Мария Каролина Австрийская

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Мария Каролина»)
Перейти к: навигация, поиск
Мария Каролина Австрийская
нем. Maria Karolina von Österreich
итал. Maria Carolina d'Austria
<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>

<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Портрет работы Мартина ван Майтенса, ок. 1770 г.</td></tr>

Королева-консорт Обеих Сицилий
12 мая 1768 — 8 сентября 1814
Предшественник: Мария Амалия Саксонская
Преемник: нет
 
Рождение: 13 августа 1752(1752-08-13)
дворец Шёнбрунн, Вена
Смерть: 8 сентября 1814(1814-09-08) (62 года)
Вена
Место погребения: Императорский склеп
Род: Габсбурги,
Неаполитанские Бурбоны (по мужу)
Отец: Франц I
Мать: Мария Терезия
Супруг: Фердинанд I (король Обеих Сицилий)
 
Награды:

Мария Каролина Австрийская (нем. Maria Karolina von Österreich, итал. Maria Carolina d'Austria; 13 августа 1752, Вена — 8 сентября 1814, Вена) — королева Обеих Сицилий, в период революционных и наполеоновских войн оттеснившая от управления супруга, короля Фердинанда IV. Дочь австрийской императрицы Марии Терезии, сестра французской королевы Марии-Антуанетты.





Биография

В 14 лет Мария Каролина была выдана замуж за Фердинанда IV вместо старшей сестры, которая после обручения заболела оспой. В 1777 году у них родился сын, будущий король Франциск I. Согласно условиям брачного контракта, рождение наследника давало королеве доступ в государственный совет, который под предводительством либерала Бернардо Тануччи держался союза с Испанией: отцом Фердинанда был испанский король Карл III.

Под влиянием своего фаворита (и, как принято считать, любовника), британского баронета Джона Актона, Мария Каролина добилась вступления Неаполя в антиреволюционную коалицию и в 1793 году убедила короля направить неаполитанские корабли на помощь британским к Тулону. Особенно озлобила её против французов весть о казни сестры, Марии Антуанетты. В декабре 1798 года, однако, вошедшие в Неаполь французские войска провозгласили Партенопейскую республику, а королевская чета принуждена была бежать из столицы.

Как только флот Ушакова освободил в июне 1799 года Неаполь от французов, король и королева вернулись в город, а над сторонниками революции была учинена жестокая расправа. Мария Каролина ещё больше уверилась в действенности союза с англичанами, и тесно сблизилась с супругой британского посла, известной леди Гамильтон. Рассчитывая на помощь русского и английского флотов, она в 1805 году опять ввязала Неаполь в войну с французами, и в январе 1806 года вновь была вынуждена бежать на Сицилию. Ещё одним ударом стал для неё брак внучки, Марии Луизы, с ненавистным ей Наполеоном.

Отношения Марии Каролины с супругом никогда не были сердечными, а её поддержка грабительских действий кардинала Руффо в Калабрии стоила ей популярности в народе. Новый британский посланник лорд Бентинк убедил в 1811 году короля выслать Марию Каролину с Сицилии. Свои последние годы она провела в родном городе, Вене, где и умерла за 10 дней до открытия Венского конгресса. Узнав об её смерти, Фердинанд заключил морганатический брак с любовницей.

Потомство

В браке с Фердинандом родила 16 детей:

Образ в кинематографе

Напишите отзыв о статье "Мария Каролина Австрийская"

Ссылки

Предки Марии Каролины Австрийской
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
16. Никола II Франсуа
 
 
 
 
 
 
 
8. Карл V (герцог Лотарингии)
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
17. Клод Лотарингская
 
 
 
 
 
 
 
4. Леопольд I Иосиф
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
18. Фердинанд III (император Священной Римской империи)
 
 
 
 
 
 
 
9. Элеонора Мария Австрийская
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
19. Элеонора Гонзага (1630—1686)
 
 
 
 
 
 
 
2. Франц I Стефан
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
20. Людовик XIII
 
 
 
 
 
 
 
10. Филипп I Орлеанский
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
21. Анна Австрийская
 
 
 
 
 
 
 
5. Елизавета Шарлотта Бурбон-Орлеанская
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
22. Карл I Людвиг
 
 
 
 
 
 
 
11. Елизавета Шарлотта Пфальцская
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
23. Шарлотта Гессен-Кассельская
 
 
 
 
 
 
 
1. Мария Каролина Австрийская
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
24. Фердинанд III (император Священной Римской империи) (=18)
 
 
 
 
 
 
 
12. Леопольд I (император Священной Римской империи)
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
25. Мария Анна Испанская
 
 
 
 
 
 
 
6. Карл VI (император Священной Римской империи)
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
26. Филипп Вильгельм (курфюрст Пфальца)
 
 
 
 
 
 
 
13. Элеонора Нейбургская
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
27. Елизавета Амалия Гессен-Дармштадтская
 
 
 
 
 
 
 
3. Мария Терезия
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
28. Антон Ульрих Брауншвейг-Вольфенбюттельский
 
 
 
 
 
 
 
14. Людвиг Рудольф Брауншвейг-Вольфенбюттельский
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
29. Елизавета Юлиана Гольштейн-Норбургская
 
 
 
 
 
 
 
7. Елизавета Кристина Брауншвейг-Вольфенбюттельская
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
30. Альбрехт Эрнст I Эттинген-Эттингенский
 
 
 
 
 
 
 
15. Кристина Луиза Эттингенская
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
31. Кристина Фридерика Вюртембергская
 
 
 
 
 
 
</center>

Отрывок, характеризующий Мария Каролина Австрийская

– Да, это затруднительно, понеже образование весьма мало распространено, но… – Граф Кочубей не договорил, он поднялся и, взяв за руку князя Андрея, пошел навстречу входящему высокому, лысому, белокурому человеку, лет сорока, с большим открытым лбом и необычайной, странной белизной продолговатого лица. На вошедшем был синий фрак, крест на шее и звезда на левой стороне груди. Это был Сперанский. Князь Андрей тотчас узнал его и в душе его что то дрогнуло, как это бывает в важные минуты жизни. Было ли это уважение, зависть, ожидание – он не знал. Вся фигура Сперанского имела особенный тип, по которому сейчас можно было узнать его. Ни у кого из того общества, в котором жил князь Андрей, он не видал этого спокойствия и самоуверенности неловких и тупых движений, ни у кого он не видал такого твердого и вместе мягкого взгляда полузакрытых и несколько влажных глаз, не видал такой твердости ничего незначащей улыбки, такого тонкого, ровного, тихого голоса, и, главное, такой нежной белизны лица и особенно рук, несколько широких, но необыкновенно пухлых, нежных и белых. Такую белизну и нежность лица князь Андрей видал только у солдат, долго пробывших в госпитале. Это был Сперанский, государственный секретарь, докладчик государя и спутник его в Эрфурте, где он не раз виделся и говорил с Наполеоном.
Сперанский не перебегал глазами с одного лица на другое, как это невольно делается при входе в большое общество, и не торопился говорить. Он говорил тихо, с уверенностью, что будут слушать его, и смотрел только на то лицо, с которым говорил.
Князь Андрей особенно внимательно следил за каждым словом и движением Сперанского. Как это бывает с людьми, особенно с теми, которые строго судят своих ближних, князь Андрей, встречаясь с новым лицом, особенно с таким, как Сперанский, которого он знал по репутации, всегда ждал найти в нем полное совершенство человеческих достоинств.
Сперанский сказал Кочубею, что жалеет о том, что не мог приехать раньше, потому что его задержали во дворце. Он не сказал, что его задержал государь. И эту аффектацию скромности заметил князь Андрей. Когда Кочубей назвал ему князя Андрея, Сперанский медленно перевел свои глаза на Болконского с той же улыбкой и молча стал смотреть на него.
– Я очень рад с вами познакомиться, я слышал о вас, как и все, – сказал он.
Кочубей сказал несколько слов о приеме, сделанном Болконскому Аракчеевым. Сперанский больше улыбнулся.
– Директором комиссии военных уставов мой хороший приятель – господин Магницкий, – сказал он, договаривая каждый слог и каждое слово, – и ежели вы того пожелаете, я могу свести вас с ним. (Он помолчал на точке.) Я надеюсь, что вы найдете в нем сочувствие и желание содействовать всему разумному.
Около Сперанского тотчас же составился кружок и тот старик, который говорил о своем чиновнике, Пряничникове, тоже с вопросом обратился к Сперанскому.
Князь Андрей, не вступая в разговор, наблюдал все движения Сперанского, этого человека, недавно ничтожного семинариста и теперь в руках своих, – этих белых, пухлых руках, имевшего судьбу России, как думал Болконский. Князя Андрея поразило необычайное, презрительное спокойствие, с которым Сперанский отвечал старику. Он, казалось, с неизмеримой высоты обращал к нему свое снисходительное слово. Когда старик стал говорить слишком громко, Сперанский улыбнулся и сказал, что он не может судить о выгоде или невыгоде того, что угодно было государю.
Поговорив несколько времени в общем кругу, Сперанский встал и, подойдя к князю Андрею, отозвал его с собой на другой конец комнаты. Видно было, что он считал нужным заняться Болконским.
– Я не успел поговорить с вами, князь, среди того одушевленного разговора, в который был вовлечен этим почтенным старцем, – сказал он, кротко презрительно улыбаясь и этой улыбкой как бы признавая, что он вместе с князем Андреем понимает ничтожность тех людей, с которыми он только что говорил. Это обращение польстило князю Андрею. – Я вас знаю давно: во первых, по делу вашему о ваших крестьянах, это наш первый пример, которому так желательно бы было больше последователей; а во вторых, потому что вы один из тех камергеров, которые не сочли себя обиженными новым указом о придворных чинах, вызывающим такие толки и пересуды.
– Да, – сказал князь Андрей, – отец не хотел, чтобы я пользовался этим правом; я начал службу с нижних чинов.
– Ваш батюшка, человек старого века, очевидно стоит выше наших современников, которые так осуждают эту меру, восстановляющую только естественную справедливость.
– Я думаю однако, что есть основание и в этих осуждениях… – сказал князь Андрей, стараясь бороться с влиянием Сперанского, которое он начинал чувствовать. Ему неприятно было во всем соглашаться с ним: он хотел противоречить. Князь Андрей, обыкновенно говоривший легко и хорошо, чувствовал теперь затруднение выражаться, говоря с Сперанским. Его слишком занимали наблюдения над личностью знаменитого человека.
– Основание для личного честолюбия может быть, – тихо вставил свое слово Сперанский.
– Отчасти и для государства, – сказал князь Андрей.
– Как вы разумеете?… – сказал Сперанский, тихо опустив глаза.
– Я почитатель Montesquieu, – сказал князь Андрей. – И его мысль о том, что le рrincipe des monarchies est l'honneur, me parait incontestable. Certains droits еt privileges de la noblesse me paraissent etre des moyens de soutenir ce sentiment. [основа монархий есть честь, мне кажется несомненной. Некоторые права и привилегии дворянства мне кажутся средствами для поддержания этого чувства.]
Улыбка исчезла на белом лице Сперанского и физиономия его много выиграла от этого. Вероятно мысль князя Андрея показалась ему занимательною.
– Si vous envisagez la question sous ce point de vue, [Если вы так смотрите на предмет,] – начал он, с очевидным затруднением выговаривая по французски и говоря еще медленнее, чем по русски, но совершенно спокойно. Он сказал, что честь, l'honneur, не может поддерживаться преимуществами вредными для хода службы, что честь, l'honneur, есть или: отрицательное понятие неделанья предосудительных поступков, или известный источник соревнования для получения одобрения и наград, выражающих его.
Доводы его были сжаты, просты и ясны.
Институт, поддерживающий эту честь, источник соревнования, есть институт, подобный Legion d'honneur [Ордену почетного легиона] великого императора Наполеона, не вредящий, а содействующий успеху службы, а не сословное или придворное преимущество.
– Я не спорю, но нельзя отрицать, что придворное преимущество достигло той же цели, – сказал князь Андрей: – всякий придворный считает себя обязанным достойно нести свое положение.