Мак-Крори, Бриджит Тереза

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Мария Ангелина Тереза
англ. Mary Angeline Teresa

Неизвестный автор.</br> «Портрет Марии Ангелины Терезы»
Имя при рождении:

Бриджит Мак-Крори

Род деятельности:

монахиня, основательница Конгрегации сестёр кармелиток пожилых и немощных (C.S.A.I.)

Место рождения:

Маунтджой, графство Тирон, Великобритания и Ирландия

Гражданство:

Великобритания</br>США

Место смерти:

Джермантаун, Нью-Йорк, США

Отец:

Томас Мак-Крори

Мать:

Бриджит Мак-Крори (Таггарт)

Награды и премии:

(1961)</br> (1978)

Мария Ангелина Тереза (англ. Mary Angeline Teresa), в миру Бриджит Тереза Мак-Крори (англ. Bridget Teresa McCrory; 21 января 1893 года, Маунтджой[en], графство Тирон, Великобритания и Ирландия — 21 января 1984 года, Джермантаун[en], Нью-Йорк, США) — монахиня Римско-католической церкви, основательница Конгрегации сестёр кармелиток пожилых и немощных (O.Carm. — C.S.A.I.)[1], почётный доктор гуманитарных наук[en], кавалер Креста «За заслуги перед Церковью и Папой» и Медали Бенемеренти[en] (Святой Престол), кавалер Медали почёта Американской ассоциации домов и сферы услуг для пожилых (США)[2][3][4][5][6][7].





Биография

Детство и призвание

Бриджит Мак-Крори родилась 21 января 1893 года в деревне Маунтджой, ныне известной как Броукейг, в графстве Тирон, в Соединённом королевстве Великобритании и Ирландии. На следующий день после рождения её крестили в приходской церкви Святой Бригитты, вероятно, дав имя в честь святой Бригитты из Килбрайда, в день которой она родилась[8]. Родители девочки, Томас и Бриджит Мак-Крори (в девичестве Таггарт), были крестьянами. Бриджит была вторым ребёнком, после неё в семье родились ещё трое детей. В 1898 году она поступила в приходскую начальную школу, где проучилась два года. В 1900 году семья, вслед за отцом, нашедшим работу на Клайдсдейлском сталелитейном заводе, переехала в город Моуссенд[en] в графстве Ланаркшир[en], в Шотландии[9][10][11].

Здесь Бриджит познакомилась с монахинями из Конгрегации малых сестёр бедняков[fr], которые раз в неделю приходили за милостыней к семье Мак-Крори. Члены этого монашеского института, основанного в 1842 году во Франции святой Жанной Жюган, оказывали духовную и материальную помощь пожилым людям, бездомным и инвалидам. В Шотландии дом конгрегации был открыт в Глазго в 1883 году. Бриджит поразило то, с каким усердием монахини служили ближним. Тогда же она почувствовала в себе призвание к жизни, посвящённой Богу[10].

5 октября 1901 года при прохождении конфирмации Бриджит взяла себе ещё одно имя — Тереза. В 1906 году Бриджит Тереза поступила в школу в Босуэлле, которая находилась в ведении монахинь из Конгрегации сестёр-францисканок Непорочного Зачатия. Значительное влияние на духовное становление девушки оказали личность и богословие святой Терезы Иисуса, основательницы Ордена босых кармелиток, аскета, мистика и Учителя Церкви, чью автобиографию она прочитала, готовясь к принятию монашества под руководством духовника. Последним испытанием в миру для неё стала трагическая смерть отца, погибшего в результате несчастного случая на заводе 20 января 1911 года[7][12].

Монашество

Монашеская жизнь будущей основательницы началась 2 февраля 1912 года, когда, в возрасте девятнадцати лет, она стала постуланткой[en] (постулант — лицо, претендующее на вступление в монашеский институт) в доме Конгрегации малых сестёр бедняков в Глазго, откуда 11 августа 1912 года её перевели в дом конгрегации в Париже. 14 февраля 1913 года в главном доме конгрегации в Ля-Тур-Сен-Жозеф близ Сен-Перна во Франции она стала новицией — послушницей, готовящийся к принесению монашеских обетов, а 8 сентября того же года её благословили принять монашеское облачение и взять новое имя Марии Ангелины Святой Агаты. 19 марта 1915 года, по завершении новициата, Мария Ангелина Святой Агаты принесла временные монашеские обеты[7][10].

3 октября 1915 года руководство конгрегации отправило молодую монахиню в её первое путешествие через Атлантический океан, и 31 октября того же года она впервые прибыла в США на корабле «Нью-Йорк[en]». Марию Ангелину Святой Агаты направили в дом конгрегации в Бруклине в штате Нью-Йорк, где она в течение последующих девяти лет заботилась о многочисленных пожилых эмигрантах. В 1924 году ей пришлось вернуться во Францию, чтобы подготовиться к принесению вечных монашеских обетов. Она принесла их 21 апреля 1925 года в главном доме конгрегации в Ля-Тур-Сен-Жозеф, после чего была снова отправлена в США, на этот раз в дом в Питтсбурге, в штате Пенсильвания. В сентябре 1926 года Марию Ангелину Святой Агаты назначили настоятельницей дома конгрегации в Бронксе, в штате Нью-Йорк[7][10][12].

В течение двух лет, с 1926 по 1928 год, она занималась разработкой проекта по оказанию разнообразной помощи пожилым людям. Метод оказания помощи всем нуждавшимся в ней старикам, разработанный во Франции и принятый в Конгрегации малых сестёр бедняков, не учитывал особенности жизни пожилых людей в США, где для стариков очень важным было сохранение их независимости. Поэтому одни просили обеспечить им достойные условия в собственных домах, другие были рады жить в домах конгрегации, а пожилые супружеские пары просили обеспечить им условия для совместного проживания. Кроме того, было много факторов, связанных с социальными и культурными аспектами, присущими населению США, состоявшему из эмигрантов и их потомков, которые также не учитывались уставом. Мария Ангелина Святой Агаты обратилась с проектом реформ к руководству конгрегации, однако её предложения не нашли понимания. Генеральная настоятельница решила сохранить прежний метод[7][13].

В 1929 году Мария Ангелина Святой Агаты обратилась за советом к своему духовнику, священнику Эдвину Синноту, который рассказал о проекте монахини архиепископу Нью-Йорка, кардиналу Патрику Джозефу Хейсу. Кардинал, посетив дом конгрегации и выслушав все мнения, в конце визита призвал Марию Ангелину Святой Агаты с соратницами положить начало новому монашескому институту[12]. По благословению кардинала, 21 июня 1929 года она обратилась к Святому Престолу и руководству конгрегации с просьбой о диспенсации[en] (диспенсация в каноническом праве — освобождение лица (группы лиц) от обязательной нормы церковного закона или послабление в его исполнении). Её просьба была удовлетворена 9 августа того же года, когда она и последовавшие за ней монахини получили освобождение от монашеских обетов и вышли из Конгрегации малых сестёр бедняков[7][10].

Основание конгрегации

11 августа 1929 года вместе с шестью соратницами — Марией Луизой, Марией Леонией, Марией Колеттой Святых Даров, Марией Терезой, Марией Алодией и Марией Алексией Иисуса — Мария Ангелина Святой Агаты покинула дом в Бронксе. Некоторое время они жили в монастыре Святого Мартина в Бронксе, который находился в ведении монахинь из Ордена святого Доминика. 3 сентября 1929 года община поселилась в свободном доме священника при церкви Святой Елизаветы в Манхэттене, положив начало будущей конгрегации. 7 октября 1929 года все они принесли временные монашеские обеты. То был год начала большого экономического кризиса в США, Великой депрессии, когда многие люди оказались голодными и бездомными. Под руководством основательницы монахини стали принимать в своём доме первых подопечных — разорившихся стариков[14][15][16].

Их деятельность получила благословение Святого Престола и привлекла к себе внимание священника Ордена братьев Пресвятой Девы Марии с горы Кармил — приора провинции Святого Илии в США — Лоуренса Дениса Фланагана. Спустя два года после появления общины, 16 июля 1931 года, новый монашеский институт был официально принят под духовное руководство кармелитов. 8 сентября того же года монашеское облачение получили первые постулантки, а 29 сентября в Бронксе был открыт главный дом новой конгрегации. 8 декабря 1931 года сёстры, образовавшие первую общину, принесли вечные монашеские обеты, став терциарными кармелитками. Институт получил название Конгрегации сестёр кармелиток пожилых и немощных. Основательница была избрана его первой настоятельницей и приняла новое имя — Марии Ангелины Терезы. 3 апреля 1933 года Мария Ангелина Тереза получила гражданство США[14][16].

Избранный ею тип апостольского служения и качество оказываемой старикам помощи, столь необходимой во время кризиса, стали причиной того, что дома нового института вскоре появились во всех епархиях США. 11 февраля 1947 года главным домом конгрегации стала Авила-на-Гудзоне (англ. Avila on the Hudson) в Джермантауне в штате Нью-Йорк. 16 июля 1957 года Конгрегация по делам институтов посвящённой жизни и обществ апостольской жизни окончательно утвердила устав нового института. К этому времени Мария Ангелина Тереза основала уже около тридцати домов конгрегации в Филадельфии, Бостоне, Нью-Йорке, во многих других городах США[7][14][15].

Объясняя монахиням института харизму их служения, она говорила: «Мы женщины, которые разделяют видение того, что любовь имеет значение в мире. Мы разные по возрасту, происхождению и образованию, но едины в убеждении, что жизнь драгоценна, от момента зачатия до её естественного конца. Наша жизнь в том, чтобы, держа за руку пожилого человека, приносить смысл в его жизнь. В том, чтобы быть матерью, сестрой, дочерью и другом тому, кто является чужой матерью, сестрой, другом и любимым человеком»[17].

Смерть и почитание

Мария Ангелина Тереза была генеральной настоятельницей конгрегации в течение почти 50 лет, до 1978 года, после чего попросила об отставке из-за преклонного возраста и проблем со здоровьем. За это время она основала около 60 домов института. В 2014 году их оставалось 25 в США и 1 в Ирландии[18]. Она занимала активную общественную позицию в вопросах, касавшихся проблем пожилых людей, напоминая о них руководству страны, к которому были обращены эти её слова: «Каждый этап работы в домах конгрегации направлен на содействие физическому, социально-психологическому и духовному благополучию всех тех членов нашего общества, чьи право и чувство собственного достоинства сегодня, как никогда прежде, являются главной заботой лидеров нашей нации»[19].

Её деятельность была отмечена рядом наград. 19 ноября 1969 года Мария Ангелина Тереза получила «Медаль почёта» Американской ассоциации домов и сферы услуг для пожилых. В 1970 году она была удостоена звания почётного доктора гуманитарных наук сразу двух высших учебных заведений США — Сиена-колледжа в Лудонвилле и Манхэттэн-колледжа в Ривердейле, оба в штате Нью-Йорк. За заслуги перед Римско-католической церковью ей были вручены награды Святого Престола — 1 июля 1961 года от Папы Иоанна XXIII Крест «За заслуги перед Церковью и Папой» и 1 августа 1978 года от Папы Павла VI «Медаль Бенемерети». Мария Ангелина Тереза скончалась в главном доме конгрегации в Джермантауне, в день своего рождения 21 января 1984 года[20][21].

Почитание подвижницы началось сразу после её смерти и продолжается по сей день[22][23]. Она часто повторяла сёстрам: «Если вы потерпите неудачу, то пусть это случится от избытка добра. Будьте добрее самой доброты к старикам»[24]. Многолетние труды Марии Ангелины Терезы послужили созданию Авильского института геронтологии, открытого уже после её смерти в 1988 году[25].

1 июня 1989 года Святой Престол дал разрешение на открытие процесса по причислению её к лику блаженных, епархиальная часть которого была открыта 15 августа 1992 года в Олбани, в штате Нью-Йорк. Мария Ангелина Тереза была объявлена слугой Божией. 18 мая 2009 года в епархии Метачена, в штате Нью-Джерси было зафиксировано чудо, произошедшее по молитвам к Марии Ангелине Терезе, которое было признано действительным Конгрегацией по канонизации святых в Ватикане[26]. 28 июня 2012 года Папа Бенедикт XVI на частной аудиенции с кардиналом Анджело Амато, префектом Конгрегации по канонизации святых, подтвердил героический статус добродетелей[en] слуги Божией Марии Ангелины Терезы и провозгласил её досточтимой[27]. Процесс по беатификации подвижницы ещё продолжается[28][29].

Напишите отзыв о статье "Мак-Крори, Бриджит Тереза"

Примечания

  1. McCarthy, 1964, p. 134.
  2. [www.carmelites.net/news/mother-mary-angeline-teresa-o-carm-declared-venerable-pope/ Mother Mary Angeline Teresa, O.Carm. Declared Venerable by Pope] (англ.). Carmelites.net.
  3. Juliann Dos-Santos. [cny.org/stories/Carmelite-Sisters-Remember-Their-Foundress-Now-Venerable-,7779 Carmelite Sisters Remember Their Foundress, Now Venerable] (англ.). Catholic New-York.
  4. [carmelites.com/main/content/venerable-mary-angeline-teresa-ocarm Venerable Mary Angeline Teresa, O.Carm.] (англ.). Carmelites.com.
  5. [ocarm.org/en/content/liturgy/mary-angeline-teresa Mary Angeline Teresa] (англ.). Order of Carmelites.
  6. [www.vitacarmelitana.org/home/index.php/nwes/20-carmelo/275-decreto-sulle-virtu-eroiche-della-serva-di-dio-madre-maria-angelina-teresa-ocarm Decreto sulle virtu eroiche della Serva di Dio Madre Maria Angelina Teresa, O.Carm.] (итал.). Vita Carmelitana.
  7. 1 2 3 4 5 6 7 [motherangeline.blogspot.ru/p/biography.html#.VDGnofl_vX9 Biographical timeline] (англ.). The Mother Angeline Society.
  8. [saints.sqpn.com/saint-brigid-of-kilbride/ Saint Brigid of Kilbride] (англ.). Saints.SQPN.com.
  9. O’Malley, 2004, p. 38.
  10. 1 2 3 4 5 Dimond, 2013, p. 40.
  11. [www.sconews.co.uk/news/20445/on-path-for-new-saint-for-scotland/ On the path for a new saint for Scotland] (англ.). Scottish Catholic Observer.
  12. 1 2 3 O’Malley, 2004, p. 39.
  13. Antonio Borrelli. [www.santiebeati.it/dettaglio/92985 Serva di Dio Bridget Teresa McCrory (Maria Angelina Teresa). Fondatrice] (итал.). Santi e Beati.
  14. 1 2 3 O’Malley, 2004, p. 40.
  15. 1 2 [www.stpatrickshome.org/history.shtml History of St. Patrick’s Home] (англ.). St. Patrick’s Home.
  16. 1 2 Joan M. Fredericks. [www.carmelitereview.org/issues/v44n1/carm-sisters-for-aged.php Carmelite Sisters for the Aged and Infirm Celebrate Diamond Jubilee of Foundation] (англ.). Carmelite Review.
  17. [womenreligiousorders.blogspot.ru/2013/10/carmelite-sisters-for-aged-and-infirm.html Carmelite Sisters for the Aged and Infirm] (англ.). Traditional Women’s Religious Orders USA.
  18. [www.sistersinhealthcare.org/sisters_histories/csai.html Carmelite Sisters of the Aged and Infirm] (англ.). Sisters in Healthcare.
  19. Mother Mark Luois Randall. [www.carmelitereview.org/issues/v51n3/14.php Mary Angeline Teresa, O.Carm.] (англ.). Carmelite Review.
  20. O’Malley, 2004, p. 41.
  21. Alberto Royo. [infocatolica.com/blog/historiaiglesia.php/1103061204-santos-por-las-calles-de-nuev Santos por las calles de Nueva York (VII): Una mujer valiente, Mary Angeline McCrory] (исп.). Infocatolica.com.
  22. [www.nytimes.com/1984/01/23/obituaries/mother-angeline-mccrory-91.html Mother Angeline McCrory, 91] (англ.). New-York Times (23 January 1984).
  23. [www.carmelitesystem.org/mother-angeline.htm Venerable Mary Angeline Teresa McCrory, O.Carm.] (англ.). Carmelite System.
  24. [www.cinews.ie/article.php?artid=10412 Vatican declares Irish-born nun Venerable] (англ.). CI News.
  25. [www.avilainstitute.org/about.htm The Avila Institute of Gerontology] (англ.). Avila Institute.
  26. [www.catholicnewsagency.com/news/new_jersey_diocese_to_investigate_alleged_miracle_attributed_to_carmelite_sister/ New Jersey diocese to investigate alleged miracle attributed to Carmelite sister] (англ.). Сatholic News Agency.
  27. [newsaints.faithweb.com/news_archives_2012.htm The heroic virtues of the Servant of God Bridget Teresa McCrory (in religion: Mary Angeline Teresa)] (англ.). New Saints.
  28. [www.cathstan.org/Content/News/Nation-World/Article/Diocese-finalizes-investigation-of-alleged-miracle-attributed-to-nun/2/26/3136 Diocese finalizes investigation of alleged miracle attributed to nun] (англ.). Сatholic Standart.
  29. [newsaints.faithweb.com/year/1984.htm Bridget Teresa McCrory (Mary Angeline Teresa)] (англ.). New Saints.

Литература

  • Mother Bernadette de Lourdes. [books.google.ru/books?id=TAjRygAACAAJ&dq=Mother+M.+Angeline+Teresa,+O.+Carm.&hl=ru&sa=X&ei=5JExVNyfH4TQygOcwYLwCQ&ved=0CCYQ6AEwAQ Woman of Faith: Foundress Mother M. Angeline Teresa, O. Carm, Carmilite Sisters for the Aged and Infirm] : [англ.]. — Germantown, N.Y. : St. Teresa's Motherhouse, 1984. — 512 p.</span>
  • Jude Mead. [books.google.ru/books/about/The_servant_of_God_Mother_M_Angeline_Ter.html?id=fuIPAQAAIAAJ&redir_esc=y The servant of God, Mother M. Angeline Teresa, O. Carm. (1893-1984): daughter of Carmel, mother to the aged : a critical/historical biography] : [англ.]. — Petersham, Mass. : St. Bede's Publications, 1990. — 235 p. — ISBN 978-0932506818.</span>
  • Vincent J. O’Malley. [books.google.ru/books?id=WIWdOmgN5xAC&dq=Servant+of+God+Mother+M.+Angeline+Teresa,+O.Carm&hl=ru&source=gbs_navlinks_s Saints of North America] : [англ.]. — Huntington, Ind. : Our Sunday Visitor Publishing, 2004. — 544 p. — ISBN 978-1931709521.</span>
  • Thomas P. McCarthy. [books.google.ru/books?id=6Vp_RhLqeh0C&dq=Mother+M.+Angeline+Teresa,+O.+Carm.&hl=ru&source=gbs_navlinks_s Guide to the Catholic Sisterhoods in the United States, Fifth Edition] : [англ.]. — Washington, D.C. : Catholic University of America Press, 1964. — 404 p. — ISBN 978-0813213125.</span>
  • Mary Dimond. [books.google.ru/books?id=D3t2nnJf0jYC&dq=Mother+M.+Angeline+Teresa,+O.+Carm.&hl=ru&source=gbs_navlinks_s I Wrote It, You Read It] : [англ.]. — Bloomington, Ind. : Xlibris Corporation, 2013. — 162 p. — ISBN 978-1483622873.</span>

Ссылки

  • [www.carmelitesisters.com/venerable-mother-angeline-teresa.htm#.VDGXAPl_vX8 Venerable Mary Angeline Teresa] (англ.). Carmelite Sisters. — The official website of Carmelite sisters for the aged and infirm.
  • [motherangeline.blogspot.ru/p/biography.html#.VDGXj_l_vX8 Biography of Venerable Mary Angeline Teresa] (англ.). Blogspot of Mother Angeline. — The Mother Angeline Society.


Отрывок, характеризующий Мак-Крори, Бриджит Тереза

Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
Два раза покормив дорогой, к вечеру 4 го августа Алпатыч приехал в город.
По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле.
Все интересы жизни Алпатыча уже более тридцати лет были ограничены одной волей князя, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось до исполнения приказаний князя, не только не интересовало его, но не существовало для Алпатыча.
Алпатыч, приехав вечером 4 го августа в Смоленск, остановился за Днепром, в Гаченском предместье, на постоялом дворе, у дворника Ферапонтова, у которого он уже тридцать лет имел привычку останавливаться. Ферапонтов двенадцать лет тому назад, с легкой руки Алпатыча, купив рощу у князя, начал торговать и теперь имел дом, постоялый двор и мучную лавку в губернии. Ферапонтов был толстый, черный, красный сорокалетний мужик, с толстыми губами, с толстой шишкой носом, такими же шишками над черными, нахмуренными бровями и толстым брюхом.
Ферапонтов, в жилете, в ситцевой рубахе, стоял у лавки, выходившей на улицу. Увидав Алпатыча, он подошел к нему.
– Добро пожаловать, Яков Алпатыч. Народ из города, а ты в город, – сказал хозяин.
– Что ж так, из города? – сказал Алпатыч.
– И я говорю, – народ глуп. Всё француза боятся.
– Бабьи толки, бабьи толки! – проговорил Алпатыч.
– Так то и я сужу, Яков Алпатыч. Я говорю, приказ есть, что не пустят его, – значит, верно. Да и мужики по три рубля с подводы просят – креста на них нет!
Яков Алпатыч невнимательно слушал. Он потребовал самовар и сена лошадям и, напившись чаю, лег спать.
Всю ночь мимо постоялого двора двигались на улице войска. На другой день Алпатыч надел камзол, который он надевал только в городе, и пошел по делам. Утро было солнечное, и с восьми часов было уже жарко. Дорогой день для уборки хлеба, как думал Алпатыч. За городом с раннего утра слышались выстрелы.
С восьми часов к ружейным выстрелам присоединилась пушечная пальба. На улицах было много народу, куда то спешащего, много солдат, но так же, как и всегда, ездили извозчики, купцы стояли у лавок и в церквах шла служба. Алпатыч прошел в лавки, в присутственные места, на почту и к губернатору. В присутственных местах, в лавках, на почте все говорили о войске, о неприятеле, который уже напал на город; все спрашивали друг друга, что делать, и все старались успокоивать друг друга.
У дома губернатора Алпатыч нашел большое количество народа, казаков и дорожный экипаж, принадлежавший губернатору. На крыльце Яков Алпатыч встретил двух господ дворян, из которых одного он знал. Знакомый ему дворянин, бывший исправник, говорил с жаром.
– Ведь это не шутки шутить, – говорил он. – Хорошо, кто один. Одна голова и бедна – так одна, а то ведь тринадцать человек семьи, да все имущество… Довели, что пропадать всем, что ж это за начальство после этого?.. Эх, перевешал бы разбойников…
– Да ну, будет, – говорил другой.
– А мне что за дело, пускай слышит! Что ж, мы не собаки, – сказал бывший исправник и, оглянувшись, увидал Алпатыча.
– А, Яков Алпатыч, ты зачем?
– По приказанию его сиятельства, к господину губернатору, – отвечал Алпатыч, гордо поднимая голову и закладывая руку за пазуху, что он делал всегда, когда упоминал о князе… – Изволили приказать осведомиться о положении дел, – сказал он.
– Да вот и узнавай, – прокричал помещик, – довели, что ни подвод, ничего!.. Вот она, слышишь? – сказал он, указывая на ту сторону, откуда слышались выстрелы.
– Довели, что погибать всем… разбойники! – опять проговорил он и сошел с крыльца.
Алпатыч покачал головой и пошел на лестницу. В приемной были купцы, женщины, чиновники, молча переглядывавшиеся между собой. Дверь кабинета отворилась, все встали с мест и подвинулись вперед. Из двери выбежал чиновник, поговорил что то с купцом, кликнул за собой толстого чиновника с крестом на шее и скрылся опять в дверь, видимо, избегая всех обращенных к нему взглядов и вопросов. Алпатыч продвинулся вперед и при следующем выходе чиновника, заложив руку зазастегнутый сюртук, обратился к чиновнику, подавая ему два письма.
– Господину барону Ашу от генерала аншефа князя Болконского, – провозгласил он так торжественно и значительно, что чиновник обратился к нему и взял его письмо. Через несколько минут губернатор принял Алпатыча и поспешно сказал ему:
– Доложи князю и княжне, что мне ничего не известно было: я поступал по высшим приказаниям – вот…
Он дал бумагу Алпатычу.
– А впрочем, так как князь нездоров, мой совет им ехать в Москву. Я сам сейчас еду. Доложи… – Но губернатор не договорил: в дверь вбежал запыленный и запотелый офицер и начал что то говорить по французски. На лице губернатора изобразился ужас.
– Иди, – сказал он, кивнув головой Алпатычу, и стал что то спрашивать у офицера. Жадные, испуганные, беспомощные взгляды обратились на Алпатыча, когда он вышел из кабинета губернатора. Невольно прислушиваясь теперь к близким и все усиливавшимся выстрелам, Алпатыч поспешил на постоялый двор. Бумага, которую дал губернатор Алпатычу, была следующая:
«Уверяю вас, что городу Смоленску не предстоит еще ни малейшей опасности, и невероятно, чтобы оный ею угрожаем был. Я с одной, а князь Багратион с другой стороны идем на соединение перед Смоленском, которое совершится 22 го числа, и обе армии совокупными силами станут оборонять соотечественников своих вверенной вам губернии, пока усилия их удалят от них врагов отечества или пока не истребится в храбрых их рядах до последнего воина. Вы видите из сего, что вы имеете совершенное право успокоить жителей Смоленска, ибо кто защищаем двумя столь храбрыми войсками, тот может быть уверен в победе их». (Предписание Барклая де Толли смоленскому гражданскому губернатору, барону Ашу, 1812 года.)
Народ беспокойно сновал по улицам.
Наложенные верхом возы с домашней посудой, стульями, шкафчиками то и дело выезжали из ворот домов и ехали по улицам. В соседнем доме Ферапонтова стояли повозки и, прощаясь, выли и приговаривали бабы. Дворняжка собака, лая, вертелась перед заложенными лошадьми.
Алпатыч более поспешным шагом, чем он ходил обыкновенно, вошел во двор и прямо пошел под сарай к своим лошадям и повозке. Кучер спал; он разбудил его, велел закладывать и вошел в сени. В хозяйской горнице слышался детский плач, надрывающиеся рыдания женщины и гневный, хриплый крик Ферапонтова. Кухарка, как испуганная курица, встрепыхалась в сенях, как только вошел Алпатыч.
– До смерти убил – хозяйку бил!.. Так бил, так волочил!..
– За что? – спросил Алпатыч.
– Ехать просилась. Дело женское! Увези ты, говорит, меня, не погуби ты меня с малыми детьми; народ, говорит, весь уехал, что, говорит, мы то? Как зачал бить. Так бил, так волочил!
Алпатыч как бы одобрительно кивнул головой на эти слова и, не желая более ничего знать, подошел к противоположной – хозяйской двери горницы, в которой оставались его покупки.
– Злодей ты, губитель, – прокричала в это время худая, бледная женщина с ребенком на руках и с сорванным с головы платком, вырываясь из дверей и сбегая по лестнице на двор. Ферапонтов вышел за ней и, увидав Алпатыча, оправил жилет, волосы, зевнул и вошел в горницу за Алпатычем.
– Аль уж ехать хочешь? – спросил он.
Не отвечая на вопрос и не оглядываясь на хозяина, перебирая свои покупки, Алпатыч спросил, сколько за постой следовало хозяину.
– Сочтем! Что ж, у губернатора был? – спросил Ферапонтов. – Какое решение вышло?
Алпатыч отвечал, что губернатор ничего решительно не сказал ему.
– По нашему делу разве увеземся? – сказал Ферапонтов. – Дай до Дорогобужа по семи рублей за подводу. И я говорю: креста на них нет! – сказал он.
– Селиванов, тот угодил в четверг, продал муку в армию по девяти рублей за куль. Что же, чай пить будете? – прибавил он. Пока закладывали лошадей, Алпатыч с Ферапонтовым напились чаю и разговорились о цене хлебов, об урожае и благоприятной погоде для уборки.
– Однако затихать стала, – сказал Ферапонтов, выпив три чашки чая и поднимаясь, – должно, наша взяла. Сказано, не пустят. Значит, сила… А намесь, сказывали, Матвей Иваныч Платов их в реку Марину загнал, тысяч осьмнадцать, что ли, в один день потопил.
Алпатыч собрал свои покупки, передал их вошедшему кучеру, расчелся с хозяином. В воротах прозвучал звук колес, копыт и бубенчиков выезжавшей кибиточки.
Было уже далеко за полдень; половина улицы была в тени, другая была ярко освещена солнцем. Алпатыч взглянул в окно и пошел к двери. Вдруг послышался странный звук дальнего свиста и удара, и вслед за тем раздался сливающийся гул пушечной пальбы, от которой задрожали стекла.
Алпатыч вышел на улицу; по улице пробежали два человека к мосту. С разных сторон слышались свисты, удары ядер и лопанье гранат, падавших в городе. Но звуки эти почти не слышны были и не обращали внимания жителей в сравнении с звуками пальбы, слышными за городом. Это было бомбардирование, которое в пятом часу приказал открыть Наполеон по городу, из ста тридцати орудий. Народ первое время не понимал значения этого бомбардирования.
Звуки падавших гранат и ядер возбуждали сначала только любопытство. Жена Ферапонтова, не перестававшая до этого выть под сараем, умолкла и с ребенком на руках вышла к воротам, молча приглядываясь к народу и прислушиваясь к звукам.
К воротам вышли кухарка и лавочник. Все с веселым любопытством старались увидать проносившиеся над их головами снаряды. Из за угла вышло несколько человек людей, оживленно разговаривая.
– То то сила! – говорил один. – И крышку и потолок так в щепки и разбило.
– Как свинья и землю то взрыло, – сказал другой. – Вот так важно, вот так подбодрил! – смеясь, сказал он. – Спасибо, отскочил, а то бы она тебя смазала.
Народ обратился к этим людям. Они приостановились и рассказывали, как подле самих их ядра попали в дом. Между тем другие снаряды, то с быстрым, мрачным свистом – ядра, то с приятным посвистыванием – гранаты, не переставали перелетать через головы народа; но ни один снаряд не падал близко, все переносило. Алпатыч садился в кибиточку. Хозяин стоял в воротах.
– Чего не видала! – крикнул он на кухарку, которая, с засученными рукавами, в красной юбке, раскачиваясь голыми локтями, подошла к углу послушать то, что рассказывали.
– Вот чуда то, – приговаривала она, но, услыхав голос хозяина, она вернулась, обдергивая подоткнутую юбку.
Опять, но очень близко этот раз, засвистело что то, как сверху вниз летящая птичка, блеснул огонь посередине улицы, выстрелило что то и застлало дымом улицу.
– Злодей, что ж ты это делаешь? – прокричал хозяин, подбегая к кухарке.
В то же мгновение с разных сторон жалобно завыли женщины, испуганно заплакал ребенок и молча столпился народ с бледными лицами около кухарки. Из этой толпы слышнее всех слышались стоны и приговоры кухарки:
– Ой о ох, голубчики мои! Голубчики мои белые! Не дайте умереть! Голубчики мои белые!..
Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.
К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечера нее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных мундирах и в разных направлениях, проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.
– Сдают город, уезжайте, уезжайте, – сказал ему заметивший его фигуру офицер и тут же обратился с криком к солдатам:
– Я вам дам по дворам бегать! – крикнул он.
Алпатыч вернулся в избу и, кликнув кучера, велел ему выезжать. Вслед за Алпатычем и за кучером вышли и все домочадцы Ферапонтова. Увидав дым и даже огни пожаров, видневшиеся теперь в начинавшихся сумерках, бабы, до тех пор молчавшие, вдруг заголосили, глядя на пожары. Как бы вторя им, послышались такие же плачи на других концах улицы. Алпатыч с кучером трясущимися руками расправлял запутавшиеся вожжи и постромки лошадей под навесом.
Когда Алпатыч выезжал из ворот, он увидал, как в отпертой лавке Ферапонтова человек десять солдат с громким говором насыпали мешки и ранцы пшеничной мукой и подсолнухами. В то же время, возвращаясь с улицы в лавку, вошел Ферапонтов. Увидав солдат, он хотел крикнуть что то, но вдруг остановился и, схватившись за волоса, захохотал рыдающим хохотом.
– Тащи всё, ребята! Не доставайся дьяволам! – закричал он, сам хватая мешки и выкидывая их на улицу. Некоторые солдаты, испугавшись, выбежали, некоторые продолжали насыпать. Увидав Алпатыча, Ферапонтов обратился к нему.
– Решилась! Расея! – крикнул он. – Алпатыч! решилась! Сам запалю. Решилась… – Ферапонтов побежал на двор.
По улице, запружая ее всю, непрерывно шли солдаты, так что Алпатыч не мог проехать и должен был дожидаться. Хозяйка Ферапонтова с детьми сидела также на телеге, ожидая того, чтобы можно было выехать.
Была уже совсем ночь. На небе были звезды и светился изредка застилаемый дымом молодой месяц. На спуске к Днепру повозки Алпатыча и хозяйки, медленно двигавшиеся в рядах солдат и других экипажей, должны были остановиться. Недалеко от перекрестка, у которого остановились повозки, в переулке, горели дом и лавки. Пожар уже догорал. Пламя то замирало и терялось в черном дыме, то вдруг вспыхивало ярко, до странности отчетливо освещая лица столпившихся людей, стоявших на перекрестке. Перед пожаром мелькали черные фигуры людей, и из за неумолкаемого треска огня слышались говор и крики. Алпатыч, слезший с повозки, видя, что повозку его еще не скоро пропустят, повернулся в переулок посмотреть пожар. Солдаты шныряли беспрестанно взад и вперед мимо пожара, и Алпатыч видел, как два солдата и с ними какой то человек во фризовой шинели тащили из пожара через улицу на соседний двор горевшие бревна; другие несли охапки сена.
Алпатыч подошел к большой толпе людей, стоявших против горевшего полным огнем высокого амбара. Стены были все в огне, задняя завалилась, крыша тесовая обрушилась, балки пылали. Очевидно, толпа ожидала той минуты, когда завалится крыша. Этого же ожидал Алпатыч.
– Алпатыч! – вдруг окликнул старика чей то знакомый голос.
– Батюшка, ваше сиятельство, – отвечал Алпатыч, мгновенно узнав голос своего молодого князя.
Князь Андрей, в плаще, верхом на вороной лошади, стоял за толпой и смотрел на Алпатыча.
– Ты как здесь? – спросил он.
– Ваше… ваше сиятельство, – проговорил Алпатыч и зарыдал… – Ваше, ваше… или уж пропали мы? Отец…
– Как ты здесь? – повторил князь Андрей.
Пламя ярко вспыхнуло в эту минуту и осветило Алпатычу бледное и изнуренное лицо его молодого барина. Алпатыч рассказал, как он был послан и как насилу мог уехать.