www.amazon.com/Metro-Last-Light-Original-Soundtrack/dp/tracks/B00E4AC3RA/ref=dp_tracks_all_1/187-4128233-8141557#disc_1].
• В фильме Алена Корно «Все утра мира» (1991, по одноименному историческому рассказу Паскаля Киньяра) роли Марена Маре в юности и зрелом возрасте исполнили Гийом и Жерар Депардье.

Отрывок, характеризующий Маре, Марен

– Mais ecoutez moi, au nom de Dieu. [Но выслушайте меня, ради бога.]
– Epousez moi, et je serai votre esclave. [Женитесь на мне, и я буду вашею рабою.]
– Mais c'est impossible. [Но это невозможно.]
– Vous ne daignez pas descende jusqu'a moi, vous… [Вы не удостаиваете снизойти до брака со мною, вы…] – заплакав, сказала Элен.
Лицо стало утешать ее; Элен же сквозь слезы говорила (как бы забывшись), что ничто не может мешать ей выйти замуж, что есть примеры (тогда еще мало было примеров, но она назвала Наполеона и других высоких особ), что она никогда не была женою своего мужа, что она была принесена в жертву.
– Но законы, религия… – уже сдаваясь, говорило лицо.
– Законы, религия… На что бы они были выдуманы, ежели бы они не могли сделать этого! – сказала Элен.
Важное лицо было удивлено тем, что такое простое рассуждение могло не приходить ему в голову, и обратилось за советом к святым братьям Общества Иисусова, с которыми оно находилось в близких отношениях.
Через несколько дней после этого, на одном из обворожительных праздников, который давала Элен на своей даче на Каменном острову, ей был представлен немолодой, с белыми как снег волосами и черными блестящими глазами, обворожительный m r de Jobert, un jesuite a robe courte, [г н Жобер, иезуит в коротком платье,] который долго в саду, при свете иллюминации и при звуках музыки, беседовал с Элен о любви к богу, к Христу, к сердцу божьей матери и об утешениях, доставляемых в этой и в будущей жизни единою истинною католическою религией. Элен была тронута, и несколько раз у нее и у m r Jobert в глазах стояли слезы и дрожал голос. Танец, на который кавалер пришел звать Элен, расстроил ее беседу с ее будущим directeur de conscience [блюстителем совести]; но на другой день m r de Jobert пришел один вечером к Элен и с того времени часто стал бывать у нее.
В один день он сводил графиню в католический храм, где она стала на колени перед алтарем, к которому она была подведена. Немолодой обворожительный француз положил ей на голову руки, и, как она сама потом рассказывала, она почувствовала что то вроде дуновения свежего ветра, которое сошло ей в душу. Ей объяснили, что это была la grace [благодать].