Мария Анна Австрийская (королева Португалии)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Мария Анна Австрийская
Maria Anna von Österreich<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
королева Португалии
27 октября 1708 — 31 июля 1750
Предшественник: Мария София Нойбургская
Преемник: Марианна Виктория Испанская
регент Португалии
1742 — 1750
 
Рождение: 7 сентября 1683(1683-09-07)
Линц, Священная Римская империя
Смерть: 14 августа 1754(1754-08-14) (70 лет)
Лиссабон, Королевство Португалия
Место погребения: Императорский склеп
Род: Габсбурги,
Браганса
Отец: Леопольд I
Мать: Элеонора Нойбургская
Супруг: Жуан V
Дети: Барбара Португальская
Педру
Жозе I
Карлос
Педру III
Александр

Мария Анна Австрийская (7 сентября 1683, Линц14 августа 1754, Лиссабон) — королева Португалии (жена короля Жуана V) с 1708 года до самой своей смерти в 1754 году, также выполняла обязанности регента во время болезни супруга. Была эрцгерцогиней Австрии как дочь императора Леопольда I.





Семья

Урожденная Мария Анна Жозефа была дочерью императора Священной Римской Империи Леопольда I и императрицы Элеоноры, таким образом, она приходилась сестрой императорам Иосифу I и Карлу VI. Через своего брата Карла, она приходилась теткой первой женщине, правившей Австрией, — Марии Терезии.

Замужество

Мария Анна была обещана в жены своему кузену, королю Португалии Жуану V. Мать жениха, Мария София приходилась родной сестрой матери невесты, императрице Элеоноре. В соответствии с этикетом того времени, король направил многочисленное посольство во главе с графом Фераньо Телес да Силва в столицу Империи. 6 июня 1708 года в Соборе св. Стефана был заключен брак по доверенности.

В Лиссабон Мария Анна прибыла в сопровождении армады из 18 кораблей. 27 октября того же года состоялась официальная церемония бракосочетания, сопровождаемая пышными празднествами на улицах города.

Очень скоро королева осознала, что при португальском дворе внешний лоск и красота ценятся гораздо больше внутреннего содержания, к чему она привыкла в родной Вене. Король и после свадьбы не прекращал свои любовные связи на стороне. Королеве, бывшей на шесть лет старше супруга, приходилось с этим мириться, возможно, её терпение к неверности мужа сделало их брак внешне счастливым. У королевской четы было шесть детей:

Регентство

В 1742 году Марии Анне пришлось взять управление страной на себя после сердечного приступа у её мужа, после которого тот остался частично парализованным. Когда 31 июля 1750 года года Жуан V умер, она передала бразды правления своему старшему сыну, ставшему королём Жозе I.

Кончина

Королева-мать (титул, который она носила после смерти мужа) умерла 14 августа 1754 года в Беленском дворце и была похоронена в монастыре Святого Иоанна Непомуцена, ею самой основанном, а сердце королевы было переправлено в Вену, где оно хранится в родовой усыпальнице Габсбургов. В 1855 году по приказу короля-регента Фединанда II ее тело было перенесено в пантеон династии Браганса в монастыре Сан-Висенте-де-Фора. А гробница, в которой ее тело покоилось в монастыре Святого Иоанна Непомуцена, была перенесена в Археологический музей Карму в Лиссабоне.

Источники

  1. A Monarquia Portuguesa, Madrid, ESPANHA, Selecções do Reader’s Digest, 1999.
  2. ZUQUETE, Afonso Eduardo Martins, Nobreza de Portugal e do Brasil, Lisboa, PORTUGAL, Editorial Enciclopédia, 1960.

Напишите отзыв о статье "Мария Анна Австрийская (королева Португалии)"

Отрывок, характеризующий Мария Анна Австрийская (королева Португалии)

– Наташа, я слишком люблю вас. Больше всего на свете.
– А я? – Она отвернулась на мгновение. – Отчего же слишком? – сказала она.
– Отчего слишком?.. Ну, как вы думаете, как вы чувствуете по душе, по всей душе, буду я жив? Как вам кажется?
– Я уверена, я уверена! – почти вскрикнула Наташа, страстным движением взяв его за обе руки.
Он помолчал.
– Как бы хорошо! – И, взяв ее руку, он поцеловал ее.
Наташа была счастлива и взволнована; и тотчас же она вспомнила, что этого нельзя, что ему нужно спокойствие.
– Однако вы не спали, – сказала она, подавляя свою радость. – Постарайтесь заснуть… пожалуйста.
Он выпустил, пожав ее, ее руку, она перешла к свече и опять села в прежнее положение. Два раза она оглянулась на него, глаза его светились ей навстречу. Она задала себе урок на чулке и сказала себе, что до тех пор она не оглянется, пока не кончит его.
Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся.
Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.
Еще раз оно надавило оттуда. Последние, сверхъестественные усилия тщетны, и обе половинки отворились беззвучно. Оно вошло, и оно есть смерть. И князь Андрей умер.
Но в то же мгновение, как он умер, князь Андрей вспомнил, что он спит, и в то же мгновение, как он умер, он, сделав над собою усилие, проснулся.
«Да, это была смерть. Я умер – я проснулся. Да, смерть – пробуждение!» – вдруг просветлело в его душе, и завеса, скрывавшая до сих пор неведомое, была приподнята перед его душевным взором. Он почувствовал как бы освобождение прежде связанной в нем силы и ту странную легкость, которая с тех пор не оставляла его.
Когда он, очнувшись в холодном поту, зашевелился на диване, Наташа подошла к нему и спросила, что с ним. Он не ответил ей и, не понимая ее, посмотрел на нее странным взглядом.
Это то было то, что случилось с ним за два дня до приезда княжны Марьи. С этого же дня, как говорил доктор, изнурительная лихорадка приняла дурной характер, но Наташа не интересовалась тем, что говорил доктор: она видела эти страшные, более для нее несомненные, нравственные признаки.
С этого дня началось для князя Андрея вместе с пробуждением от сна – пробуждение от жизни. И относительно продолжительности жизни оно не казалось ему более медленно, чем пробуждение от сна относительно продолжительности сновидения.

Ничего не было страшного и резкого в этом, относительно медленном, пробуждении.
Последние дни и часы его прошли обыкновенно и просто. И княжна Марья и Наташа, не отходившие от него, чувствовали это. Они не плакали, не содрогались и последнее время, сами чувствуя это, ходили уже не за ним (его уже не было, он ушел от них), а за самым близким воспоминанием о нем – за его телом. Чувства обеих были так сильны, что на них не действовала внешняя, страшная сторона смерти, и они не находили нужным растравлять свое горе. Они не плакали ни при нем, ни без него, но и никогда не говорили про него между собой. Они чувствовали, что не могли выразить словами того, что они понимали.