Мария Каролина Бурбон-Сицилийская (1798)

Мария Каролина Бурбон-Сицилийская

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Мария Каролина Неаполитанская (Бурбон-Сицилийская), герцогиня Беррийская (итал. Maria Carolina di Borbone-Due Sicilie, фр. Marie Caroline de Bourbon-Siciles, duchesse de Berry; 5 ноября 1798, Палермо — 17 апреля 1870) — дочь Франциска I, короля Обеих Сицилий (единственный ребёнок от первого брака с Марией Клементиной Австрийской). Жена французского принца Шарля-Фердинанда, герцога Беррийского.

Биография

После того, как её муж был убит в 1820 году, а свёкор Карл X был свергнут Июльской революцией 1830 года, она сделала несколько энергичных попыток вернуть престол родившемуся после смерти мужа в 1820 году ребёнку — Генриху, герцогу Бордоскому (он же граф де Шамбор).

После смерти герцога Беррийского от его брака с Марией-Каролиной осталась лишь одна дочь, Луиза Мария Терезия Бурбон, «mademoiselle de France» (род. в 1819 году; с 1845 года замужем за герцогом Карлом III Пармским; умерла 1 февраля 1864 года). Тем радостнее было встречено королевским домом известие о разрешении вдовствующей герцогини Беррийской ребёнком мужского пола (сентябрь 1820 года), получившим имя Генриха и титул герцога Бордо (более известен под именем графа Шамбора). Когда Июльская революция 1830 года возвела на французский престол герцога Орлеанского (Луи-Филипп I), тот объявил королевского внука бастардом (рождённым не герцогиней и подменённым).

Герцогиня Бордоская последовала за Карлом X в Шотландию, в эдинбургский дворец Холируд. Но во Франции, в особенности на юге и в Вандее, в интересах её сына, как законного претендента на престол, агитировала сильная партия.

Чтобы удобнее поддерживать связь с руководством этой партии, герцогиня переселилась в Италию (1831). Здесь вскоре вокруг неё сгруппировались приверженцы, которые убедили её сделать попытку высадиться во Франции и поднять знамя своего сына, короля «Генриха V». В апреле 1832 года герцогиня действительно высадилась близ Марселя. Восстание легитимистов в этом городе, произведенное 30 числа при вести о прибытии герцогини с сыном, было подавлено. Сама герцогиня успела бежать в Вандею и открыто выступила как регентша, издавала прокламации от имени сына, короля Генриха V, но вскоре была арестована в Нанте (8 ноября).

Отсюда она была препровождена в Бле, где содержалась в заключении, как государственная преступница. Но в январе 1833 года обнаружилось, что герцогиня беременна, и 22 февраля сама герцогиня заявила, что она беременна от своего мужа, итальянского маркиза Луккези Палли из рода князей Кампо-Франко, с которым обвенчалась тайно, живя в Италии. Это заявление сразу лишило герцогиню всякого политического значения: в глазах легитимистов из вдовствующей французской принцессы она становилась итальянской маркизой и иностранной подданной, которая не имела прав стать регентом французской короны. Поэтому французское правительство сочло возможным освободить её немедленно по разрешении её от бремени дочерью (10 мая).

Герцогиня сперва отправилась в Сицилию, потом поселилась в Венеции, где провела довольно продолжительное время в своём новом семействе: родившаяся в крепости дочь умерла во младенчестве, но потом у неё родилось ещё четверо детей. После смерти своего супруга герцогиня поселилась в замке Брунзее, неподалеку от Граца (в Австрии), где и умерла в 1870 году.

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Мария Каролина Бурбон-Сицилийская (1798)

– Теперь я всё поняла. Я знаю, чьи это интриги. Я знаю, – говорила княжна.
– Hе в том дело, моя душа.
– Это ваша protegee, [любимица,] ваша милая княгиня Друбецкая, Анна Михайловна, которую я не желала бы иметь горничной, эту мерзкую, гадкую женщину.
– Ne perdons point de temps. [Не будем терять время.]
– Ax, не говорите! Прошлую зиму она втерлась сюда и такие гадости, такие скверности наговорила графу на всех нас, особенно Sophie, – я повторить не могу, – что граф сделался болен и две недели не хотел нас видеть. В это время, я знаю, что он написал эту гадкую, мерзкую бумагу; но я думала, что эта бумага ничего не значит.
– Nous у voila, [В этом то и дело.] отчего же ты прежде ничего не сказала мне?
– В мозаиковом портфеле, который он держит под подушкой. Теперь я знаю, – сказала княжна, не отвечая. – Да, ежели есть за мной грех, большой грех, то это ненависть к этой мерзавке, – почти прокричала княжна, совершенно изменившись. – И зачем она втирается сюда? Но я ей выскажу всё, всё. Придет время!


В то время как такие разговоры происходили в приемной и в княжниной комнатах, карета с Пьером (за которым было послано) и с Анной Михайловной (которая нашла нужным ехать с ним) въезжала во двор графа Безухого. Когда колеса кареты мягко зазвучали по соломе, настланной под окнами, Анна Михайловна, обратившись к своему спутнику с утешительными словами, убедилась в том, что он спит в углу кареты, и разбудила его. Очнувшись, Пьер за Анною Михайловной вышел из кареты и тут только подумал о том свидании с умирающим отцом, которое его ожидало. Он заметил, что они подъехали не к парадному, а к заднему подъезду. В то время как он сходил с подножки, два человека в мещанской одежде торопливо отбежали от подъезда в тень стены. Приостановившись, Пьер разглядел в тени дома с обеих сторон еще несколько таких же людей. Но ни Анна Михайловна, ни лакей, ни кучер, которые не могли не видеть этих людей, не обратили на них внимания. Стало быть, это так нужно, решил сам с собой Пьер и прошел за Анною Михайловной. Анна Михайловна поспешными шагами шла вверх по слабо освещенной узкой каменной лестнице, подзывая отстававшего за ней Пьера, который, хотя и не понимал, для чего ему надо было вообще итти к графу, и еще меньше, зачем ему надо было итти по задней лестнице, но, судя по уверенности и поспешности Анны Михайловны, решил про себя, что это было необходимо нужно. На половине лестницы чуть не сбили их с ног какие то люди с ведрами, которые, стуча сапогами, сбегали им навстречу. Люди эти прижались к стене, чтобы пропустить Пьера с Анной Михайловной, и не показали ни малейшего удивления при виде их.
– Здесь на половину княжен? – спросила Анна Михайловна одного из них…
– Здесь, – отвечал лакей смелым, громким голосом, как будто теперь всё уже было можно, – дверь налево, матушка.
– Может быть, граф не звал меня, – сказал Пьер в то время, как он вышел на площадку, – я пошел бы к себе.
Анна Михайловна остановилась, чтобы поровняться с Пьером.
– Ah, mon ami! – сказала она с тем же жестом, как утром с сыном, дотрогиваясь до его руки: – croyez, que je souffre autant, que vous, mais soyez homme. [Поверьте, я страдаю не меньше вас, но будьте мужчиной.]
– Право, я пойду? – спросил Пьер, ласково чрез очки глядя на Анну Михайловну.
– Ah, mon ami, oubliez les torts qu'on a pu avoir envers vous, pensez que c'est votre pere… peut etre a l'agonie. – Она вздохнула. – Je vous ai tout de suite aime comme mon fils. Fiez vous a moi, Pierre. Je n'oublirai pas vos interets. [Забудьте, друг мой, в чем были против вас неправы. Вспомните, что это ваш отец… Может быть, в агонии. Я тотчас полюбила вас, как сына. Доверьтесь мне, Пьер. Я не забуду ваших интересов.]