Мария Анна Виктория Баварская
| Мария Анна Виктория Баварская Maria Anna Christine Victoria von Wittelsbach, Herzogin zu Bayern und Pfalzgräfin bei Rhein<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
| ||
| ||
|---|---|---|
| 1680 — 1690 | ||
| Предшественник: | Мария Стюарт | |
| Преемник: | Мария Аделаида Савойская | |
| Рождение: | 28 ноября 1660 Мюнхен | |
| Смерть: | 20 апреля 1690 (29 лет) Версаль | |
| Место погребения: | аббатство Сен-Дени | |
| Род: | Виттельсбахи, Бурбоны | |
| Отец: | курфюрст Фердинанд Мария Баварский | |
| Мать: | Генриетта Аделаида Савойская | |
| Супруг: | Людовик Великий Дофин | |
| Дети: | Людовик, герцог Бургундский Филипп, герцог Анжуйский Карл, герцог Беррийский и Алансонский | |
Мария Анна Кристина Виктория Баварская (нем. Maria Anna Christine Victoria von Wittelsbach, Herzogin zu Bayern und Pfalzgräfin bei Rhein; 28 ноября 1660, Мюнхен — 20 апреля 1690, Версаль) — супруга Людовика Великого Дофина, сына и наследника короля Франции Людовика XIV.
Биография
Мария Анна Кристина Виктория была старшей дочерью курфюрста Баварии Фердинанда Марии (1636—1679) и его жены принцессы Генриетты Аделаиды Савойской (1636—1676). По линии матери она был внучкой герцога Савойского Виктора Амадея I и Марии Кристины Французской, которая была второй дочерью короля Франции Генриха IV и Марии Медичи.
Она родилась в Мюнхене. Мария Анна Виктория была очень близка к своей матери, которая умерла в 1676 году. Принцесса выросла, видя строительство Нимфенбурга, начавшееся в 1664 году после рождения её брата Максимилиана. Также её братом и сестрой были Иосиф Клеменс Баварский и Виоланта Беатриса, супруга Фернандо Медичи. Готовясь к роли будущей королевы Франции, Мария Анна Виктория получила приличное образование. Она говорила на нескольких языках, а именно родном немецком, а также французском, итальянском и латинском.
Мария Анна Виктория была обручена с дофином Людовиком в возрасте восьми лет в 1668 году. Её будущий муж был её троюродным братом. Заочная церемония состоялась в Мюнхене 28 января 1680 года, свадьба — 7 марта. Мария Анна Виктория была первой дофиной Франции со времён Марии Шотландской, вышедшей замуж за Франциска II в 1558 году.
После прибытия во Францию она стала второй по значимости женщиной при дворе после своей свекрови, Марии Терезии Испанской. Королева умерла в июле 1683 год а, что позволило Марии Анне занять высшее место в иерархии в Версале. По существу, она стала наиболее знатной женщиной при дворе. Король ждал, что она будет выполнять функции первой дамы королевства. Но плохое здоровье сделали её непригодной для таких обязанностей, и она потеряла доверие короля, который считал, что дофина не выполняет свой долг.
У мужа Марии Анны появились любовницы[1], а она стала вести замкнутый образ жизни, проводя время в своих апартаментах. Там она говорила со своими друзьями на немецком языке, который её муж не мог понять. Она была дружна с Елизаветой Шарлоттой Пфальцской, женой герцога Филиппа Орлеанского, (младшего брата Людовика XIV) и, следовательно, невесткой короля. Мария Анна Виктория страдала депрессией из-за того, что считала себя некрасивой.
Мария Анна Виктория умерла в 1690 году от туберкулёза. Дофина была похоронена в королевской базилике Сен-Дени.
Дети
- Людовик, герцог Бургундский (16 августа 1682 — 18 февраля 1712) — умер при жизни деда и не царствовал (отец Людовика XV);
- Филипп, герцог Анжуйский (19 декабря 1683 — 9 июля 1746) — с 1700 король Испании (Филипп V), основатель испанской ветви Бурбонов;
- Карл, герцог Беррийский и Алансонский (31 июля 1686 — 5 мая 1714) — граф де Пуатье, женился на своей двоюродной сестре Марии Луизе Елизавете Орлеанской, умер бездетным.
Образ Марии в кино
- Путь короля / L’allée du roi (Франция; 1996) режиссёр Нина Компанеец, в роли Марии Беатрис Роман.
Напишите отзыв о статье "Мария Анна Виктория Баварская"
Примечания
- ↑ Бретон Ги. Истории любви в истории Франции. Книга 2. В кругу королев и фавориток. Том 3. пер. с франц. С. Г. Чалтыкьян. От Великого Конде до Короля-Солнце. Том 4. пер. с франц. Е. Д. Мурашкинцевой. — М.:Крон-Пресс,1993. — С.504.
Литература
- Simone Bertière. Les Femmes du Roi-Soleil. — Éditions de Fallois, 1998.
Отрывок, характеризующий Мария Анна Виктория Баварская
– Ура! Ростов, идем скорее. Нашел! Вот тут шагов двести корчма, уж туда забрались наши. Хоть посушимся, и Марья Генриховна там.Марья Генриховна была жена полкового доктора, молодая, хорошенькая немка, на которой доктор женился в Польше. Доктор, или оттого, что не имел средств, или оттого, что не хотел первое время женитьбы разлучаться с молодой женой, возил ее везде за собой при гусарском полку, и ревность доктора сделалась обычным предметом шуток между гусарскими офицерами.
Ростов накинул плащ, кликнул за собой Лаврушку с вещами и пошел с Ильиным, где раскатываясь по грязи, где прямо шлепая под утихавшим дождем, в темноте вечера, изредка нарушаемой далекими молниями.
– Ростов, ты где?
– Здесь. Какова молния! – переговаривались они.
В покинутой корчме, перед которою стояла кибиточка доктора, уже было человек пять офицеров. Марья Генриховна, полная белокурая немочка в кофточке и ночном чепчике, сидела в переднем углу на широкой лавке. Муж ее, доктор, спал позади ее. Ростов с Ильиным, встреченные веселыми восклицаниями и хохотом, вошли в комнату.
– И! да у вас какое веселье, – смеясь, сказал Ростов.
– А вы что зеваете?
– Хороши! Так и течет с них! Гостиную нашу не замочите.
– Марьи Генриховны платье не запачкать, – отвечали голоса.
Ростов с Ильиным поспешили найти уголок, где бы они, не нарушая скромности Марьи Генриховны, могли бы переменить мокрое платье. Они пошли было за перегородку, чтобы переодеться; но в маленьком чуланчике, наполняя его весь, с одной свечкой на пустом ящике, сидели три офицера, играя в карты, и ни за что не хотели уступить свое место. Марья Генриховна уступила на время свою юбку, чтобы употребить ее вместо занавески, и за этой занавеской Ростов и Ильин с помощью Лаврушки, принесшего вьюки, сняли мокрое и надели сухое платье.
В разломанной печке разложили огонь. Достали доску и, утвердив ее на двух седлах, покрыли попоной, достали самоварчик, погребец и полбутылки рому, и, попросив Марью Генриховну быть хозяйкой, все столпились около нее. Кто предлагал ей чистый носовой платок, чтобы обтирать прелестные ручки, кто под ножки подкладывал ей венгерку, чтобы не было сыро, кто плащом занавешивал окно, чтобы не дуло, кто обмахивал мух с лица ее мужа, чтобы он не проснулся.
– Оставьте его, – говорила Марья Генриховна, робко и счастливо улыбаясь, – он и так спит хорошо после бессонной ночи.
– Нельзя, Марья Генриховна, – отвечал офицер, – надо доктору прислужиться. Все, может быть, и он меня пожалеет, когда ногу или руку резать станет.
Стаканов было только три; вода была такая грязная, что нельзя было решить, когда крепок или некрепок чай, и в самоваре воды было только на шесть стаканов, но тем приятнее было по очереди и старшинству получить свой стакан из пухлых с короткими, не совсем чистыми, ногтями ручек Марьи Генриховны. Все офицеры, казалось, действительно были в этот вечер влюблены в Марью Генриховну. Даже те офицеры, которые играли за перегородкой в карты, скоро бросили игру и перешли к самовару, подчиняясь общему настроению ухаживанья за Марьей Генриховной. Марья Генриховна, видя себя окруженной такой блестящей и учтивой молодежью, сияла счастьем, как ни старалась она скрывать этого и как ни очевидно робела при каждом сонном движении спавшего за ней мужа.
Ложка была только одна, сахару было больше всего, но размешивать его не успевали, и потому было решено, что она будет поочередно мешать сахар каждому. Ростов, получив свой стакан и подлив в него рому, попросил Марью Генриховну размешать.
– Да ведь вы без сахара? – сказала она, все улыбаясь, как будто все, что ни говорила она, и все, что ни говорили другие, было очень смешно и имело еще другое значение.
– Да мне не сахар, мне только, чтоб вы помешали своей ручкой.
Марья Генриховна согласилась и стала искать ложку, которую уже захватил кто то.
– Вы пальчиком, Марья Генриховна, – сказал Ростов, – еще приятнее будет.
– Горячо! – сказала Марья Генриховна, краснея от удовольствия.
Ильин взял ведро с водой и, капнув туда рому, пришел к Марье Генриховне, прося помешать пальчиком.
– Это моя чашка, – говорил он. – Только вложите пальчик, все выпью.
Когда самовар весь выпили, Ростов взял карты и предложил играть в короли с Марьей Генриховной. Кинули жребий, кому составлять партию Марьи Генриховны. Правилами игры, по предложению Ростова, было то, чтобы тот, кто будет королем, имел право поцеловать ручку Марьи Генриховны, а чтобы тот, кто останется прохвостом, шел бы ставить новый самовар для доктора, когда он проснется.
– Ну, а ежели Марья Генриховна будет королем? – спросил Ильин.
– Она и так королева! И приказания ее – закон.
Только что началась игра, как из за Марьи Генриховны вдруг поднялась вспутанная голова доктора. Он давно уже не спал и прислушивался к тому, что говорилось, и, видимо, не находил ничего веселого, смешного или забавного во всем, что говорилось и делалось. Лицо его было грустно и уныло. Он не поздоровался с офицерами, почесался и попросил позволения выйти, так как ему загораживали дорогу. Как только он вышел, все офицеры разразились громким хохотом, а Марья Генриховна до слез покраснела и тем сделалась еще привлекательнее на глаза всех офицеров. Вернувшись со двора, доктор сказал жене (которая перестала уже так счастливо улыбаться и, испуганно ожидая приговора, смотрела на него), что дождь прошел и что надо идти ночевать в кибитку, а то все растащат.
