Маринка (оперетта)
| Маринка | |
| Marinka | |
| Композитор | |
|---|---|
| Автор(ы) либретто | |
| Количество действий |
2 |
| Год создания | |
| Первая постановка | |
| Место первой постановки | |
Маринка — одна из последних оперетт Имре Кальмана, написанная в Нью-Йорке в 1945 году на либретто Джорджа Мариона-младшего и Карла Фаркаса. В оперетте описываются события трагического эпизода, произошедшего в Майерлинге (см. Трагедия в Майерлинге), за исключением счастливого конца, который создали авторы для истории кронпринца Рудольфа и баронессы Марии Вечеры.
Создание
Имре Кальман очень долго ждал возможности завоевать Бродвей так же, как Вену. Но его предыдущая работа «Мисс метро» не была выпущена на сцену. Его заинтересовала возможность написания романтической оперетты о судьбе австрийского кронпринца Рудольфа и Марии Вечеры. Однако Кальман и авторы либретто решили написать другой конец, потому что трагическая развязка не подходила для оперетты. Первое название было «Песня Вены», но впоследствии оно было заменено. Спектакль открылся на Бродвее, в театре «Винтер Гарден» 18 июля 1945 года[1]. Было дано 165 представлений, после чего был запущен тур по стране. Успех обеспечила музыка Кальмана, хотя сначала в прессе было мнение, что едва ли роялистская тематика будет подходящей для послевоенного времени. Однако оказалось, что романтическая история без военных мотивов была очень близка зрителю.
Действующие лица и исполнители[2]
| Кронпринц Рудольф | Гарри Стоквелл |
| Маринка | Джоан Робертс |
| Император Франц-Иосиф | Рейнгольд Шунцель |
| Графиня Ландовска | Люба Малина |
| Графиня фон Дифендорфер | Эллин Уолтер |
| Братфиш / Брэдли | Ромо Винсент |
| Граф Лобковиц | Тэйлор Холмс |
| Граф Хойош | Пол Кэмбел |
| Лейтенант Бальтаци | Боб Дуглас |
| Фрэнсис | Леонард Эллиот |
| Надин | Рут Уэбб |
Сюжет
Действие оперетты происходит в Коннектикуте, Вене, Майерлинге и Будапеште. Студенты в рамках изучения истории идут на фильм «Майерлинг», в котором рассказывается о двойном самоубийстве австрийского кронпринца Рудольфа и его возлюбленной Маринки. Трагический конец оставляет грустное ощущение. Но мисс Дифендорфер, учительница физкультуры из Австрии, говорит, что оно напомнило ей старые добрые дни в Вене. Водитель школьного автобуса Брэдли (в хороших традициях оперетты) оказывается сыном конюха кронпринца. Он рассказывает ту версию, которую слышал от своего отца. Согласно этой версии, Рудольф и Маринка не умерли вместе, а были изгнаны Францем-Иосифом и уехали жить в Америку[3].
Напишите отзыв о статье "Маринка (оперетта)"
Примечания
- ↑ Sam Zolotow. [select.nytimes.com/gst/abstract.html?res=F00711FE3B5F1B7B93CAA8178CD85F418485F9&scp=3&sq=Marinka&st=p 'Marinka' In Debut At Winter Garden:Musical, Based on Mayerling Tragedy, Opens Tonight], The New York Times (July 18, 1945).
- ↑ [www.ibdb.com/production.php?id=1717 Marinka in Internet Broadway Database]
- ↑ [etd.lsu.edu/docs/available/etd-06142005-160600/unrestricted/Martin_thesis.pdf Подробный обзор оперетт Имре Кальмана: монография. Автор: Jessie Wright Martin. С 173—175]
| ||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Маринка (оперетта)
– Вы минуточку бы повременили, батюшка. Одною минуточку, – сказала она. И как только офицер отпустил руку от калитки, Мавра Кузминишна повернулась и быстрым старушечьим шагом пошла на задний двор к своему флигелю.В то время как Мавра Кузминишна бегала к себе, офицер, опустив голову и глядя на свои прорванные сапоги, слегка улыбаясь, прохаживался по двору. «Как жалко, что я не застал дядюшку. А славная старушка! Куда она побежала? И как бы мне узнать, какими улицами мне ближе догнать полк, который теперь должен подходить к Рогожской?» – думал в это время молодой офицер. Мавра Кузминишна с испуганным и вместе решительным лицом, неся в руках свернутый клетчатый платочек, вышла из за угла. Не доходя несколько шагов, она, развернув платок, вынула из него белую двадцатипятирублевую ассигнацию и поспешно отдала ее офицеру.
– Были бы их сиятельства дома, известно бы, они бы, точно, по родственному, а вот может… теперича… – Мавра Кузминишна заробела и смешалась. Но офицер, не отказываясь и не торопясь, взял бумажку и поблагодарил Мавру Кузминишну. – Как бы граф дома были, – извиняясь, все говорила Мавра Кузминишна. – Христос с вами, батюшка! Спаси вас бог, – говорила Мавра Кузминишна, кланяясь и провожая его. Офицер, как бы смеясь над собою, улыбаясь и покачивая головой, почти рысью побежал по пустым улицам догонять свой полк к Яузскому мосту.
А Мавра Кузминишна еще долго с мокрыми глазами стояла перед затворенной калиткой, задумчиво покачивая головой и чувствуя неожиданный прилив материнской нежности и жалости к неизвестному ей офицерику.
В недостроенном доме на Варварке, внизу которого был питейный дом, слышались пьяные крики и песни. На лавках у столов в небольшой грязной комнате сидело человек десять фабричных. Все они, пьяные, потные, с мутными глазами, напруживаясь и широко разевая рты, пели какую то песню. Они пели врозь, с трудом, с усилием, очевидно, не для того, что им хотелось петь, но для того только, чтобы доказать, что они пьяны и гуляют. Один из них, высокий белокурый малый в чистой синей чуйке, стоял над ними. Лицо его с тонким прямым носом было бы красиво, ежели бы не тонкие, поджатые, беспрестанно двигающиеся губы и мутные и нахмуренные, неподвижные глаза. Он стоял над теми, которые пели, и, видимо воображая себе что то, торжественно и угловато размахивал над их головами засученной по локоть белой рукой, грязные пальцы которой он неестественно старался растопыривать. Рукав его чуйки беспрестанно спускался, и малый старательно левой рукой опять засучивал его, как будто что то было особенно важное в том, чтобы эта белая жилистая махавшая рука была непременно голая. В середине песни в сенях и на крыльце послышались крики драки и удары. Высокий малый махнул рукой.
– Шабаш! – крикнул он повелительно. – Драка, ребята! – И он, не переставая засучивать рукав, вышел на крыльцо.
Фабричные пошли за ним. Фабричные, пившие в кабаке в это утро под предводительством высокого малого, принесли целовальнику кожи с фабрики, и за это им было дано вино. Кузнецы из соседних кузень, услыхав гульбу в кабаке и полагая, что кабак разбит, силой хотели ворваться в него. На крыльце завязалась драка.
Целовальник в дверях дрался с кузнецом, и в то время как выходили фабричные, кузнец оторвался от целовальника и упал лицом на мостовую.
Другой кузнец рвался в дверь, грудью наваливаясь на целовальника.
