Марианско-палауская операция

Марианско-палауская операция
Основной конфликт: Война на Тихом океане
Высадка союзнических сил на острове Тиниан
Дата	июнь — ноябрь 1944
Место	Марианские острова и Палау
Итог	Победа США
Противники
США Япония
Командующие
Холланд Смит Рэймонд Эймс Спрюэнс Ричмонд Келли Тёрнер Рой Гейгер Пол Мюллер Ёсицугу Сайто † Тюити Нагумо † Такэо Такаги † Дзисабуро Одзава Какудзи Какута † Садаэ Иноуэ Мацудзи Идзюин † Хидеёси Обата † Такеси Такасима †
Силы сторон
неизвестно неизвестно
Потери
неизвестно неизвестно

Марианско-палауская операция, также известная как «Операция Forager» — стратегическая военная операция вооружённых сил США против войск Японии в ходе Второй мировой войны в 1944 году.

Обстановка к лету 1944

До Второй мировой войны Марианские острова входили в состав мандатной территории Южный Тихоокеанский мандат, переданной Лигой Наций под управление Японии. Исключением являлся лишь остров Гуам, находившийся под управлением США ещё с 1898 года. В декабре 1941 года японцы захватили Гуам, в результате чего Марианские острова полностью перешли под контроль Японии.

25 февраля 1944 года была сформирована 31-я армия (командующий — генерал-лейтенант Хидзёси Обата), которая отвечала за оборону Марианских и Каролинских островов. На остров Сайпан были переброшены 43-я пехотная дивизия и 47-я бригада под общим командованием адмирала Ёсицугу Сайто; на Гуаме сосредоточились 29-я дивизия (командующий — генерал-лейтенант Такэси Такасина), 48-я бригада и 54-й охранный отряд флота; на Тиниане обосновались 135-й полк 43-й пехотной дивизии, 50-й полк и 56-й охранный отряд флота. Кроме того, 4 марта 1944 года был сформирован Центрально-Тихоокеанский флот (командующий — вице-адмирал Тюити Нагумо) со штабом на Сайпане, в распоряжении которого в реальности имелось лишь несколько небольших кораблей и некоторое количество десантных барж. Ещё на Сайпане находился штаб 1-го воздушного флота (командующий — генерал-лейтенант Какудзи Сумида); базировавшаяся на Марианских островах часть 1-го воздушного флота насчитывала 672 самолёта (из общего числа в 1644 самолёта). На острове Рота дислоцировался 54-й охранный отряд ВМС, переведённый с Гуама.

К лету 1944 года вооружённые силы США решили начать возвращение Марианских островов. Для проведения Марианской операции было сформировано Объединённое экспедиционное соединение (командующий — вице-адмирал Тернер). В состав Экспедиционных войск (командующий — генерал-лейтенант Холланд Смит) вошли:

• Северное десантное соединение:
  • 5-й амфибийный корпус (командующий — генерал-лейтенант Холланд Смит)
    • 2-я дивизия морской пехоты (командующий — генерал-майор Томас Уотсон)
    • 4-я дивизия морской пехоты (командующий — генерал-майор Гарри Шмидт)
    • 27-я пехотная дивизия (командующий — генерал-майор Ральф Смит; с 20 июня 1944 года — генерал-майор Джемини)
  • 77-я пехотная дивизия (командующий — генерал-майор Эндрю Брюс), резерв

• Южное десантное соединение:
  • 3-й амфибийный корпус (командующий — генерал-майор Рой Гейджер)
    • 3-я дивизия морской пехоты (командующий — генерал-майор Аллен Тарнедж)
    • 1-я бригада морской пехоты (командующий — бригадный генерал Лемуэль Шепхед)

Северное соединение должно было захватить Сайпан, Южное — Тиниан. В состав Объединённого экспедиционного соединения входило 7 линкоров, 7 крейсеров, 67 эсминцев, 11 эскортных авианосцев и 282 других корабля.

Объединённое экспедиционное соединение поддерживалось 5-м флотом, основным ядром которого являлось 58-е оперативное соединение из 7 тяжёлых и 8 лёгких авианосцев.

Бои за Марианские острова

Сайпан

С 12 по 14 июня продолжалась бомбардировка Сайпана. 15 июня 150 бронетранспортёров-амфибий высадили на Сайпане первые 8 тысяч американских солдат. В последующие дни были высажены все остальные части, предназначенные для захвата острова. Ожесточённые бои, продолжавшиеся до 9 июля, завершились гибелью почти всех японских солдат (погибла 41 тысяча человек), включая адмиралов Сайто и Нагумо. В этих боях американцы впервые применили напалм.

Морское сражение

Японский 1-й Мобильный флот (командующий — вице-адмирал Дзисабуро Одзава) попытался атаковать американский 5-й флот (командующий — вице-адмирал Раймонд Спрюэнс), поддерживавший высадку на Марианских островах; вместе с японским флотом действовал 1-й воздушный флот (командующий — вице-адмирал Какудзи Сумида) наземного базирования. В результате произошедшего 19-20 июня крупного воздушно-морского сражения японцы потеряли 3 (из 9) авианосца и 218 самолётов. Американцы потеряли 26 самолётов в бою, и 80 — при возвращении на базы.

Гуам

21 июля 3-я дивизия морской пехоты, 1-я бригада морской пехоты и 77-я пехотная дивизия (37 тысяч морских пехотинцев и 19 тысяч солдат сухопутных войск) высадились на острове Гуам. Американцы столкнулись с фанатичным сопротивлением японских войск (18,5 тысяч человек), в боях погибли все японские командиры. С гибелью 11 августа генерал-лейтенанта Обата организованное сопротивление американским войскам прекратилось, и Гуам перешёл под контроль США.

Тиниан

23 июля две дивизии морской пехоты были доставлены с Сайпана к Тиниану, но попытка высадки была сорвана японскими войсками. На следующий день американская морская пехота всё же смогла высадиться на севере острова, и стала постепенно продвигаться на юг, преодолевая упорное сопротивление японского гарнизона (12 тысяч человек). 30 июля американские войска захватили господствующую высоту Каролинас, после чего организованное сопротивление японцев прекратилось. 12 августа контроль над островом полностью перешёл к американским войскам.

Бои за западные Каролинские острова

После захвата Маршалловых, Марианских островов и островов Гилберта американцы приступили к захвату западных Каролинских островов, чтобы обеспечить дальнейшее вторжение на Филиппины. Операцию выполняло Западное экспедиционное соединение (командующий — контр-адмирал Дж. Форт) и его амфибийная группа, а общее руководство операцией по захвату западных Каролинских островов возлагалось на Объединённое экспедиционное соединение под командованием вице-адмирала У.Уилкинсона. Операцию поддерживал 3-й флот вице-адмирала Уильяма Хэлси.

15 сентября 1-я дивизия морской пехоты (командующий — генерал-майор Уильям Рупертус, численность — 28,4 тысячи человек) высадилась на острове Пелелиу из архипелага Палау, а 17 сентября 81-я пехотная дивизия (командующий — генерал-майор П.Дж. Мюллер, численность — 19 тысяч человек) — на соседнем острове Ангаур. Японский гарнизон на Пелелиу и соседних островах (Ангаур, Яп, Улити) составлял около 30 тысяч человек, из них непосредственно на Пелелиу — 5235 человек. Остров Ангур (гарнизон — около 1500 человек) перешёл в руки американцев 22 сентября, 23 сентября без боя был занят соседний остров Улити, но бои за Пелелиу продолжались до ноября 1944 года.

Итоги

Падение Марианских островов получило большой резонанс в Японии и вынудило уйти в отставку самого несгибаемого милитариста и главного инициатора развязывания войны — генерала Тодзио.

После захвата западных Каролинских островов американцами были отменены запланированные десанты на Яп, Понапе, Трук и другие Каролинские острова, и они сосредоточились на подготовке к высадке на Филиппинах и Окинаве. Японские войска на Бугенвиле, Новой Гвинее, Новой Британии, восточных и центральных островах Каролинского архипелага продолжали удерживать и контролировать районы своей дислокации, и при необходимости оказывали самое жёсткое сопротивление союзным войскам. Однако эти гарнизоны находились в полной изоляции и никак не могли помешать продвижению американских сил, поэтому в основном на них не обращали внимания до конца войны.

Литература

• В. В. Клавинг «Япония в войне» — Москва: «Издательство АСТ», «Транзиткнига», 2004. ISBN 5-17-020498-1

Отрывок, характеризующий Марианско-палауская операция

– А помнишь, как мы катали яйца в зале и вдруг две старухи, и стали по ковру вертеться. Это было, или нет? Помнишь, как хорошо было?
– Да. А помнишь, как папенька в синей шубе на крыльце выстрелил из ружья. – Они перебирали улыбаясь с наслаждением воспоминания, не грустного старческого, а поэтического юношеского воспоминания, те впечатления из самого дальнего прошедшего, где сновидение сливается с действительностью, и тихо смеялись, радуясь чему то.
Соня, как и всегда, отстала от них, хотя воспоминания их были общие.
Соня не помнила многого из того, что они вспоминали, а и то, что она помнила, не возбуждало в ней того поэтического чувства, которое они испытывали. Она только наслаждалась их радостью, стараясь подделаться под нее.
Она приняла участие только в том, когда они вспоминали первый приезд Сони. Соня рассказала, как она боялась Николая, потому что у него на курточке были снурки, и ей няня сказала, что и ее в снурки зашьют.
– А я помню: мне сказали, что ты под капустою родилась, – сказала Наташа, – и помню, что я тогда не смела не поверить, но знала, что это не правда, и так мне неловко было.
Во время этого разговора из задней двери диванной высунулась голова горничной. – Барышня, петуха принесли, – шопотом сказала девушка.
– Не надо, Поля, вели отнести, – сказала Наташа.
В середине разговоров, шедших в диванной, Диммлер вошел в комнату и подошел к арфе, стоявшей в углу. Он снял сукно, и арфа издала фальшивый звук.
– Эдуард Карлыч, сыграйте пожалуста мой любимый Nocturiene мосье Фильда, – сказал голос старой графини из гостиной.
Диммлер взял аккорд и, обратясь к Наташе, Николаю и Соне, сказал: – Молодежь, как смирно сидит!
– Да мы философствуем, – сказала Наташа, на минуту оглянувшись, и продолжала разговор. Разговор шел теперь о сновидениях.
Диммлер начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла к столу, взяла свечу, вынесла ее и, вернувшись, тихо села на свое место. В комнате, особенно на диване, на котором они сидели, было темно, но в большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.
– Знаешь, я думаю, – сказала Наташа шопотом, придвигаясь к Николаю и Соне, когда уже Диммлер кончил и всё сидел, слабо перебирая струны, видимо в нерешительности оставить, или начать что нибудь новое, – что когда так вспоминаешь, вспоминаешь, всё вспоминаешь, до того довоспоминаешься, что помнишь то, что было еще прежде, чем я была на свете…
– Это метампсикова, – сказала Соня, которая всегда хорошо училась и все помнила. – Египтяне верили, что наши души были в животных и опять пойдут в животных.
– Нет, знаешь, я не верю этому, чтобы мы были в животных, – сказала Наташа тем же шопотом, хотя музыка и кончилась, – а я знаю наверное, что мы были ангелами там где то и здесь были, и от этого всё помним…
– Можно мне присоединиться к вам? – сказал тихо подошедший Диммлер и подсел к ним.
– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!
– Не ниже, кто тебе сказал, что ниже?… Почему я знаю, чем я была прежде, – с убеждением возразила Наташа. – Ведь душа бессмертна… стало быть, ежели я буду жить всегда, так я и прежде жила, целую вечность жила.
– Да, но трудно нам представить вечность, – сказал Диммлер, который подошел к молодым людям с кроткой презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.
– Отчего же трудно представить вечность? – сказала Наташа. – Нынче будет, завтра будет, всегда будет и вчера было и третьего дня было…
– Наташа! теперь твой черед. Спой мне что нибудь, – послышался голос графини. – Что вы уселись, точно заговорщики.
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.
Диммлер, подсев к графине и закрыв глаза, слушал.
– Нет, графиня, – сказал он наконец, – это талант европейский, ей учиться нечего, этой мягкости, нежности, силы…
– Ах! как я боюсь за нее, как я боюсь, – сказала графиня, не помня, с кем она говорит. Ее материнское чутье говорило ей, что чего то слишком много в Наташе, и что от этого она не будет счастлива. Наташа не кончила еще петь, как в комнату вбежал восторженный четырнадцатилетний Петя с известием, что пришли ряженые.
Наташа вдруг остановилась.
– Дурак! – закричала она на брата, подбежала к стулу, упала на него и зарыдала так, что долго потом не могла остановиться.
– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.
Через полчаса в зале между другими ряжеными появилась еще старая барыня в фижмах – это был Николай. Турчанка был Петя. Паяс – это был Диммлер, гусар – Наташа и черкес – Соня, с нарисованными пробочными усами и бровями.
После снисходительного удивления, неузнавания и похвал со стороны не наряженных, молодые люди нашли, что костюмы так хороши, что надо было их показать еще кому нибудь.
Николай, которому хотелось по отличной дороге прокатить всех на своей тройке, предложил, взяв с собой из дворовых человек десять наряженных, ехать к дядюшке.
– Нет, ну что вы его, старика, расстроите! – сказала графиня, – да и негде повернуться у него. Уж ехать, так к Мелюковым.
Мелюкова была вдова с детьми разнообразного возраста, также с гувернантками и гувернерами, жившая в четырех верстах от Ростовых.
– Вот, ma chere, умно, – подхватил расшевелившийся старый граф. – Давай сейчас наряжусь и поеду с вами. Уж я Пашету расшевелю.
Но графиня не согласилась отпустить графа: у него все эти дни болела нога. Решили, что Илье Андреевичу ехать нельзя, а что ежели Луиза Ивановна (m me Schoss) поедет, то барышням можно ехать к Мелюковой. Соня, всегда робкая и застенчивая, настоятельнее всех стала упрашивать Луизу Ивановну не отказать им.
Наряд Сони был лучше всех. Ее усы и брови необыкновенно шли к ней. Все говорили ей, что она очень хороша, и она находилась в несвойственном ей оживленно энергическом настроении. Какой то внутренний голос говорил ей, что нынче или никогда решится ее судьба, и она в своем мужском платье казалась совсем другим человеком. Луиза Ивановна согласилась, и через полчаса четыре тройки с колокольчиками и бубенчиками, визжа и свистя подрезами по морозному снегу, подъехали к крыльцу.
Наташа первая дала тон святочного веселья, и это веселье, отражаясь от одного к другому, всё более и более усиливалось и дошло до высшей степени в то время, когда все вышли на мороз, и переговариваясь, перекликаясь, смеясь и крича, расселись в сани.
Две тройки были разгонные, третья тройка старого графа с орловским рысаком в корню; четвертая собственная Николая с его низеньким, вороным, косматым коренником. Николай в своем старушечьем наряде, на который он надел гусарский, подпоясанный плащ, стоял в середине своих саней, подобрав вожжи.