Мариц, Геррит
Герхардус (Геррит, Герт) Мартинус Мариц, африк. Gerhardus (Gerrit, Gert) Marthinus Maritz (март 1798, Суурвельд, близ Грааф-Рейнет — 23 сентября 1838, af:Sooilaer) — один из предводителей фуртреккеров во время Великого трека.
Биография
Геррит Мариц появился на свет в Суурвельде (Suurveld), в округе Грааф-Рейнет (Graaff-Reinet). Когда Герриту было 7 лет, семейную ферму Марицей разграбили и сожгли кафры из племени коса.
В юности Геррит Мариц был кузнецом, затем стал изготавливать фуры (кибитки), на чём заработал немалые деньги, так как на них был большой спрос из-за стихийного переселения буров на земли к востоку от Капской колонии. Сам Геррит Мариц негативно воспринял английскую оккупацию и аннексию Голландской Южной Африки, но о его участии в раннем бурском сопротивлении ничего неизвестно. 14 мая 1820 г. Геррит женился на Огените-Марии Оливье (Augenitha Maria Olivier), бурской девушке гугенотского происхождения.
После того, как в 1833 г. британские колониальные власти отменили рабство, Геррит Мариц потерял около 1000 фунтов. Кроме того, его брат был ранен в одной из Кафрских войн (1834—1835). В связи с этим, Геррит возглавил очередную группу буров-фуртреккеров[1], которая в сентябре 1836 г. покинула Капскую колонию в поисках незанятых земель…
Мзиликази — вождь племени матабеле — был возмущён посягательством белых на свою сферу влияния и совершил в октябре 1836 г. набег на лагерь фуртреккеров Потгитера (близ современного города Хейлброна en:Heilbron). Атака была отбита, но воинам матабеле удалось угнать большую часть волов, без которых фуры переселенцев не могли перемещаться. На помощь Потгитеру пришли группы фуртреккеров, которые возглавляли Пит Ретиф и Геррит Мариц. Баролонгский вождь Морока также снабдил его волами. Близ Таба-Нчу[2] три группы буров объединились, образовав правительство фуртреккеров; вместе они решили двигаться в сторону Натальской республики. Потгитер не одобрил этого плана и благоразумно решил остаться.
В 1838 г., после того, как Пит Ретиф и его группа были перебиты зулусским королём Динганом, а прочие группы фуртреккеров понесли суровые потери близ рек Блоукранс (Bloukrans) и Бушменской (en:Bushman River), Потгитер сформировал вооружённый отряд-«коммандо» (Kommando)[3] вместе с другим руководителем переселенцев — Питером Ойсом (en:Pieter Lafras Uys). Для предотвращения раскола и разногласий Мариц объявил, что отрядом будут командовать они оба совместно; это, однако, не уберегло отряд от борьбы за власть между Потгитером и Ойсом.
Зулусы заманили отряды буров, которые так и не стали объединённой силой, в засаду близ Италени (Italeni), где погибли Ойс и его 15-летний сын Дирки. Прочие буры, чьи силы были намного меньше, чем у зулусов, — бежали с поля боя. Потгитер подвергся критике за свои действия, а его «коммандо» получил презрительное прозвище «коммандо беглецов» (африк. Die Vlugkommado). Позднее, когда Потгитера несправедливо обвинили в том, что он намеренно завёл Ойса в ловушку, он счёл за лучшее покинуть Наталь и переселиться в Трансвааль.
Мариц был одним из авторов «Конституции», составленной фуртреккетрами 2 декабря 1836 г. в Таба-Нчу, где он был избран председателем Совета граждан. Соперничал за власть с предводителем другой группы, Хендриком Потгитером, в то же время стремился к объединению соперничавших бурских группировок в единую общину. Благодаря поддержке другого лидера, Пита Ретифа, ему удалось добиться пересмотра конституции декабря 1836 г., в результате чего он занял пост рководителя Политического совета. Через несколько месяцев столкнулся с оппозицией, которая критиковала его за авторитарный стиль. Продолжил миграцию в сторону Наталя. После того, как Ретифа убили зулусы (6 или 8 февраля 1838 г.), Мариц стал важнейшим, наряду с Потгитером, предводителем фуртреккеров.
Умер 23 сентября 1838 г. В честь него и Ретифа назван город Питермарицбург.
Напишите отзыв о статье "Мариц, Геррит"
Примечания
Литература
- Michał Leśniewski. Afrykanie, Burowie, Brytyjczycy : studium wzajemnych relacji 1795—1854. Warszawa: BEL Studio, 2008. ISBN 978-83-61208-15-0.
- Jan Balicki. Historia Burów : geneza państwa apartheidu. Wrocław: Zakład Narodowy im. Ossolińskich — Wydaw., 1980. ISBN 83-04-00007-5.
Отрывок, характеризующий Мариц, Геррит
Если цель русских состояла в том, чтобы отрезать и взять в плен Наполеона и маршалов, и цель эта не только не была достигнута, и все попытки к достижению этой цели всякий раз были разрушены самым постыдным образом, то последний период кампании совершенно справедливо представляется французами рядом побед и совершенно несправедливо представляется русскими историками победоносным.Русские военные историки, настолько, насколько для них обязательна логика, невольно приходят к этому заключению и, несмотря на лирические воззвания о мужестве и преданности и т. д., должны невольно признаться, что отступление французов из Москвы есть ряд побед Наполеона и поражений Кутузова.
Но, оставив совершенно в стороне народное самолюбие, чувствуется, что заключение это само в себе заключает противуречие, так как ряд побед французов привел их к совершенному уничтожению, а ряд поражений русских привел их к полному уничтожению врага и очищению своего отечества.
Источник этого противуречия лежит в том, что историками, изучающими события по письмам государей и генералов, по реляциям, рапортам, планам и т. п., предположена ложная, никогда не существовавшая цель последнего периода войны 1812 года, – цель, будто бы состоявшая в том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с маршалами и армией.
Цели этой никогда не было и не могло быть, потому что она не имела смысла, и достижение ее было совершенно невозможно.
Цель эта не имела никакого смысла, во первых, потому, что расстроенная армия Наполеона со всей возможной быстротой бежала из России, то есть исполняла то самое, что мог желать всякий русский. Для чего же было делать различные операции над французами, которые бежали так быстро, как только они могли?
Во вторых, бессмысленно было становиться на дороге людей, всю свою энергию направивших на бегство.
В третьих, бессмысленно было терять свои войска для уничтожения французских армий, уничтожавшихся без внешних причин в такой прогрессии, что без всякого загораживания пути они не могли перевести через границу больше того, что они перевели в декабре месяце, то есть одну сотую всего войска.
В четвертых, бессмысленно было желание взять в плен императора, королей, герцогов – людей, плен которых в высшей степени затруднил бы действия русских, как то признавали самые искусные дипломаты того времени (J. Maistre и другие). Еще бессмысленнее было желание взять корпуса французов, когда свои войска растаяли наполовину до Красного, а к корпусам пленных надо было отделять дивизии конвоя, и когда свои солдаты не всегда получали полный провиант и забранные уже пленные мерли с голода.
Весь глубокомысленный план о том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с армией, был подобен тому плану огородника, который, выгоняя из огорода потоптавшую его гряды скотину, забежал бы к воротам и стал бы по голове бить эту скотину. Одно, что можно бы было сказать в оправдание огородника, было бы то, что он очень рассердился. Но это нельзя было даже сказать про составителей проекта, потому что не они пострадали от потоптанных гряд.
Но, кроме того, что отрезывание Наполеона с армией было бессмысленно, оно было невозможно.
Невозможно это было, во первых, потому что, так как из опыта видно, что движение колонн на пяти верстах в одном сражении никогда не совпадает с планами, то вероятность того, чтобы Чичагов, Кутузов и Витгенштейн сошлись вовремя в назначенное место, была столь ничтожна, что она равнялась невозможности, как то и думал Кутузов, еще при получении плана сказавший, что диверсии на большие расстояния не приносят желаемых результатов.
Во вторых, невозможно было потому, что, для того чтобы парализировать ту силу инерции, с которой двигалось назад войско Наполеона, надо было без сравнения большие войска, чем те, которые имели русские.
В третьих, невозможно это было потому, что военное слово отрезать не имеет никакого смысла. Отрезать можно кусок хлеба, но не армию. Отрезать армию – перегородить ей дорогу – никак нельзя, ибо места кругом всегда много, где можно обойти, и есть ночь, во время которой ничего не видно, в чем могли бы убедиться военные ученые хоть из примеров Красного и Березины. Взять же в плен никак нельзя без того, чтобы тот, кого берут в плен, на это не согласился, как нельзя поймать ласточку, хотя и можно взять ее, когда она сядет на руку. Взять в плен можно того, кто сдается, как немцы, по правилам стратегии и тактики. Но французские войска совершенно справедливо не находили этого удобным, так как одинаковая голодная и холодная смерть ожидала их на бегстве и в плену.
