Мария Аделаида Савойская

Мария Аделаида Савойская фр. Marie-Adélaïde de Savoie<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Портрет, написанный Пьером Гобером после вступления Марии Аделаиды в брак</td></tr><tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr><tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Герб Марии Аделаиды как Дофины Франции</td></tr>
Герцогиня Бургундская
7 декабря 1697 — 12 февраля 1712
Монарх:	Людовик XIV
Предшественник:	Изабелла Клара Евгения Испанская
Преемник:	Мария Терезия Австрийская
Дофина Франции
14 апреля 1711 — 12 февраля 1712
Монарх:	Людовик XIV
Предшественник:	Мария Анна Виктория Баварская
Преемник:	Мария Тереза Рафаэла Испанская
Рождение:	6 декабря 1685(1685-12-06) Палаццо Реале, Турин, Савойское герцогство
Смерть:	12 февраля 1712(1712-02-12) (26 лет) Версаль, Париж, Королевство Франция
Место погребения:	Аббатство Сен-Дени
Род:	Савойский дом → Бурбоны
Отец:	Виктор Амадей II
Мать:	Анна Мария Орлеанская
Супруг:	Людовик, герцог Бургундский
Дети:	Людовик, герцог Бретани Людовик, дофин Франции Людовик XV
Монограмма:

Мари́я Аделаи́да Саво́йская (фр. Marie-Adélaïde de Savoie; 6 декабря 1685, Палаццо Реале, Турин — 12 февраля 1712, Версальский дворец, Париж) — принцесса Савойского дома, жена дофина Франции Людовика, герцога Бургундии, мать французского короля Людовика XV.

Мария Аделаида была старшей дочерью Виктора Амадея II, герцога Савойи, и французской принцессы Анны Марии Орлеанской. Её обручение с бургундским герцогом Людовиком Бурбоном в июне 1696 года явилось частью туринского мирного договора, подписанного в августе того же года. После свадьбы Мария Аделаида стала герцогиней Бургундской, а после смерти её свёкра, Великого Дофина, в 1711 году — дофиной Франции. Дофина умерла от кори в 1712 году; её муж скончался шесть дней спустя.

Ранняя жизнь

Мария Аделаида родилась в Королевском дворце в Турине в декабре 1685 года и была старшим ребёнком и старшей дочерью из шестерых детей герцога Савойи Виктора Амадея II и его первой жены, французской принцессы Анны Марии Орлеанской. Рождение девочки едва не стоило шестнадцатилетней Анне Марии жизни. По материнской линии Мария Аделаида была внучатой племянницей французского короля Людовика XIV и внучкой Филиппа, герцога Орлеанского и Генриетты Стюарт. Девочку окрестили вскоре после рождения; восприемниками стали мать Виктора Амадея, Мария Джованна Савойская, и его двоюродный дядя и предполагаемый наследник, Эммануил Филиберт, принц Кариньяно. Наиболее близкие отношения у Марии Аделаиды сложились с её бабушкой Марией Джованной и матерью, которая, вопреки протоколу, занималась воспитанием детей сама. В детстве Мария Аделаида и её младшая сестра Мария Луиза много времени проводили на вилле делла Реджина в окрестностях Турина и еженедельно навещали бабушку в туринском Палаццо Мадама.

Обручение и свадьба

Будущий брак Марии Аделаиды стал результатом Туринского договора от 29 августа 1696 года; договор между Виктором Амадеем II и Людовиком XIV обязал отца девочки поддержать Францию в Девятилетней войне, которая разорила владения герцога Савойского.

Первоначально Виктор Амадей II предполагал выдать свою старшую дочь за австрийского эрцгерцога Иосифа, однако из-за того, что и жених и невеста были ещё слишком юны, император Леопольд I отклонил это предложение. Туринский договор был заключён под влиянием маршала Тессе, который полагал, что Мария Аделаида должна отправиться во Францию, чтобы там получить образование прежде, чем она станет женой французского принца.

15 октября 1696 года девушка, без свитского сопровождения, пересекла границу с Францией, была встречена герцогом де Брионом и в его карете доставлена в Париж. Людовик XIV, который пожелал лично поздравить Марию Аделаиду с прибытием, встретил её в Монтаржи 4 ноября 1696 года и остался весьма доволен «принцессой». Из-за крайне молодого возраста Марии Аделаиды брак не был заключён незамедлительно; вместо этого трижды в неделю девочка посещала занятия в Королевском доме Святого Людовика — школе для девочек мадам Ментенон, открытой в 1684 году в Сен-Сир-л’Эколь в окрестностях Версаля.

6 декабря следующего года в Версале, в свой двенадцатый день рождения, принцесса Мария Аделаида Савойская официально стала женой герцога Бургундского. Празднования состоялись после подписания рейсвейкского мирного договора, ознаменовавшего окончание девятилетней войны. Невеста была облачена в роскошное серебряное, усыпанное рубинами свадебное платье, украшенное сзади восьмиметровым шлейфом. Муж Марии Аделаиды был старшим сыном Великого Дофина и Марии Анны Виктории Баварской и, таким образом, занимал второе место в линии наследования французского престола после отца.

Герцогиня Бургундская

Новая герцогиня Бургундская стала любимицей стареющего Людовика XIV и его морганатической супруги мадам Ментенон. Так как королева Мария Терезия, первая жена Людовика XIV, скончалась ещё в 1683 году, Мария Аделаида, несмотря на свою молодость, получила право заменять её на торжественных приёмах и церемониях. В Версале она получила в своё распоряжение роскошные покои королевы и декорировала их по своему вкусу. О её пребывании во дворце отзывались как о «глотке свежего воздуха», оживлявшего унылый двор. Всё это время Мария Аделаида вела переписку с родителями и савойской бабушкой.

Принцесса оказалась весьма умной и хитрой: она использовала своё влияние на короля, чтобы избавиться от своих врагов и их козней. Группа придворных, известная как кабале де Мёдон (интриганы Мёдона), желая обезопасить себя во время будущего правления свёкра Марии Аделаиды (которое, впрочем, так и не наступило), старалась снискать его расположение. Крупнейшей противницей и недоброжелательницей молодой герцогини была графиня Луиза Франсуаза, узаконенная дочь короля от связи с мадам де Монтеспан. Луиза Франсуаза пыталась устроить брак своей дочери Луизы Елизаветы с герцогом Беррийским, младшим сыном Великого Дофина. Однако Мария Аделаида сумела расстроить эти планы, организовав брак герцога с племянницей Луизы Фррансуазы, Марией Луизой Елизаветой Орлеанской, старшей дочерью герцога Орлеанского и Франсуазы-Марии де Бурбон. Она также добилась того, что французский военачальник, герцог Вандом, впал в немилость у короля.

Через семь лет после свадьбы Мария Аделаида родила своего первого ребёнка. Новорождённый мальчик получил титул герцога Бретани и умер в следующем году. Герцогиня родила ещё двоих сыновей в 1707 и 1710 годах. Её младший сын, единственный ребёнок принцессы, переживший младенчество, впоследствии стал королём Франции Людовиком XV.

Дофина Франции

В начале апреля 1711 года Великий Дофин заразился оспой и умер 14 апреля в шато де Мёдон. Мария Аделаида и её муж стали дофином и дофиной Франции.

Траурный двор отправился во дворец Фонтенбло в начале февраля 1712 года. Здесь Мария Аделаида подхватила лихорадку, которая оказалась корью. Скудное лечение кровопусканием и применение рвотных препаратов не давало результатов и 12 февраля принцесса умерла в Версале в возрасте 26 лет. Людовик XIV и мадам Ментенон были опечалены смертью герцогини едва ли не больше, чем смертью Великого Дофина. Мадам позже говорила, что Мария Аделаида была одной из двух персон, кого Людовик XIV по настоящему любил в жизни. После смерти дофины королевская семья переехала в Марли, чтобы избежать распространения инфекции. В Марли стало ясно, что дофин успел заразиться от жены. Людовик, герцог Бургундский умер через шесть дней после смерти Марии Аделаиды.

23 февраля 1712 года в Сен-Дени состоялись похороны дофина и дофины. Их старший на тот момент сын, герцог Бретани, стал новым дофином, однако также умер от кори 8 марта 1712 года. Единственный выживший ребёнок супругов, герцог Анжуйский, был спасён своей воспитательницей Шарлоттой Вантадур, которая заперлась с принцем в его покоях и не давала докторам делать ему кровопускание, что, как она считала, погубило старшего брата мальчика. Смерть сразу троих членов королевской семьи стала тяжелейшей утратой как для самого короля, так и для его окружения.

В 1732 году Людовик XV назвал в честь матери свою четвёртую дочь.

В 1710 году французский скульптор Антуан Куазево изваял скульптуру Марии Аделаиды в виде богини Дианы. Скульптура хранится в Лувре.

Потомство

В браке Мария Аделаида и её муж, герцог Бургундский, имели троих детей:

• Людовик (25 июня 1704 — 13 апреля 1705) — герцог Бретани; скончался в возрасте чуть более девяти месяцев во время судорог.
• Людовик (8 января 1707 — 8 марта 1712) — герцог Бретани; скончался в возрасте чуть более пяти лет от кори.
• Людовик (15 февраля 1710 — 10 мая 1774) — герцог Анжуйский (1710—1712), дофин Франции (1712—1715), король Франции (1715—1774); был женат на Марии Лещинской, дочери короля Польского и великого князя литовского Станислава Лещинского и его жены Екатерины Опалинской. В браке родилось десять детей (2 сына и 8 дочерей), но наследовал Людовику его внук Людовик XVI; кроме того, Людовик имел несколько бастардов от различных любовниц. Умер король в Версале от оспы.

Литература

• Fraser, Antonia. [books.google.ru/books?id=dRdGPgAACAAJ Love and Louis XIV: The Women in the Life of the Sun King]. — Phoenix, 2007. — P. 238—295. — 470 p. — ISBN 0753822938, 9780753822937.
• Hopkins, Donald R. [books.google.ru/books?id=z2zMKsc1Sn0C The Greatest Killer: Smallpox in History]. — University of Chicago Press, 2002. — P. 70—73. — 380 p. — ISBN 0226351688, 9780226351681.
• Mitford, Nancy. [books.google.ru/books?id=Cghq-B-Bsu8C The Sun King]. — Random House, 2011. — P. 192—231. — 272 p. — ISBN 1448103487, 9781448103485.
• Symcox, Geoffrey. [books.google.ru/books?id=WSaUCA1HzroC Victor Amadeus II: Absolutism in the Savoyard State, 1675-1730]. — University of California Press, 1983. — P. 79, 116. — 272 p. — ISBN 0520049748, 9780520049741.
• Williams, Hugh Noel. [books.google.ru/books?id=-L1CAAAAYAAJ A Rose of Savoy: Marie Adélaïde of Savoy, Duchesse de Bourgogne, Mother of Louis XV]. — Charles Scribner's Sons, 1909. — P. 79, 116. — 478 p. — ISBN 0.

Предки Марии Аделаиды Савойской

16. Карл Эммануил I, герцог Савойи               8. Виктор Амадей I, герцог Савойи                       17. Каталина Микаэла Испанская               4. Карл Эммануил II, герцог Савойи                             18. Генрих IV король Франции и Наварры               9. Кристина Французская                       19. Мария Медичи               2. Виктор Амадей II, герцог Савойи король Сардинии и Сицилии                                   20. Генрих I, герцог Немурский               10. Карл Амадей, герцог Немурский                       21. Анна Лотарингская               5. Мария Джованна Немурская                             22. Сезар де Бурбон, герцог Вандом               11. Елизавета де Вандом                       23. Франсуаза Лотарингская               1. Мария Аделаида                                         24. Генрих IV король Франции и Наварры               12. Людовик XIII король Франции и Наварры                       25. Мария Медичи               6. Филипп I, герцог Орлеанский                             26. Филипп III король Испании и Португалии               13. Анна Испанская                       27. Маргарита Австрийская               3. Анна Мария Орлеанская                                   28. Яков I король Англии, Шотландии и Ирландии               14. Карл I король Англии, Шотландии и Ирландии                       29. Анна Датская               7. Генриетта Английская                             30. Генрих IV король Франции и Наварры               15. Генриетта Мария Французская                       31. Мария Медичи

Отрывок, характеризующий Мария Аделаида Савойская

– О жене… Мне и так совестно, что я вам ее на руки оставляю…
– Что врешь? Говори, что нужно.
– Когда жене будет время родить, пошлите в Москву за акушером… Чтоб он тут был.
Старый князь остановился и, как бы не понимая, уставился строгими глазами на сына.
– Я знаю, что никто помочь не может, коли натура не поможет, – говорил князь Андрей, видимо смущенный. – Я согласен, что и из миллиона случаев один бывает несчастный, но это ее и моя фантазия. Ей наговорили, она во сне видела, и она боится.
– Гм… гм… – проговорил про себя старый князь, продолжая дописывать. – Сделаю.
Он расчеркнул подпись, вдруг быстро повернулся к сыну и засмеялся.
– Плохо дело, а?
– Что плохо, батюшка?
– Жена! – коротко и значительно сказал старый князь.
– Я не понимаю, – сказал князь Андрей.
– Да нечего делать, дружок, – сказал князь, – они все такие, не разженишься. Ты не бойся; никому не скажу; а ты сам знаешь.
Он схватил его за руку своею костлявою маленькою кистью, потряс ее, взглянул прямо в лицо сына своими быстрыми глазами, которые, как казалось, насквозь видели человека, и опять засмеялся своим холодным смехом.
Сын вздохнул, признаваясь этим вздохом в том, что отец понял его. Старик, продолжая складывать и печатать письма, с своею привычною быстротой, схватывал и бросал сургуч, печать и бумагу.
– Что делать? Красива! Я всё сделаю. Ты будь покоен, – говорил он отрывисто во время печатания.
Андрей молчал: ему и приятно и неприятно было, что отец понял его. Старик встал и подал письмо сыну.
– Слушай, – сказал он, – о жене не заботься: что возможно сделать, то будет сделано. Теперь слушай: письмо Михайлу Иларионовичу отдай. Я пишу, чтоб он тебя в хорошие места употреблял и долго адъютантом не держал: скверная должность! Скажи ты ему, что я его помню и люблю. Да напиши, как он тебя примет. Коли хорош будет, служи. Николая Андреича Болконского сын из милости служить ни у кого не будет. Ну, теперь поди сюда.
Он говорил такою скороговоркой, что не доканчивал половины слов, но сын привык понимать его. Он подвел сына к бюро, откинул крышку, выдвинул ящик и вынул исписанную его крупным, длинным и сжатым почерком тетрадь.
– Должно быть, мне прежде тебя умереть. Знай, тут мои записки, их государю передать после моей смерти. Теперь здесь – вот ломбардный билет и письмо: это премия тому, кто напишет историю суворовских войн. Переслать в академию. Здесь мои ремарки, после меня читай для себя, найдешь пользу.
Андрей не сказал отцу, что, верно, он проживет еще долго. Он понимал, что этого говорить не нужно.
– Всё исполню, батюшка, – сказал он.
– Ну, теперь прощай! – Он дал поцеловать сыну свою руку и обнял его. – Помни одно, князь Андрей: коли тебя убьют, мне старику больно будет… – Он неожиданно замолчал и вдруг крикливым голосом продолжал: – а коли узнаю, что ты повел себя не как сын Николая Болконского, мне будет… стыдно! – взвизгнул он.
– Этого вы могли бы не говорить мне, батюшка, – улыбаясь, сказал сын.
Старик замолчал.
– Еще я хотел просить вас, – продолжал князь Андрей, – ежели меня убьют и ежели у меня будет сын, не отпускайте его от себя, как я вам вчера говорил, чтоб он вырос у вас… пожалуйста.
– Жене не отдавать? – сказал старик и засмеялся.
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в глаза сына. Что то дрогнуло в нижней части лица старого князя.
– Простились… ступай! – вдруг сказал он. – Ступай! – закричал он сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета.
– Что такое, что? – спрашивали княгиня и княжна, увидев князя Андрея и на минуту высунувшуюся фигуру кричавшего сердитым голосом старика в белом халате, без парика и в стариковских очках.
Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.



В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
Полковой командир был пожилой, сангвинический, с седеющими бровями и бакенбардами генерал, плотный и широкий больше от груди к спине, чем от одного плеча к другому. На нем был новый, с иголочки, со слежавшимися складками мундир и густые золотые эполеты, которые как будто не книзу, а кверху поднимали его тучные плечи. Полковой командир имел вид человека, счастливо совершающего одно из самых торжественных дел жизни. Он похаживал перед фронтом и, похаживая, подрагивал на каждом шагу, слегка изгибаясь спиною. Видно, было, что полковой командир любуется своим полком, счастлив им, что все его силы душевные заняты только полком; но, несмотря на то, его подрагивающая походка как будто говорила, что, кроме военных интересов, в душе его немалое место занимают и интересы общественного быта и женский пол.
– Ну, батюшка Михайло Митрич, – обратился он к одному батальонному командиру (батальонный командир улыбаясь подался вперед; видно было, что они были счастливы), – досталось на орехи нынче ночью. Однако, кажется, ничего, полк не из дурных… А?
Батальонный командир понял веселую иронию и засмеялся.
– И на Царицыном лугу с поля бы не прогнали.
– Что? – сказал командир.
В это время по дороге из города, по которой расставлены были махальные, показались два верховые. Это были адъютант и казак, ехавший сзади.
Адъютант был прислан из главного штаба подтвердить полковому командиру то, что было сказано неясно во вчерашнем приказе, а именно то, что главнокомандующий желал видеть полк совершенно в том положении, в котором oн шел – в шинелях, в чехлах и без всяких приготовлений.
К Кутузову накануне прибыл член гофкригсрата из Вены, с предложениями и требованиями итти как можно скорее на соединение с армией эрцгерцога Фердинанда и Мака, и Кутузов, не считая выгодным это соединение, в числе прочих доказательств в пользу своего мнения намеревался показать австрийскому генералу то печальное положение, в котором приходили войска из России. С этою целью он и хотел выехать навстречу полку, так что, чем хуже было бы положение полка, тем приятнее было бы это главнокомандующему. Хотя адъютант и не знал этих подробностей, однако он передал полковому командиру непременное требование главнокомандующего, чтобы люди были в шинелях и чехлах, и что в противном случае главнокомандующий будет недоволен. Выслушав эти слова, полковой командир опустил голову, молча вздернул плечами и сангвиническим жестом развел руки.
– Наделали дела! – проговорил он. – Вот я вам говорил же, Михайло Митрич, что на походе, так в шинелях, – обратился он с упреком к батальонному командиру. – Ах, мой Бог! – прибавил он и решительно выступил вперед. – Господа ротные командиры! – крикнул он голосом, привычным к команде. – Фельдфебелей!… Скоро ли пожалуют? – обратился он к приехавшему адъютанту с выражением почтительной учтивости, видимо относившейся к лицу, про которое он говорил.
– Через час, я думаю.
– Успеем переодеть?
– Не знаю, генерал…
Полковой командир, сам подойдя к рядам, распорядился переодеванием опять в шинели. Ротные командиры разбежались по ротам, фельдфебели засуетились (шинели были не совсем исправны) и в то же мгновение заколыхались, растянулись и говором загудели прежде правильные, молчаливые четвероугольники. Со всех сторон отбегали и подбегали солдаты, подкидывали сзади плечом, через голову перетаскивали ранцы, снимали шинели и, высоко поднимая руки, натягивали их в рукава.
Через полчаса всё опять пришло в прежний порядок, только четвероугольники сделались серыми из черных. Полковой командир, опять подрагивающею походкой, вышел вперед полка и издалека оглядел его.
– Это что еще? Это что! – прокричал он, останавливаясь. – Командира 3 й роты!..
– Командир 3 й роты к генералу! командира к генералу, 3 й роты к командиру!… – послышались голоса по рядам, и адъютант побежал отыскивать замешкавшегося офицера.
Когда звуки усердных голосов, перевирая, крича уже «генерала в 3 ю роту», дошли по назначению, требуемый офицер показался из за роты и, хотя человек уже пожилой и не имевший привычки бегать, неловко цепляясь носками, рысью направился к генералу. Лицо капитана выражало беспокойство школьника, которому велят сказать невыученный им урок. На красном (очевидно от невоздержания) носу выступали пятна, и рот не находил положения. Полковой командир с ног до головы осматривал капитана, в то время как он запыхавшись подходил, по мере приближения сдерживая шаг.
– Вы скоро людей в сарафаны нарядите! Это что? – крикнул полковой командир, выдвигая нижнюю челюсть и указывая в рядах 3 й роты на солдата в шинели цвета фабричного сукна, отличавшегося от других шинелей. – Сами где находились? Ожидается главнокомандующий, а вы отходите от своего места? А?… Я вас научу, как на смотр людей в казакины одевать!… А?…
Ротный командир, не спуская глаз с начальника, всё больше и больше прижимал свои два пальца к козырьку, как будто в одном этом прижимании он видел теперь свое спасенье.
– Ну, что ж вы молчите? Кто у вас там в венгерца наряжен? – строго шутил полковой командир.
– Ваше превосходительство…
– Ну что «ваше превосходительство»? Ваше превосходительство! Ваше превосходительство! А что ваше превосходительство – никому неизвестно.
– Ваше превосходительство, это Долохов, разжалованный… – сказал тихо капитан.
– Что он в фельдмаршалы, что ли, разжалован или в солдаты? А солдат, так должен быть одет, как все, по форме.
– Ваше превосходительство, вы сами разрешили ему походом.
– Разрешил? Разрешил? Вот вы всегда так, молодые люди, – сказал полковой командир, остывая несколько. – Разрешил? Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Полковой командир помолчал. – Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Что? – сказал он, снова раздражаясь. – Извольте одеть людей прилично…
И полковой командир, оглядываясь на адъютанта, своею вздрагивающею походкой направился к полку. Видно было, что его раздражение ему самому понравилось, и что он, пройдясь по полку, хотел найти еще предлог своему гневу. Оборвав одного офицера за невычищенный знак, другого за неправильность ряда, он подошел к 3 й роте.
– Кааак стоишь? Где нога? Нога где? – закричал полковой командир с выражением страдания в голосе, еще человек за пять не доходя до Долохова, одетого в синеватую шинель.
Долохов медленно выпрямил согнутую ногу и прямо, своим светлым и наглым взглядом, посмотрел в лицо генерала.
– Зачем синяя шинель? Долой… Фельдфебель! Переодеть его… дря… – Он не успел договорить.
– Генерал, я обязан исполнять приказания, но не обязан переносить… – поспешно сказал Долохов.
– Во фронте не разговаривать!… Не разговаривать, не разговаривать!…
– Не обязан переносить оскорбления, – громко, звучно договорил Долохов.
Глаза генерала и солдата встретились. Генерал замолчал, сердито оттягивая книзу тугой шарф.
– Извольте переодеться, прошу вас, – сказал он, отходя.


– Едет! – закричал в это время махальный.
Полковой командир, покраснел, подбежал к лошади, дрожащими руками взялся за стремя, перекинул тело, оправился, вынул шпагу и с счастливым, решительным лицом, набок раскрыв рот, приготовился крикнуть. Полк встрепенулся, как оправляющаяся птица, и замер.
– Смир р р р на! – закричал полковой командир потрясающим душу голосом, радостным для себя, строгим в отношении к полку и приветливым в отношении к подъезжающему начальнику.
По широкой, обсаженной деревьями, большой, бесшоссейной дороге, слегка погромыхивая рессорами, шибкою рысью ехала высокая голубая венская коляска цугом. За коляской скакали свита и конвой кроатов. Подле Кутузова сидел австрийский генерал в странном, среди черных русских, белом мундире. Коляска остановилась у полка. Кутузов и австрийский генерал о чем то тихо говорили, и Кутузов слегка улыбнулся, в то время как, тяжело ступая, он опускал ногу с подножки, точно как будто и не было этих 2 000 людей, которые не дыша смотрели на него и на полкового командира.
Раздался крик команды, опять полк звеня дрогнул, сделав на караул. В мертвой тишине послышался слабый голос главнокомандующего. Полк рявкнул: «Здравья желаем, ваше го го го го ство!» И опять всё замерло. Сначала Кутузов стоял на одном месте, пока полк двигался; потом Кутузов рядом с белым генералом, пешком, сопутствуемый свитою, стал ходить по рядам.