Мария Августа Турн-и-Таксис

Мария Августа Анна Турн-и-Таксис нем. Marie-Auguste von Thurn und Taxis<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Мария Августа в 1735 году</td></tr>
принцесса Турн-и-Таксис герцогиня Вюртембергская
Рождение:	11 августа 1706(1706-08-11) Франкфурт-на-Майне
Смерть:	1 февраля 1756(1756-02-01) (49 лет) Гёппинген, Баден-Вюртемберг
Место погребения:	Людвигсбургская резиденция
Род:	Турн-и-Таксис Вюртембергский дом (по мужу)
Имя при рождении:	Мария Амелия Анна Турн-и-Таксис
Отец:	Ансельм Франц Турн-и-Таксис
Мать:	Мария Лобковиц
Супруг:	Карл Александр Вюртембергский
Награды:

Принцесса Мария Августа Анна Турн-и-Таксис (11 августа 1706, Гёппинген — 1 февраля 1756, Людвигсбургская резиденция) — принцесса из дома Турн-и-Таксис, в браке герцогиня Вюртембергская, бабушка российской императрицы Марии Федоровны, супруги императора Павла I.

Биография

Мария Августа родилась 11 августа 1706 года. Росла в австрийских Нидерландах, но со временем семья переехала во Франкфурт-на-Майне, где были сосредоточены богатства её семьи.

Принцесса была выбрана в жёны герцогу Карлу Александру Вюртемберг-Виннентальскому, который в 1733 году стал герцогом Вюртембергским. Свадьба состоялась 1 мая 1727 года во Франкфурте-на-Майне. На момент свадьбы невесте был 21 год, жениху — 42. В браке родилось шестеро детей:

• Карл Евгений (1728—1793), герцог Вюртембергский с 1737 по 1793
• Евгений Луи (1729)
• Людвиг Евгений (1731—1795), герцог Вюртембергский с 1793 по 1795
• Фридрих Евгений (1732—1797), герцог Вюртембергский с 1795 по 1797.
• Александр Евгений (1733—1734)
• Августа Елизавета (1734—1787), вышла замуж за Карла Ансельма, 4-й князя Турн-и-Таксис

Регент

Муж Марии Августы умер неожиданно 12 марта 1737 года во время посещения военного гарнизона в Вюртемберге. Это означало, что их девятилетний сын Карл Евгений стал новым герцогом Вюртемберга. С большим трудом 5 ноября 1737 года регентом при новом герцоге стала Мария Августа, которая взяла на себя обязанность следить за образованием сына. С 1739 года у неё начался роман с молодым военным капитаном. Слух о возможной беременности герцогини-регента стал настолько распространенным, что Тайный совет Вюртемберга начал расследование. Капитан был уволен со службы. Самой Марии был воспрещён въезд в герцогство на протяжении пяти месяцев (с апреля 1740). В это время она проживала в Брюсселе. Во время своего регентства принцесса отказалась от катастрофического для Вюртемберга союза с Пруссией в Войне за австрийское наследство.

К 1744 году Мария Августа снова стала значительно влиять на политику герцогства. По её приказу двое старших сыновей отправились служить в прусскую армию, получая неплохие доходы. В 1748 году она предложила старшему сыну жениться на принцессе Елизавете Франциске Бранденбург-Байройт, племяннице короля Фридриха Великого. Брак состоялся в том же году.

Оба старших сына Марии Августы детей не имели. По этой причине последующие герцоги, а затем и короли Вюртемберга происходят от младшего сына герцогской четы герцога Фридриха Евгения. Одной из дочерей Фридриха была российская императрица Мария Фёдоровна — внучка Марии Августы.

Личные качества

Принцесса Мария Августа славилась своей красотой. Тем не менее её часто критиковали за отсутствие здравого смысла в решении многих вопросов, касающихся герцогства. В высшем обществе она всегда подчёркивала, что она — хозяйка и герцогиня Вюртембергской земли. Многие из современников герцогини сравнивали её с французской королевой Марией Антуанеттой за её манеры и желание тратить деньги на балы, дорогие платья, украшения. Например, в её гардеробе насчитывалось около 500 платьев, самые дорогие из которых стоили около 500 флоринов. Это составляло заработную плату обычного слуги за 30 лет службы.

Несмотря на это, в распоряжении герцогини находилась огромная библиотека, она активно переписывалась с Вольтером, а также была другом философа маркиза д’Аржан.

Награды

• 30 августа 1745 года Марии Августе был пожалован орден Святой Екатерины 1 степени, переданный ей с гвардии капитаном Дмитрием Голицыным.

Титулы

• 11 августа 1706 — 1 мая 1727: Её Светлость Принцесса Турн-и-Таксис
• 1 мая 1727 — 12 марта 1737 : Её Высочество Герцогиня Вюртембергская
• 12 марта 1737 — 1 февраля 1756 : Её Высочество Вдовствующая герцогиня Вюртембергская

Литература

• Lundy, Darryl [thepeerage.com/p11492.htm#i114919 The Peerage: Marie-Auguste Prinzessin von Thurn und Taxis]. Проверено 15 декабря 2009. [www.webcitation.org/67wVQJzmH Архивировано из первоисточника 26 мая 2012].
• Wilson, Peter H. (2004). «Women and Imperial Politics: The Württemberg Consorts 1674—1757» in Queenship in Europe 1660—1815: The Role of the Consort. Clarissa Campbell Orr (ed.). Cambridge University Press. ISBN 0-521-81422-7.

Отрывок, характеризующий Мария Августа Турн-и-Таксис

Наконец, важнее всего, Алпатыч знал, что в тот самый день, как он приказал старосте собрать подводы для вывоза обоза княжны из Богучарова, поутру была на деревне сходка, на которой положено было не вывозиться и ждать. А между тем время не терпело. Предводитель, в день смерти князя, 15 го августа, настаивал у княжны Марьи на том, чтобы она уехала в тот же день, так как становилось опасно. Он говорил, что после 16 го он не отвечает ни за что. В день же смерти князя он уехал вечером, но обещал приехать на похороны на другой день. Но на другой день он не мог приехать, так как, по полученным им самим известиям, французы неожиданно подвинулись, и он только успел увезти из своего имения свое семейство и все ценное.
Лет тридцать Богучаровым управлял староста Дрон, которого старый князь звал Дронушкой.
Дрон был один из тех крепких физически и нравственно мужиков, которые, как только войдут в года, обрастут бородой, так, не изменяясь, живут до шестидесяти – семидесяти лет, без одного седого волоса или недостатка зуба, такие же прямые и сильные в шестьдесят лет, как и в тридцать.
Дрон, вскоре после переселения на теплые реки, в котором он участвовал, как и другие, был сделан старостой бурмистром в Богучарове и с тех пор двадцать три года безупречно пробыл в этой должности. Мужики боялись его больше, чем барина. Господа, и старый князь, и молодой, и управляющий, уважали его и в шутку называли министром. Во все время своей службы Дрон нн разу не был ни пьян, ни болен; никогда, ни после бессонных ночей, ни после каких бы то ни было трудов, не выказывал ни малейшей усталости и, не зная грамоте, никогда не забывал ни одного счета денег и пудов муки по огромным обозам, которые он продавал, и ни одной копны ужи на хлеба на каждой десятине богучаровских полей.
Этого то Дрона Алпатыч, приехавший из разоренных Лысых Гор, призвал к себе в день похорон князя и приказал ему приготовить двенадцать лошадей под экипажи княжны и восемнадцать подвод под обоз, который должен был быть поднят из Богучарова. Хотя мужики и были оброчные, исполнение приказания этого не могло встретить затруднения, по мнению Алпатыча, так как в Богучарове было двести тридцать тягол и мужики были зажиточные. Но староста Дрон, выслушав приказание, молча опустил глаза. Алпатыч назвал ему мужиков, которых он знал и с которых он приказывал взять подводы.
Дрон отвечал, что лошади у этих мужиков в извозе. Алпатыч назвал других мужиков, и у тех лошадей не было, по словам Дрона, одни были под казенными подводами, другие бессильны, у третьих подохли лошади от бескормицы. Лошадей, по мнению Дрона, нельзя было собрать не только под обоз, но и под экипажи.
Алпатыч внимательно посмотрел на Дрона и нахмурился. Как Дрон был образцовым старостой мужиком, так и Алпатыч недаром управлял двадцать лет имениями князя и был образцовым управляющим. Он в высшей степени способен был понимать чутьем потребности и инстинкты народа, с которым имел дело, и потому он был превосходным управляющим. Взглянув на Дрона, он тотчас понял, что ответы Дрона не были выражением мысли Дрона, но выражением того общего настроения богучаровского мира, которым староста уже был захвачен. Но вместе с тем он знал, что нажившийся и ненавидимый миром Дрон должен был колебаться между двумя лагерями – господским и крестьянским. Это колебание он заметил в его взгляде, и потому Алпатыч, нахмурившись, придвинулся к Дрону.
– Ты, Дронушка, слушай! – сказал он. – Ты мне пустого не говори. Его сиятельство князь Андрей Николаич сами мне приказали, чтобы весь народ отправить и с неприятелем не оставаться, и царский на то приказ есть. А кто останется, тот царю изменник. Слышишь?
– Слушаю, – отвечал Дрон, не поднимая глаз.
Алпатыч не удовлетворился этим ответом.
– Эй, Дрон, худо будет! – сказал Алпатыч, покачав головой.
– Власть ваша! – сказал Дрон печально.
– Эй, Дрон, оставь! – повторил Алпатыч, вынимая руку из за пазухи и торжественным жестом указывая ею на пол под ноги Дрона. – Я не то, что тебя насквозь, я под тобой на три аршина все насквозь вижу, – сказал он, вглядываясь в пол под ноги Дрона.
Дрон смутился, бегло взглянул на Алпатыча и опять опустил глаза.
– Ты вздор то оставь и народу скажи, чтобы собирались из домов идти в Москву и готовили подводы завтра к утру под княжнин обоз, да сам на сходку не ходи. Слышишь?
Дрон вдруг упал в ноги.
– Яков Алпатыч, уволь! Возьми от меня ключи, уволь ради Христа.
– Оставь! – сказал Алпатыч строго. – Под тобой насквозь на три аршина вижу, – повторил он, зная, что его мастерство ходить за пчелами, знание того, когда сеять овес, и то, что он двадцать лет умел угодить старому князю, давно приобрели ему славу колдуна и что способность видеть на три аршина под человеком приписывается колдунам.
Дрон встал и хотел что то сказать, но Алпатыч перебил его:
– Что вы это вздумали? А?.. Что ж вы думаете? А?
– Что мне с народом делать? – сказал Дрон. – Взбуровило совсем. Я и то им говорю…
– То то говорю, – сказал Алпатыч. – Пьют? – коротко спросил он.
– Весь взбуровился, Яков Алпатыч: другую бочку привезли.
– Так ты слушай. Я к исправнику поеду, а ты народу повести, и чтоб они это бросили, и чтоб подводы были.
– Слушаю, – отвечал Дрон.
Больше Яков Алпатыч не настаивал. Он долго управлял народом и знал, что главное средство для того, чтобы люди повиновались, состоит в том, чтобы не показывать им сомнения в том, что они могут не повиноваться. Добившись от Дрона покорного «слушаю с», Яков Алпатыч удовлетворился этим, хотя он не только сомневался, но почти был уверен в том, что подводы без помощи воинской команды не будут доставлены.