Мария Амалия Неаполитанская
Поделись знанием:
– Право, он врет, этот шельма, – сказал граф.
– Можно воротить, – сказал один из свиты, который почувствовал так же, как и граф Орлов Денисов, недоверие к предприятию, когда посмотрел на лагерь.
– А? Право?.. как вы думаете, или оставить? Или нет?
– Прикажете воротить?
– Воротить, воротить! – вдруг решительно сказал граф Орлов, глядя на часы, – поздно будет, совсем светло.
И адъютант поскакал лесом за Грековым. Когда Греков вернулся, граф Орлов Денисов, взволнованный и этой отмененной попыткой, и тщетным ожиданием пехотных колонн, которые все не показывались, и близостью неприятеля (все люди его отряда испытывали то же), решил наступать.
Шепотом прокомандовал он: «Садись!» Распределились, перекрестились…
– С богом!
«Урааааа!» – зашумело по лесу, и, одна сотня за другой, как из мешка высыпаясь, полетели весело казаки с своими дротиками наперевес, через ручей к лагерю.
Один отчаянный, испуганный крик первого увидавшего казаков француза – и все, что было в лагере, неодетое, спросонков бросило пушки, ружья, лошадей и побежало куда попало.
Ежели бы казаки преследовали французов, не обращая внимания на то, что было позади и вокруг них, они взяли бы и Мюрата, и все, что тут было. Начальники и хотели этого. Но нельзя было сдвинуть с места казаков, когда они добрались до добычи и пленных. Команды никто не слушал. Взято было тут же тысяча пятьсот человек пленных, тридцать восемь орудий, знамена и, что важнее всего для казаков, лошади, седла, одеяла и различные предметы. Со всем этим надо было обойтись, прибрать к рукам пленных, пушки, поделить добычу, покричать, даже подраться между собой: всем этим занялись казаки.
Французы, не преследуемые более, стали понемногу опоминаться, собрались командами и принялись стрелять. Орлов Денисов ожидал все колонны и не наступал дальше.
Между тем по диспозиции: «die erste Colonne marschiert» [первая колонна идет (нем.) ] и т. д., пехотные войска опоздавших колонн, которыми командовал Бенигсен и управлял Толь, выступили как следует и, как всегда бывает, пришли куда то, но только не туда, куда им было назначено. Как и всегда бывает, люди, вышедшие весело, стали останавливаться; послышалось неудовольствие, сознание путаницы, двинулись куда то назад. Проскакавшие адъютанты и генералы кричали, сердились, ссорились, говорили, что совсем не туда и опоздали, кого то бранили и т. д., и наконец, все махнули рукой и пошли только с тем, чтобы идти куда нибудь. «Куда нибудь да придем!» И действительно, пришли, но не туда, а некоторые туда, но опоздали так, что пришли без всякой пользы, только для того, чтобы в них стреляли. Толь, который в этом сражении играл роль Вейротера в Аустерлицком, старательно скакал из места в место и везде находил все навыворот. Так он наскакал на корпус Багговута в лесу, когда уже было совсем светло, а корпус этот давно уже должен был быть там, с Орловым Денисовым. Взволнованный, огорченный неудачей и полагая, что кто нибудь виноват в этом, Толь подскакал к корпусному командиру и строго стал упрекать его, говоря, что за это расстрелять следует. Багговут, старый, боевой, спокойный генерал, тоже измученный всеми остановками, путаницами, противоречиями, к удивлению всех, совершенно противно своему характеру, пришел в бешенство и наговорил неприятных вещей Толю.
– Я уроков принимать ни от кого не хочу, а умирать с своими солдатами умею не хуже другого, – сказал он и с одной дивизией пошел вперед.
Выйдя на поле под французские выстрелы, взволнованный и храбрый Багговут, не соображая того, полезно или бесполезно его вступление в дело теперь, и с одной дивизией, пошел прямо и повел свои войска под выстрелы. Опасность, ядра, пули были то самое, что нужно ему было в его гневном настроении. Одна из первых пуль убила его, следующие пули убили многих солдат. И дивизия его постояла несколько времени без пользы под огнем.
| Мария Амалия Неаполитанская фр. Marie-Amélie de Bourbon-Siciles<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"> | ||
| ||
|---|---|---|
| 9 августа 1830 — 24 февраля 1848 | ||
| Предшественник: | Мария Тереза Французская | |
| Рождение: | 26 апреля 1782 Казерта, Италия | |
| Смерть: | 24 марта 1866 (83 года) Ишер, Англия | |
| Место погребения: | Королевская капелла в Дрё, Франция | |
| Род: | Бурбоны | |
| Отец: | Фердинанд I (король Обеих Сицилий) | |
| Мать: | Мария Каролина Австрийская | |
| Супруг: | Луи-Филипп I | |
| Награды: |
| |
Мария Амели Тереза де Бурбон (фр. Marie Amélie Thérèse de Bourbon; 26 апреля 1782, Казерта, Италия — 24 марта 1866, Клермонт-хаус, Англия) — принцесса Неаполя и Сицилии, герцогиня Орлеанская. Супруга Луи-Филиппа I, королева Франции в 1830—1848 гг.
Жизнь
Дочь короля Неаполя и Сицилии Фердинанда IV и Марии Каролины Австрийской.
Когда Мария Амалия родилась, сестра её матери, Мария-Антуанетта, была королевой Франции.
Итальянская принцесса получила воспитание в католической традиции. Ещё ребёнком была помолвлена с сыном Марии-Антуанетты — Луи-Жозефом, который должен был стать следующим королём Франции, но умер в 1789 году от туберкулёза.
В 18 лет была вынуждена покинуть родной дом в результате событий в Италии.
25 ноября 1809 года в Палермо она вышла замуж за герцога Шартрского Луи-Филиппа Орлеанского (1773—1850), старшего сына казнённого Филиппа Эгалите и Марии-Аделаиды де Бурбон, дочери герцога Пентьевра и правнучки короля Людовика XIV по линии бастардов.
В 1830 году в результате так называемой Июльской революции Луи-Филипп стал королём Франции, а его супруга Мария Амалия — королевой. Мария Амалия не играла активной роли в политике, сознательно от неё устранившись.
После событий революции 1848 года королевская семья переехала в Англию. Через два года умер Луи-Филипп I. После смерти мужа Мария Амалия жила в Англии.
Дети
- Фердинанд Филипп (1810—1842), герцог Орлеанский, женат на Елене Мекленбург-Шверинской;
- Луиза Мария (1812—1850), замужем за королём Бельгии Леопольдом I;
- Мария (1813—1839), замужем за Александром, герцогом Вюртембергским;
- Луи Шарль Филипп (1814—1896), герцог де Немур, женат на Виктории Саксен-Кобург-Кохари;
- Франческа (1816—1818);
- Клементина (1817—1907), замужем за Августом Саксен-Кобург-Кохари, мать царя Болгарии Фердинанда I;
- Франсуа (1818—1900), принц де Жуанвиль, женат на Франческе, принцессе Бразильской, дочери императора Педру II;
- Шарль (1820—1828);
- Генрих (1822—1897), герцог Омальский, женат на Марии Каролине Бурбон-Сицилийской;
- Антуан (1824—1890), герцог де Монпансье, женат на Луизе Фернанде Испанской.
Титулы
- 26 апреля 1782 — 25 ноября 1809 Её Королевское Высочество Принцесса Неаполитанская
- 25 ноября 1809 — 9 августа 1830 Её Королевское Высочество Герцогиня Орлеанская
- 9 августа 1830 — 24 февраля 1848 Её Величество Королева-консорт Франции
- 24 февраля 1848 — 26 августа 1850 Её Королевское Высочество Герцогиня Орлеанская
- 26 августа 1850 — 24 марта 1866 Её Королевское Высочество Вдовствующая герцогиня Орлеанская
- 26 августа 1850 — 24 марта 1866 Её Величество Вдовствующая королева Франции
Напишите отзыв о статье "Мария Амалия Неаполитанская"
Отрывок, характеризующий Мария Амалия Неаполитанская
– Ах, право, поздно, – сказал граф Орлов, поглядев на лагерь. Ему вдруг, как это часто бывает, после того как человека, которому мы поверим, нет больше перед глазами, ему вдруг совершенно ясно и очевидно стало, что унтер офицер этот обманщик, что он наврал и только испортит все дело атаки отсутствием этих двух полков, которых он заведет бог знает куда. Можно ли из такой массы войск выхватить главнокомандующего?– Право, он врет, этот шельма, – сказал граф.
– Можно воротить, – сказал один из свиты, который почувствовал так же, как и граф Орлов Денисов, недоверие к предприятию, когда посмотрел на лагерь.
– А? Право?.. как вы думаете, или оставить? Или нет?
– Прикажете воротить?
– Воротить, воротить! – вдруг решительно сказал граф Орлов, глядя на часы, – поздно будет, совсем светло.
И адъютант поскакал лесом за Грековым. Когда Греков вернулся, граф Орлов Денисов, взволнованный и этой отмененной попыткой, и тщетным ожиданием пехотных колонн, которые все не показывались, и близостью неприятеля (все люди его отряда испытывали то же), решил наступать.
Шепотом прокомандовал он: «Садись!» Распределились, перекрестились…
– С богом!
«Урааааа!» – зашумело по лесу, и, одна сотня за другой, как из мешка высыпаясь, полетели весело казаки с своими дротиками наперевес, через ручей к лагерю.
Один отчаянный, испуганный крик первого увидавшего казаков француза – и все, что было в лагере, неодетое, спросонков бросило пушки, ружья, лошадей и побежало куда попало.
Ежели бы казаки преследовали французов, не обращая внимания на то, что было позади и вокруг них, они взяли бы и Мюрата, и все, что тут было. Начальники и хотели этого. Но нельзя было сдвинуть с места казаков, когда они добрались до добычи и пленных. Команды никто не слушал. Взято было тут же тысяча пятьсот человек пленных, тридцать восемь орудий, знамена и, что важнее всего для казаков, лошади, седла, одеяла и различные предметы. Со всем этим надо было обойтись, прибрать к рукам пленных, пушки, поделить добычу, покричать, даже подраться между собой: всем этим занялись казаки.
Французы, не преследуемые более, стали понемногу опоминаться, собрались командами и принялись стрелять. Орлов Денисов ожидал все колонны и не наступал дальше.
Между тем по диспозиции: «die erste Colonne marschiert» [первая колонна идет (нем.) ] и т. д., пехотные войска опоздавших колонн, которыми командовал Бенигсен и управлял Толь, выступили как следует и, как всегда бывает, пришли куда то, но только не туда, куда им было назначено. Как и всегда бывает, люди, вышедшие весело, стали останавливаться; послышалось неудовольствие, сознание путаницы, двинулись куда то назад. Проскакавшие адъютанты и генералы кричали, сердились, ссорились, говорили, что совсем не туда и опоздали, кого то бранили и т. д., и наконец, все махнули рукой и пошли только с тем, чтобы идти куда нибудь. «Куда нибудь да придем!» И действительно, пришли, но не туда, а некоторые туда, но опоздали так, что пришли без всякой пользы, только для того, чтобы в них стреляли. Толь, который в этом сражении играл роль Вейротера в Аустерлицком, старательно скакал из места в место и везде находил все навыворот. Так он наскакал на корпус Багговута в лесу, когда уже было совсем светло, а корпус этот давно уже должен был быть там, с Орловым Денисовым. Взволнованный, огорченный неудачей и полагая, что кто нибудь виноват в этом, Толь подскакал к корпусному командиру и строго стал упрекать его, говоря, что за это расстрелять следует. Багговут, старый, боевой, спокойный генерал, тоже измученный всеми остановками, путаницами, противоречиями, к удивлению всех, совершенно противно своему характеру, пришел в бешенство и наговорил неприятных вещей Толю.
– Я уроков принимать ни от кого не хочу, а умирать с своими солдатами умею не хуже другого, – сказал он и с одной дивизией пошел вперед.
Выйдя на поле под французские выстрелы, взволнованный и храбрый Багговут, не соображая того, полезно или бесполезно его вступление в дело теперь, и с одной дивизией, пошел прямо и повел свои войска под выстрелы. Опасность, ядра, пули были то самое, что нужно ему было в его гневном настроении. Одна из первых пуль убила его, следующие пули убили многих солдат. И дивизия его постояла несколько времени без пользы под огнем.
