Мария Брауншвейг-Вольфенбюттельская (1566—1626)
Поделись знанием:
– Молчи, Петя, какой ты дурак!…
– Не я дурак, а дуры те, кто от пустяков плачут, – сказал Петя.
– Ты его помнишь? – после минутного молчания вдруг спросила Наташа. Соня улыбнулась: «Помню ли Nicolas?»
– Нет, Соня, ты помнишь ли его так, чтоб хорошо помнить, чтобы всё помнить, – с старательным жестом сказала Наташа, видимо, желая придать своим словам самое серьезное значение. – И я помню Николеньку, я помню, – сказала она. – А Бориса не помню. Совсем не помню…
– Как? Не помнишь Бориса? – спросила Соня с удивлением.
– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
Наташа удивленно, любопытными глазами смотрела на Соню и молчала. Она чувствовала, что то, что говорила Соня, была правда, что была такая любовь, про которую говорила Соня; но Наташа ничего подобного еще не испытывала. Она верила, что это могло быть, но не понимала.
– Ты напишешь ему? – спросила она.
Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.
– Не знаю; я думаю, коли он пишет, – и я напишу, – краснея, сказала она.
– И тебе не стыдно будет писать ему?
Соня улыбнулась.
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
Мария Брауншвейг-Вольфенбюттельская | ||
| ||
---|---|---|
Мария Брауншвейг-Вольфенбюттельская (нем. Maria von Braunschweig-Wolfenbüttel; 13 января 1566, Шладен — 13 августа 1626, Лауэнбург) — принцесса Брауншвейг-Вольфенбюттельская, в замужестве герцогиня Саксен-Лауэнбургская.
Принцесса Мария — дочь герцога Юлия Брауншвейг-Вольфенбюттельского и его супруги Гедвиги Бранденбургской, дочери курфюрста Иоахима II Бранденбургского. 10 ноября 1582 года в Вольфенбюттеле Мария вышла замуж за герцога Франца II Саксен-Лауэнбургского. Похоронена в усыпальнице церкви Марии Магдалины в Лауэнбурге.
Потомки
В браке с Францем II родились:
- Франц Юлий (1584—1634), женат на Агнессе Вюртембергской (1592—1629)
- Юлий Генрих (1586—1665), герцог Саксен-Лауэнбурга, женат последовательно на Анне Ост-Фрисландской (1562—1621), Елизавете Софии Бранденбургской (1589—1629) и баронессе Анне Магдалене фон Лобковиц (ум. 1668)
- Эрнст Людвиг (1587—1620), погиб в Ашау
- Гедвига Сибилла (1588—1635)
- Юлиана (1589—1630), замужем за герцогом Фридрихом Шлезвиг-Гольштейн-Норбургским (1581—1658)
- Иоахим Сигизмунд (1589—1629)
- Сабина Катарина (1591)
- Франц Карл (1594—1660), женат последовательно на Агнессе Бранденбургской (1584—1629), Екатерине Бранденбургской (1602—1644) и графине Кристине Елизавете фон Меггау (ум. 1689)
- Рудольф Максимилиан (1596—1647), женат на Анне Катерине де Дульчине
- Гедвига Мария (1597—1644), замужем за князем Аннибале Гонзагой, принцем Боццоло (1602—1668)
- Франц Альбрехт (1598—1642), погиб, женат на Кристине Маргарите Мекленбург-Гюстровской (1615—1666)
- Иоганн Георг (1600—1601)
- София Гедвига (1601—1660), замужем за герцогом Филиппом Шлезвиг-Гольштейн-Глюксбургским (1584—1663)
- Франц Генрих (1604—1658), женат на графине Марии Юлиане Нассау-Зигенской (1612—1665)
Напишите отзыв о статье "Мария Брауншвейг-Вольфенбюттельская (1566—1626)"
Примечания
Литература
- Johann Samuel Ersch: Allgemeine encyclopädie der wissenschaften und künste, 1. Teil, Band 28, J. f. Gleditsch, 1848, S. 69
Отрывок, характеризующий Мария Брауншвейг-Вольфенбюттельская (1566—1626)
– Кабы я был на месте Николушки, я бы еще больше этих французов убил, – сказал он, – такие они мерзкие! Я бы их побил столько, что кучу из них сделали бы, – продолжал Петя.– Молчи, Петя, какой ты дурак!…
– Не я дурак, а дуры те, кто от пустяков плачут, – сказал Петя.
– Ты его помнишь? – после минутного молчания вдруг спросила Наташа. Соня улыбнулась: «Помню ли Nicolas?»
– Нет, Соня, ты помнишь ли его так, чтоб хорошо помнить, чтобы всё помнить, – с старательным жестом сказала Наташа, видимо, желая придать своим словам самое серьезное значение. – И я помню Николеньку, я помню, – сказала она. – А Бориса не помню. Совсем не помню…
– Как? Не помнишь Бориса? – спросила Соня с удивлением.
– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
Наташа удивленно, любопытными глазами смотрела на Соню и молчала. Она чувствовала, что то, что говорила Соня, была правда, что была такая любовь, про которую говорила Соня; но Наташа ничего подобного еще не испытывала. Она верила, что это могло быть, но не понимала.
– Ты напишешь ему? – спросила она.
Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.
– Не знаю; я думаю, коли он пишет, – и я напишу, – краснея, сказала она.
– И тебе не стыдно будет писать ему?
Соня улыбнулась.
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.