Дринов, Марин Степанович

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Марин Дринов»)
Перейти к: навигация, поиск

Марин Стоянов Дринов (болг. Марин Стоянов Дринов, в России — Марин Степанович Дринов) (1 ноября 1838, Панагюриште — 13 марта 1906, Харьков) — болгарский историк и филолог, общественный деятель болгарского национального возрождения, работал большую часть жизни в Российской империи. Один из основоположников болгарской историографии, первый президент Болгарского литературного общества (ныне Болгарская академия наук). Также — один из отцов-основателей возрождённого Болгарского государства.





Биография

Как многие болгарские интеллигенты своего поколения, Дринов в молодости эмигрировал (1858) и получил образование в России. Учился в Киевской духовной семинарии, затем в Московском университете, в 1865—1871 работал в Австрии и в Италии, разыскивая там документы по болгарской истории, некоторое время жил в Праге. В конце 1860-х годов Дринов начал печатать статьи в болгарских изданиях "Народность", "Македония" и "Право". В 1869 г. Дринов издал сочинения: "История Болгарской церкви" и "О происхождении болгарского народа", встреченные болгарами сочувственно, особенно первое из них, дававшее опору для духовной борьбы с греками-фанариотами[1]. Русский перевод этого сочинения напечатан в "Православном Обозрении" 1870-м[2]. Дринов (наряду с В. Стояновым, Жинзифовым и Бончовым) основал научно-литературное общество "Болгарско книжевно дружество"(Брэила, Румыния). Дринов стал первым председателем дружества.

В его магистерской диссертации "Заселение Балканского полуострова славянами" (Москва, 1873) приведены доказательства, что заселение Балканского полуострова славянами шло поэтапно, в III - VII столетиях. В 1873 г. Дринов получил степень магистра и стал лектором по славистике в Харьковском университете. С 1876 года — профессор. Автор работ о болгарском народе, об истории Болгарской церкви (выступал за независимость оной от Константинопольского патриархата), древнейшей истории славян, о славяно-византийских отношениях.

После освобождения Болгарии в 1878 году Дринов приехал на родину. Князь А. М. Дондуков-Корсаков[3] назначил Дринова Софийским вице-губернатором, а затем — министром народного просвещения и духовных дел. Дринов стал соавтором Тырновской конституции. Однако, в ответ на предложение австрийского правительства объявить столицей Болгарии Велико Тырново, — настоял, чтобы ею сделалась София.


В 1878 г. Дринов составил первый "Временный устав народных школ", определивший структуру школьной системы в Болгарии и содержание учебных программ. Согласно уставу создавалась трёхстепенная система народных училищ с бесплатным обучением и стипендиями для бедных:

  • Обязательная для всех начальная школа с 3-летним курсом обучения,
  • Средняя (двухклассная),
  • Главная (четырёхклассная).

В больших городах предлагалось открывать реальные и классические гимназии. Дринов создал фонд помощи болгарам, получающим образование за границей (гл. обр. в России). Основал в Софии Народную библиотеку и Археологический музей.

Дринов ввёл 32-буквенный гражданский алфавит, употреблявшийся в Болгарии до 1892 года, а с небольшими коррективами - до 1945 года (с буквами ять и юс малый, а также с немыми ь и ъ на конце слов[4]).

В 1879 году Дринов вернулся в Харьков и продолжал там работать до конца жизни. Член-корреспондент Петербургской АН (1898), член многих зарубежных научных обществ.

Умер 13 марта 1906 года от туберкулёза.

Именем Дринова называется академическое издательство БАН.

Труды

  • [ia700400.us.archive.org/27/items/pogledvrukhproi00dringoog/pogledvrukhproi00dringoog.pdf Дринов, М. Поглед върху произхождението на българския народ и началото на българската история. Пловдив-Русчук-Велес, 1869]
  • [ia700306.us.archive.org/35/items/istoricheskipre00dringoog/istoricheskipre00dringoog.pdf Дринов, М. Исторически преглед на Българската църква от самото ѝ начало и до днес. Виена, 1869]
  • [yakovkrotov.info/Opis_A/00001/00669_COIDR_1872_4_Oxford.pdf Дринов, М. Заселение Балканского полуострова славянами. — Чтения в Императорском обществе истории и древностей российских при Московском университете, 1872, № 4, 1-175]
  • [yakovkrotov.info/Opis_A/00001/00680_COIDR_1875_3_Harward.pdf Дринов, М. Южные славяни и Византия в Х веке. — Чтения в Императорском обществе истории и древностей российских при Московском университете, 1875, № 3, III. Материалы славянские, 1-152]
  • [www.byzantium.ru/library/vv_01_1894.pdf Дринов, М. О некоторых трудах Димитрия Хоматиана, как историческом материале. I. — Византийский временник, Т. I (1894), 319—340]
  • [www.byzantium.ru/library/vv_02_1895.pdf Дринов, М. О некоторых трудах Димитрия Хоматиана, как историческом материале. II. — Византийский временник, Т. II (1895), 1-23]

Напишите отзыв о статье "Дринов, Марин Степанович"

Литература

  • [ia700304.us.archive.org/15/items/sbornichezaiubi00dringoog/sbornichezaiubi00dringoog.pdf Сборниче за юбилея на професора Марин С. Дринов 1869—1899. Нареди и издаде Българското книжовно дружество в София. С., 1900]
  • [ia700502.us.archive.org/26/items/schineniia01drin/schineniia01drin.pdf Дринов, М. Съчинения. Т. I. Трудове по българска и славянска история. София, 1909]
  • [ia600700.us.archive.org/24/items/schineniia02drin/schineniia02drin.pdf Дринов, М. Съчинения. Т. II. Трудове по българска църковна история. Трудове по езикознание, литературна история, етнография и народни умотворения. София, 1911]
  • [ia700304.us.archive.org/10/items/schineniia03drin/schineniia03drin.pdf Дринов, М. Съчинения. Т. III. С., 1915]
  • Дринов, М. Избрани съчинения. Т. I—II. Под ред. на Иван Дуйчев. София, 1971.
  • Изследвания в чест на Марин С. Дринов. София, 1960.
  • Кирило-Методиевска енциклопедия. Т. I. София, 1985, 614—616.
  • Gjuzelev, V. Marin Drinov (1838—1906) — Begründer der bulgarischen Slawistik und Mediävistik, Palaeobulgarica, XVII (1993), № 4, 107—126.

Ссылки

  • [liternet.bg/publish10/nfilipov/mdrinov.htm Статья о Дринове]  (болг.)
  • [www.rulex.ru/01050104.htm Статья в ЭСБЕ]  (рус.)

Примечания

  1. В 1-ой половине XIX в. практически все церковные приходы по всему Балканскому полуострову передавались турками в руки греков-фанариотов. Силами последних в не-греческих областях насильственно насаждались греческая культура и язык (богослужение, школа, литература), сжигались и уничтожались старинные книги, вытеснялся церковнославянский язык. В 1825 г. Тырновский митрополит-фанариот повелел сжечь случайно обнаруженную тогда библиотеку средневекового Тырновского патриархата (болгарского). В 1825 г. Тырновский митрополит Илларион (также фанариот) предал анафеме болгарских гайдуков Хаджи-Йордана и Йованицу (вскоре казнённых турками). Илларион же запретил изучение церковнославянского языка в своей епархии.
  2. По другим сведениям, в 1869 году.
  3. Глава временной военной администрации Болгарии.
  4. В 1945 году была проведена орфографическая реформа по советскому образцу, игнорировавшая особую фонетическую функцию буквы ять в болгарском языке.


Предшественник:
основатель
Председатель Болгарского литературного общества/Президент БАН
1869—1882
Преемник:
Васил Стоянов
Предшественник:
Васил Стоянов
Председатель Болгарского литературного общества/Президент БАН
1884—1894
Преемник:
митрополит Климент Тырновский

Отрывок, характеризующий Дринов, Марин Степанович

– Зачем мне, ваше сиятельство, воля? При покойном графе, царство небесное, жили и при вас обиды не видим.
– Ну, а дети?
– И дети проживут, ваше сиятельство: за такими господами жить можно.
– Ну, а наследники мои? – сказал Пьер. – Вдруг я женюсь… Ведь может случиться, – прибавил он с невольной улыбкой.
– И осмеливаюсь доложить: хорошее дело, ваше сиятельство.
«Как он думает это легко, – подумал Пьер. – Он не знает, как это страшно, как опасно. Слишком рано или слишком поздно… Страшно!»
– Как же изволите приказать? Завтра изволите ехать? – спросил Савельич.
– Нет; я немножко отложу. Я тогда скажу. Ты меня извини за хлопоты, – сказал Пьер и, глядя на улыбку Савельича, подумал: «Как странно, однако, что он не знает, что теперь нет никакого Петербурга и что прежде всего надо, чтоб решилось то. Впрочем, он, верно, знает, но только притворяется. Поговорить с ним? Как он думает? – подумал Пьер. – Нет, после когда нибудь».
За завтраком Пьер сообщил княжне, что он был вчера у княжны Марьи и застал там, – можете себе представить кого? – Натали Ростову.
Княжна сделала вид, что она в этом известии не видит ничего более необыкновенного, как в том, что Пьер видел Анну Семеновну.
– Вы ее знаете? – спросил Пьер.
– Я видела княжну, – отвечала она. – Я слышала, что ее сватали за молодого Ростова. Это было бы очень хорошо для Ростовых; говорят, они совсем разорились.
– Нет, Ростову вы знаете?
– Слышала тогда только про эту историю. Очень жалко.
«Нет, она не понимает или притворяется, – подумал Пьер. – Лучше тоже не говорить ей».
Княжна также приготавливала провизию на дорогу Пьеру.
«Как они добры все, – думал Пьер, – что они теперь, когда уж наверное им это не может быть более интересно, занимаются всем этим. И все для меня; вот что удивительно».
В этот же день к Пьеру приехал полицеймейстер с предложением прислать доверенного в Грановитую палату для приема вещей, раздаваемых нынче владельцам.
«Вот и этот тоже, – думал Пьер, глядя в лицо полицеймейстера, – какой славный, красивый офицер и как добр! Теперь занимается такими пустяками. А еще говорят, что он не честен и пользуется. Какой вздор! А впрочем, отчего же ему и не пользоваться? Он так и воспитан. И все так делают. А такое приятное, доброе лицо, и улыбается, глядя на меня».
Пьер поехал обедать к княжне Марье.
Проезжая по улицам между пожарищами домов, он удивлялся красоте этих развалин. Печные трубы домов, отвалившиеся стены, живописно напоминая Рейн и Колизей, тянулись, скрывая друг друга, по обгорелым кварталам. Встречавшиеся извозчики и ездоки, плотники, рубившие срубы, торговки и лавочники, все с веселыми, сияющими лицами, взглядывали на Пьера и говорили как будто: «А, вот он! Посмотрим, что выйдет из этого».
При входе в дом княжны Марьи на Пьера нашло сомнение в справедливости того, что он был здесь вчера, виделся с Наташей и говорил с ней. «Может быть, это я выдумал. Может быть, я войду и никого не увижу». Но не успел он вступить в комнату, как уже во всем существе своем, по мгновенному лишению своей свободы, он почувствовал ее присутствие. Она была в том же черном платье с мягкими складками и так же причесана, как и вчера, но она была совсем другая. Если б она была такою вчера, когда он вошел в комнату, он бы не мог ни на мгновение не узнать ее.
Она была такою же, какою он знал ее почти ребенком и потом невестой князя Андрея. Веселый вопросительный блеск светился в ее глазах; на лице было ласковое и странно шаловливое выражение.
Пьер обедал и просидел бы весь вечер; но княжна Марья ехала ко всенощной, и Пьер уехал с ними вместе.
На другой день Пьер приехал рано, обедал и просидел весь вечер. Несмотря на то, что княжна Марья и Наташа были очевидно рады гостю; несмотря на то, что весь интерес жизни Пьера сосредоточивался теперь в этом доме, к вечеру они всё переговорили, и разговор переходил беспрестанно с одного ничтожного предмета на другой и часто прерывался. Пьер засиделся в этот вечер так поздно, что княжна Марья и Наташа переглядывались между собою, очевидно ожидая, скоро ли он уйдет. Пьер видел это и не мог уйти. Ему становилось тяжело, неловко, но он все сидел, потому что не мог подняться и уйти.
Княжна Марья, не предвидя этому конца, первая встала и, жалуясь на мигрень, стала прощаться.
– Так вы завтра едете в Петербург? – сказала ока.
– Нет, я не еду, – с удивлением и как будто обидясь, поспешно сказал Пьер. – Да нет, в Петербург? Завтра; только я не прощаюсь. Я заеду за комиссиями, – сказал он, стоя перед княжной Марьей, краснея и не уходя.
Наташа подала ему руку и вышла. Княжна Марья, напротив, вместо того чтобы уйти, опустилась в кресло и своим лучистым, глубоким взглядом строго и внимательно посмотрела на Пьера. Усталость, которую она очевидно выказывала перед этим, теперь совсем прошла. Она тяжело и продолжительно вздохнула, как будто приготавливаясь к длинному разговору.
Все смущение и неловкость Пьера, при удалении Наташи, мгновенно исчезли и заменились взволнованным оживлением. Он быстро придвинул кресло совсем близко к княжне Марье.
– Да, я и хотел сказать вам, – сказал он, отвечая, как на слова, на ее взгляд. – Княжна, помогите мне. Что мне делать? Могу я надеяться? Княжна, друг мой, выслушайте меня. Я все знаю. Я знаю, что я не стою ее; я знаю, что теперь невозможно говорить об этом. Но я хочу быть братом ей. Нет, я не хочу.. я не могу…
Он остановился и потер себе лицо и глаза руками.
– Ну, вот, – продолжал он, видимо сделав усилие над собой, чтобы говорить связно. – Я не знаю, с каких пор я люблю ее. Но я одну только ее, одну любил во всю мою жизнь и люблю так, что без нее не могу себе представить жизни. Просить руки ее теперь я не решаюсь; но мысль о том, что, может быть, она могла бы быть моею и что я упущу эту возможность… возможность… ужасна. Скажите, могу я надеяться? Скажите, что мне делать? Милая княжна, – сказал он, помолчав немного и тронув ее за руку, так как она не отвечала.
– Я думаю о том, что вы мне сказали, – отвечала княжна Марья. – Вот что я скажу вам. Вы правы, что теперь говорить ей об любви… – Княжна остановилась. Она хотела сказать: говорить ей о любви теперь невозможно; но она остановилась, потому что она третий день видела по вдруг переменившейся Наташе, что не только Наташа не оскорбилась бы, если б ей Пьер высказал свою любовь, но что она одного только этого и желала.
– Говорить ей теперь… нельзя, – все таки сказала княжна Марья.
– Но что же мне делать?
– Поручите это мне, – сказала княжна Марья. – Я знаю…
Пьер смотрел в глаза княжне Марье.
– Ну, ну… – говорил он.
– Я знаю, что она любит… полюбит вас, – поправилась княжна Марья.
Не успела она сказать эти слова, как Пьер вскочил и с испуганным лицом схватил за руку княжну Марью.
– Отчего вы думаете? Вы думаете, что я могу надеяться? Вы думаете?!
– Да, думаю, – улыбаясь, сказала княжна Марья. – Напишите родителям. И поручите мне. Я скажу ей, когда будет можно. Я желаю этого. И сердце мое чувствует, что это будет.
– Нет, это не может быть! Как я счастлив! Но это не может быть… Как я счастлив! Нет, не может быть! – говорил Пьер, целуя руки княжны Марьи.
– Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, – сказала она.
– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?