Мария Стюарт (пьеса)

Мария Стюарт
Maria Stuart
Жанр:	трагедия
Автор:	Фридрих Шиллер
Язык оригинала:	немецкий
Дата написания:	1800
Дата первой публикации:	1801
Текст произведения в Викитеке

«Мари́я Стюа́рт» — трагедия в пяти действиях в стихах Ф. Шиллера.

Действующие лица

• Елизавета, королева английская.
• Мария Стюарт, королева шотландская, английская пленница.
• Роберт Дадли, граф Лестер.
• Джордж Тальбот, граф Шрусбери.
• Вильям Сесиль, барон Берли, государственный казначей.
• Граф Кент.
• Вильям Девисон, государственный секретарь.
• Амиас Паулет, главный смотритель Марии.
• Мортимер, его племянник.
• Граф Обепин, французский посланник.
• Граф Бельевр, чрезвычайный посол Франции.
• Окелли, друг Мортимера.
• Дреджен Друри, помощник Паулета, второй сторож Марии.
• Мельвиль, её домоправитель.
• Бергойн, её врач.
• Анна Кеннеди, её кормилица.
• Маргарита Керл, её камеристка.
• Шериф графства.
• Офицер гвардии.
• Французские и английские вельможи.
• Гвардейцы.
• Придворные слуги английской королевы.
• Слуги и служительницы шотландской королевы.

Краткое содержание

В 1568 году шотландскую королеву Марию Стюарт из-за подозрения в причастности к убийству своего супруга изгоняют из страны, и она бежит в Англию. Она надеется найти себе защиту у английской королевы Елизаветы. Та однако должна беспокоиться о собственной короне, поскольку Мария Стюарт сама претендует на неё. Поэтому королева Елизавета велит арестовать её и заключить под стражу в замке. Действие пьесы происходит спустя 19 лет, за три дня до казни Марии Стюарт.

Со стороны многих молодых людей, ослеплённых красотой Марии Стюарт, предпринимаются многочисленные попытки освободить шотландскую королеву из неволи. Также юный Мортимер хотел бы спасти узницу. Он только для видимости принимает приказ Елизаветы об убийстве Марии Стюарт. Он посвящает в свой план графа Лестер, который сам любит Марию Стюарт и одновременно является также любовником Елизаветы. Оказавшись перед данной дилеммой, граф Лестер берётся за организацию встречи двух королев, во время которой, как он надеется, Мария Стюарт должна разжалобить сердце своей соперницы.

Когда королевы в действительности встречаются, Елизавета пытается ещё сильнее унизить Марию Стюарт, взывающую к ней с мольбами. Она упрекает её в притворстве и обвиняет в том, что она отправила на тот свет всех своих мужей. Гордая Мария Стюарт в свою очередь также обличает Елизавету в ханжестве: Несмотря на своё подчёркнутое добродетельное поведение (в качестве “целомудренной королевы”) Елизавета не может завуалировать своё несколько более низкое происхождение. В итоге попытка примирения со стороны графа Лестер отдалила и сделала соперниц ещё более непримиримыми.

После того, как проваливается попытка покушения на жизнь Елизаветы, Мортимер закалывает себя, поскольку не может спасти Марию Стюарт. Чтобы сохранить свои права на трон, английская королева хочет убить Марию Стюарт. Но поскольку Елизавета не желает брать на себя вину за смерть Марии Стюарт и не хочет идти на риск потери своей хорошей репутации, она хотя и подписывает приговор, но передаёт принятие решения о приведении его в исполнение в руки другого. Мария Стюарт всё же оказывается обезглавленной. Елизавета теряет всех своих советников.

Содержание

Действие первое

Замок в Фотерингее (темница Марии Стюарт)

Явление первое

Паулет проникает в комнату узницы Марии Стюарт, чтобы конфисковать её ценности и письма, поскольку в них, по его мнению, имеются сведения, которые уличают в существовании заговора против власти исповедующей протестантскую веру королевы Елизаветы. В ответ на протест кормилицы Анны Кеннеди против такого позорного обхождения Паулет подчёркивает опасность шотландской королевы, которая даже из заточения способна “швырнуть факел гражданской войны в жизнь монархии” и потому должна нести ответственность за свои грехи.

Явление второе

Появляется Мария Стюарт и просит Паулета передать Елизавете послание с просьбой о личной встрече, поскольку она может открыться только той, кто равна ей по “полу и званию”. Кроме того, она нуждается в церковной поддержке и хотела бы составить завещание, поскольку после того, как её допросили месяц назад, она ожидает теперь быстрого вынесения приговора или даже казни.

Явление третье

Появляется племянник Паулета Мортимер и непонятным образом оставляет без внимания прелестную Марию Стюарт. Обращаясь к ней, Паулет делает замечание: “Леди, на него не действуют ваши чары!”

Явление четвёртое

В разговоре со своей кормилицей Анной Кеннеди Мария Стюарт признаётся, что сегодня годовщина убийства её мужа, к которому она причастна. В качестве оправдания Анна приводит аргумент, что королевский супруг Дарнли только благодаря Марии Стюарт стал королём, но затем вёл себя неподобающим образом. По мнению Анны, Мария Стюарт участвовала в убийстве мужа из безрассудства, поскольку её обольстил Ботвелл, которого затем она велела оправдать перед парламентом и за которого вышла замуж. Но обвинения в адрес Англии она высказывает не из-за этого, а только из властно-политических соображений.

Явление пятое

Появляется Мортимер, который посылает кормилицу Анну следить за дверью на входе.

Явление шестое

Мортимер признаётся Марии Стюарт, что во время своих путешествий он стал страстным католиком. Дядя Марии Стюарт, являвшийся епископом во Франции, возвратил его в лоно католической церкви. Там же Мортимер увидел портрет Марии Стюарт, узнал, в какой нужде она живёт, и стал убеждённым приверженцем законности притязаний Марии Стюарт на английский трон, мнение о чём у него сложилось самостоятельно. Мортимер также сообщает, что Мария Стюарт признана виновной и что Елизавета только для того откладывает казнь, чтобы сделать вид, что её принуждает к этому шагу парламент. Мария не может поверить, что Елизавета так могла запятнать королевскую власть, но Мортимер убеждает её в необходимости побега. При этом Мария Стюарт обращает его внимание на графа Лестер, чему Мортимер сильно удивляется, поскольку тот в его глазах выступает как “самый злой преследователь” Марии Стюарт. Она вручает ему свой портрет с просьбой передать его графу Лестер.

Явление седьмое

Появляется барон Берли, чтобы огласить судебный приговор. Мария Стюарт не признаёт суда, поскольку именитые судьи вследствие своего поведения при короле Генрихе VIII были скомпрометированы. Помимо этого они при последних четырёх правителях четырежды меняли веру. К тому же англичане и шотландцы так долго конфликтовали, что у них не оказывается прав выступать в качестве судей по отношению друг к другу до тех пор, пока они не будут объединёны под одной короной, а именно под началом Марии Стюарт. Она была приговорена к смерти на основании закона, который создали только для неё, а обвинение в заговоре осталось недоказанным. Кроме того, были допущены ошибки в судопроизводстве, с чем соглашается Паулет. В конце концов становится ясным, за приговором Марии стоит властная воля Елизаветы, а никак не закон.

Явление восьмое

Барон Берли подчёркивает справедливость приговора, но также хорошо понимает, что весь мир будет видеть в нём самовластное решение Елизаветы, поскольку “справедливый меч правосудия в руках мужчины обращается в орудие ненависти в руках женщины. Мир не верит в беспристрастность женщины-судьи, когда жертвой является женщина”. Барон Берли намекает, что публичная казнь Марии Стюарт была бы слишком суровым действием и для Елизаветы было бы лучше, если Мария Стюарт при участии Паулета была бы тайком отравлена. Однако Паулет ясно даёт понять, что не потерпит проникновения убийц в комнату к Марии Стюарт, не говоря о том, чтобы убийцей стал он сам.

Действие второе

Дворец в Вестминстере

Явление первое

Два лорда беседуют о планах вступления в брак королевы Елизаветы с наследником французского престола. Выражение "непорочная крепость красоты" используется здесь в качестве метафоры для Елизаветы, которая прежде отрицательно относилась ко всем свадебным планам.

Явление второе

Посланники из Франции хотят услышать со стороны королевы согласие на брак, однако Елизавета всё ещё в ожидании и жалуется на то, что народ принуждает её к замужеству, но она не испытывает никакого интереса к тому, чтобы оказаться в положении подчинения мужчине и отказаться от собственной свободы. Когда она всё же даёт с собой французским посланникам кольцо, они просят о помиловании для Марии Стюарт, но Елизавета отклоняет это прошение.

Явление третье

Елизавета велит позвать своих советников. Государственный казначей барон Берли хочет убедить королеву отдать приказ о казни Марии Стюарт, поскольку она представляет собой угрозу для трона и свободы Англии. Для него важен только государственный интерес. Граф Шрусбери советует королеве проявить милосердие, поскольку смертный приговор в отношении женщины является несоразмерным и принятое судом решение является случайным приговором. Английское правосудие не властно над Марией Стюарт, и Елизавете не нужно соглашаться с требованием народа о её казни. Мария Стюарт является виновной, но объяснение её вины кроется в текущей ситуации (гражданская война в Шотландии) и в её воспитании (во Франции), тогда как Елизавета росла в нужде. Граф Лестер предупреждает об опасности превращения Марии Стюарт, от которой не исходит никакой угрозы, в мученицу. Гораздо правильнее будет привести приговор в исполнение в случае, если от неё будет исходить новый заговор. Елизавета выслушивает аргументы своих советников, но не приходит к какому-то одному выводу.

Явление четвёртое

Появляется Мортимер, докладывающий королеве о своём путешествии, его роль приобретает всё более двойственный характер. Паулет передаёт Елизавете просьбу Марии Стюарт об аудиенции. Очевидно, что Елизавета тронута письмом, у неё выступают слёзы. Барон Берли стремится отговорить королеву от встречи, но граф Лестер и прежде всего граф Шрусбери, который очень радуется такому развитию событий, пытаются убедить королеву в её необходимости. Видно, что барон Берли преследует собственные цели.

Явление пятое

В разговоре с Мортимером наедине Елизвета ещё раз описывает стоящую перед ней дилемму: в результате смерти Марии Стюарт хотя и приобрести более сильную уверенность, но одновременно предстать перед миром в плохом свете. Очень опосредованно и осторожно она обращается к Мортимеру с просьбой об убийстве.

Явление шестое

В монологе становится очевидным действительное намерение Мортимера. Он хотел бы спасти Марию Стюарт и принял поручение убить её только для того, чтобы выиграть время. На самом деле он ненавидит Елизавету и вместо этого любит Марию Стюарт.

Явление седьмое

Паулет напрямую говорит Мортимеру о разговоре с королевой и откровенно признаётся ему, что она хотела уговорить его пойти на убийство. Но он уверен, что впоследствии она обвинит в этом его самого. Затем появляется граф Лестер, желающий переговорить с Мортимером.

Явление восьмое

Граф Лестер раскрывает перед Мортимером свои симпатии к Марии Стюарт. Он рассказывает ему, что собственно говоря он должен был жениться на ней, однако затем оставил её, поскольку у него появились надежды на брак с Елизаветой, вследствие чего Мария Стюарт вышла замуж за Дарнли. Теперь он злится от предполагаемого брака Елизаветы с наследником французского престола, что толкает его обратно в объятья Марии, которую он как будто любит; но одновременно становится ясно, что в случае освобождения она пообещала ему вступить с ним в брак. Но когда Мортимер делится с ним своими планами об освобождении Марии Стюарт, граф Лестер резко идёт на попятную, поскольку он скорее имеет в виду дипломатическое освобождение. Мортимер хочет с помощью своих знатных друзей уговорить его перейти к решительным действиям с применением силы, он даже думает о похищении Марии Стюарт.

Явление девятое

Перед лицом Елизаветы граф Лестер сокрушается из-за её намечаемого брака с французским наследником. Королева объясняет, что за этим стоит государственный интерес, но также ей хочется узнать, действительно ли так красива Мария Стюарт. Граф Лестер пытается склонить её к тому, чтобы самому убедиться в этом, так как полагает, что в этом случае приговор не может быть приведён в исполнение (Барон Берли: “Приговор не может быть исполнен, когда королева приблизится к ней, ибо за королевской близостью следует милость”). Елизавета даёт согласие на встречу, чтобы сделать приятное графу Лестеру, которого она из-за предполагаемого брака с французом вынуждена разочаровать. Во время охоты она как будто случайно встретится с Марией Стюарт в парке рядом с её темницей.

Действие третье

Парк недалеко от темницы Марии Стюарт

Явления первое и второе

Неожиданно Мария Стюарт получает разрешение на прогулку (чтобы можно было устроить встречу). Она радуется нечаянной свободе в парке и наслаждается природой. После получения от Паулет известия о том, что сейчас состоится встреча с Елизаветой, Мария Стюарт бледнеет.

Явление третье

Граф Шрусбери, стремясь действовать на опережение, призывает Марию Стюарт проявить на встрече свою покорность, однако узница забывает обо всех добрых намерениях и наполняется ненавистью.

Явление четвёртое

В начале встречи Мария Стюарт во всём уступает агрессивно настроенной Елизавете и пытается смягчить ее настроение, однако когда Елизавета начинает говорить о грехах молодости Марии Стюарт, та не может больше сдерживать себя и бросает упрёк Елизавете в незаконности её королевской власти. Хотя в начале разговора Мария Стюарт стоит на более низкой позиции, чем Елизавета, ей в дальнейшем удаётся найти нужные аргументы и утвердить свой приоритет. Через разоблачение аморальных и жестоких качеств Елизаветы Мария Стюарт наносит ей поражение. Как раз к концу беседы наряду с этими спорными пунктами также звучат фразы, которые фактически уязвляют королеву. Тем самым судьба Марии Стюарт окончательно решена.

Явление пятое

В присутствии кормилицы Анны Мария даёт понять, что она одержала победу над Елизаветой и тем самым унизила соперницу в глазах графа Лестера.

Явление шестое

Мортимер, который подслушал разговор двух королев, признаётся в любви к Марии Стюарт и сообщает ей о своём плане освобождения, составной частью которого является убийство его дяди. Мария Стюарт приходит в ужас и не хочет ничего об этом знать. Тем временем в сад проникают вооружённые люди.

Явление седьмое

Паулет приносит Мортимеру известие об убийстве Елизаветы.

Явление восьмое

В то время, как Мортимер ещё погружён в свои мысли и не может поверить в то, что только что услышал, врывается один из заговорщиков по имени Окелли и сообщает ему, что один из их соратников попытался убить Елизавету, но ему это не удалось. Но Мортимер не хочет спасаться бегством.

Действие четвёртое

Приёмная

Явления первое и второе

Французский посланник Обепин появляется при дворе в Вестминстере, чтобы справиться о самочувствии Елизаветы. Там он узнаёт, что покушавшимся был “француз”, “папист”. Барон Берли готовит приказ о казни Марии Стюарт, объявляет о разрыве дипломатических отношений с Францией и о высылке Обепина из Англии.

Явление третье

Барон Берли и граф Лестер обмениваются колкостями друг с другом. Граф Лестер упрекает собеседника, что профранцузская политика барона Берли потерпела крах, тогда как барон Берли адресует графу Лестер упрёк в том, что тот вёл двойную игру с Елизаветой.

Явление четвёртое

Оставшийся один граф Лестер признаёт, что барон Берли разгадал его игру. Мортимер приносит ему весть о том, что перехваченное письмо от Марии Стюарт к нему обнаружено и теперь находится в руках барона Берли. Мортимер хочет убедить графа Лестер предпринять последнюю попытку спасти Марию Стюарт, однако граф Лестер стремится спасти самого себя и выдаёт Мортимера страже. Мортимер не предаёт графа Лестера, но уходит от ареста, кончая жизнь самоубийством.

Комната королевы

Явление пятое

Барон Берли показывает Елизавете, которая всё ещё не успокоилась после унижения, испытанного от Марии Стюарт, письмо узницы в адрес графа Лестер. Королева отдаёт приказ о смерти Марии Стюарт и хочет приказать бросить графа Лестер в Тауэр, но узнав, что тот направляется к ней, становится неуверенной и думает о том, не сможет ли тот всё же оправдаться перед ней.

Явление шестое

Граф Лестер появляется без разрешения. Он отвергает все упрёки в свой адрес и представляет себя в качестве подлинного спасителя Елизаветы. В глазах королевы граф Лестер может оправдаться только благодаря объяснению, что он пошёл на установление контакта с Марией Стюарт с единственной целью раскрыть её планы, что в конечном итоге привело к разоблачению плана, направленного на её освобождение. Теперь он сам высказывается за казнь Марии Стюарт и получает от все ещё остающейся недоверчивой Елизаветы указание о приведении смертного приговора в исполнение.

Явления с седьмого по девятое

Народ настаивает на смертном приговоре, Елизавета продолжает беспокоиться о своей репутации и чувствует себя неспособной принять тяжёлое решение. Также граф Шрусбери пытается её отговорить, ибо “чья же голова не будет поставлена под сомнение, если эта святая голова упадёт!” Барон Берли настаивает на суровом приговоре.

Явление десятое

В монологе Елизаветы раскрываются вся полнота её разочарования и жалость к самой себе. Она пытается оправдать себя, например, тем, что является рабом народа, что должна ставить перед собой вопросы легитимности (у неё много политических противников в Европе, Папа отлучил её от церкви и т.д.). Она называет Марию Стюарт виновной во всех своих бедах. В момент, когда Елизавета вспоминает об убийственном разговоре и своей ненависти к Марии Стюарт, она в приступе бешенства подписывает смертельный приговор. И всё же испытывает страх за содеянное.

Явление одиннадцатое

Она передаёт своему государственному секретарю Девисону приговор и пытается взвалить ответственность за принятое решение на него, чему он сильно противится. В конце разговора смысл сказанного становится непонятным.

Явление двенадцатое

Девисон продолжает колебаться, но барон Берли вырывает документ у него из рук и быстро удаляется.

Действие пятое

Темница

Явление первое

Постановки

• Премьера состоялась 14 июня 1800 года в Веймарском театре (Елизавета — К. Ягеман, Мария — Фос).
• 1801 — Берлинский королевский театр (Елизавета — Унцельман, Мария — Флекк, Унцельман, Шрузбери — А. В. Иффланд; 1884, 1888).
• 1801 — Гамбургский и Дессауский театры.
• 1803 — Мюнхенский театр (затем в 1854).
• 1804 — Данцигский и Мангеймский театры.
• 1814 — «Бургтеатр» (Вена; 1814; 1819, Елизавета — С. Шредер; 1841, 1862, 1881; Мария — Ш. Вольтер).
• 1819 — «Ковент-Гарден» (Лондон).
• 1820  — "Комеди Франсез" (Париж) (Елизавета - Парадоль, Мария - Дюшенуа, Мортимер - Мишелот, Лейстер - Тальма)
• 1821 — «Театр ан дер Вин» (Вена).
• 1828 — Миланский театр.
• 1830 — Труппа Г. Модены (Венеция)
• 1838 — «Йозефштадтеатр» (Вена; Париж, 1840, Мария — А. Ристори).
• 1880 — «Корт-тиэтр» (Лондон; Мария — Х. Моджеевская).
• 1884 — Мейнингенский театр.
• 1902 — Труппа Шульца с участием С. Огнянова (София).
• 1903 — Софийский Народный театр (1934, реж. Н. О. Массалитинов; 1940).
• 1934 — Варна, Болгария.
• 1922 — Труппа Мс-лато (?), Италия.
• 1956 — «Бургтеатр» (Вена).
• 1941 — Театр «Монпарнас» (Париж).
• 1948 — «Штатсшаушпиль» (Дрезден).
• 1949 — Веймарский Национальный театр (затем в 1955).
• 1950 — Альтенбургский театр, Горлицкий театр Г. Гауптмана, Франкфуртский-на-Одере театр.
• 1954 — Deutsches Theater (Берлин); «Шаушпильхауз» (Лейпциг).
• 1951 — Театр «Национале» (Рим).
• 1952 — Магдебургский театр им. М. Горького.
• 1955 — Бранденбургский, Потсдамский, Тулузский театры.
• 1956 — «Вьё коломбье» (Париж).
• 1959 — «Олд Вик» (Лондон).
• 2000 — «Драматен». Реж. И. Бергман.
• 2005 — Вест Энд (Лондон); Мария — Джанет Мактир, Елизавета — Гарриет Уолтер. (В 2009 году на Бродвее; реж. Филида Лойд).
• 2006 — «Шаубюне ам Ленинерплатц». Реж. Л. Персеваль.

В России и СССР

• 1825 — Московская казенная сцена (Мария — М. Д. Львова-Синецкая, Елизавета — Анна Борисова).
• 1829 — Большой театр (Петербург; Мария — А. Каратыгина-Колосова, Лейстер — В. Каратыгин). В 1835 Каратыгины гастролировали с этим спектаклем в Москве (Мортимер — Мочалов).
• 1886 — Малый театр. Бенефис М. Н. Ермоловой (Елизавета — Федотова, Мария — Ермолова, Лейстер — Ленский, Мортимер — Южин).
• 1910 — Малый театр (Елизавета — А. А. Яблочкина, Мария — В Н. Пашенная, Мортимер — А. А. Остужев).
• 1889 — Театр Горевой, Москва.
• 1898 — Казанский, Саратовский театры.
• 1901 — Театр Литературно-художественного общества.
• 1910 — Харьковский театр под рук. Н. Н. Синельникова; Таганрогский театр.
• 1914 — Театр Соловцова (Киев).
• 1918 — Петроградский Малый театр.
• 1922 — Малый театр (основные исполнители — постановки 1910 года).
• 1935 — Смоленский театр.
• 1936 — Русские театры в Махачкале и Орджоникидзе.
• 1938 — Ленинградский Новый театр (реж. Бромлей; Мария — Вера Будрейко).
• 1939 — Томский театр (1958).
• 1940 — Каунасский театр (реж. Б. Даугуветис).
• 1940 — Театр им. Ленсовета.
• 1941 — Театр Революции (Москва; реж. Майоров, худ. Вильямc; Елизавета — Ю. С. Глизер).
• 1952 — Архангельский театр.
• 1954 — Калининградский театр.
• 1955 — Театр им. К. А. Марджанишвили (Тбилиси; реж. Кушиташвили; Елизавета — Такайшвили, Мария — В. И. Анджапаридзе).
• 1956 — Художественный театр Латвийской ССР (реж. Смильгис, Эртнер; Елизавета — Абеле, Мария — Берзинь).
• 1957 — МХАТ (пер. Б. Л. Пастернака; Елизавета — А. Степанова, Мария — А. Тарасова).
• 1958 — Театр драмы Литовской ССР (Елизавета — Яцкевичюте, Мария — Купстайте, Лейстер — Каваляускас), Северо-Осетинский театр (реж. Бритаева), Оренбургский театр.
• 1959 — Русский драматический театр им. В. Маяковского Тадж. ССР (Сталинабад). Пост. В. Я. Ланге, худ. Л. С. Карнеев (Мария — Г. Савельева, Елизавета — Е. Рогулина, Мортимер — Л. Бочавер, Лестер — Е. Забиякин)
• 1960 — Куйбышевский, Хабаровский театры.
• 1975 - Кишинёвский русский драматический театр имени А.П. Чехова. Пост. Н.И. Бециса, Елизавета - Н.И. Каменева, Мария - Е.Г. Ретнёва.
• 1996 — Театр им. М. Н. Ермоловой. Пост. В. А. Андреев, худ. Т. Сельвинская, композитор — М. Таривердиев.
• 2000 — «Играем… Шиллера!». Театр «Современник». Реж. Р. Туминас.
• 2006 — Большой драматический театр (Петербург). Реж. Т. Чхеидзе.
• 2006 — Малый театр. Режиссёр В. Н. Иванов, художник В. Левенталь, композитор Э. Артемьев.

Переводы на русский язык

• 1831 — А. А. Шишков.
• Вейнберг, Пётр Исаевич.
• 1937 — В. А. Зоргенфрей
• 1958 — Б. Л. Пастернак.
• Н. Н. Вильмонт

Литература

• «Пантеон». СПб., 1853, кн. II, с. 33-40.
• «Русская мысль». М., 1886, кн. III, с. 151—156.
• Ристори А. Этюды и воспоминания. СПб, 1904.
• Юрьев Ю. М. Записки. Л.—М., 1948.
• Дурылин С. Н. Мария Николаевна Ермолова. М., 1953.
• Пашенная В. Н. Искусство актрисы. М., 1954.

Ссылки

• [www.theatre-studio.ru/library/shiller/shiller_stewart.html «Мария Стюарт»] в переводе Б. Л. Пастернака.
• [www.ibdb.com/show.asp?ID=5921 «Мария Стюарт»]  (англ.) на сайте Internet Broadway Database
• [www.lortel.org/LLA_archive/index.cfm?search_by=show&title=Mary%20Stuart «Мария Стюарт»] на сайте Internet Off-Broadway Database (Lortel Archives).
• [www.theatrologia.su/audio/2 Аудиозапись] отрывка из монолога Марии Стюарт в исполнении М. Н. Ермоловой.

Отрывок, характеризующий Мария Стюарт (пьеса)

– И не думал, полноте, ma tante.
– Ну хорошо, хорошо. О! какой ты!
Губернаторша подводила его к высокой и очень толстой старухе в голубом токе, только что кончившей свою карточную партию с самыми важными лицами в городе. Это была Мальвинцева, тетка княжны Марьи по матери, богатая бездетная вдова, жившая всегда в Воронеже. Она стояла, рассчитываясь за карты, когда Ростов подошел к ней. Она строго и важно прищурилась, взглянула на него и продолжала бранить генерала, выигравшего у нее.
– Очень рада, мой милый, – сказала она, протянув ему руку. – Милости прошу ко мне.
Поговорив о княжне Марье и покойнике ее отце, которого, видимо, не любила Мальвинцева, и расспросив о том, что Николай знал о князе Андрее, который тоже, видимо, не пользовался ее милостями, важная старуха отпустила его, повторив приглашение быть у нее.
Николай обещал и опять покраснел, когда откланивался Мальвинцевой. При упоминании о княжне Марье Ростов испытывал непонятное для него самого чувство застенчивости, даже страха.
Отходя от Мальвинцевой, Ростов хотел вернуться к танцам, но маленькая губернаторша положила свою пухленькую ручку на рукав Николая и, сказав, что ей нужно поговорить с ним, повела его в диванную, из которой бывшие в ней вышли тотчас же, чтобы не мешать губернаторше.
– Знаешь, mon cher, – сказала губернаторша с серьезным выражением маленького доброго лица, – вот это тебе точно партия; хочешь, я тебя сосватаю?
– Кого, ma tante? – спросил Николай.
– Княжну сосватаю. Катерина Петровна говорит, что Лили, а по моему, нет, – княжна. Хочешь? Я уверена, твоя maman благодарить будет. Право, какая девушка, прелесть! И она совсем не так дурна.
– Совсем нет, – как бы обидевшись, сказал Николай. – Я, ma tante, как следует солдату, никуда не напрашиваюсь и ни от чего не отказываюсь, – сказал Ростов прежде, чем он успел подумать о том, что он говорит.
– Так помни же: это не шутка.
– Какая шутка!
– Да, да, – как бы сама с собою говоря, сказала губернаторша. – А вот что еще, mon cher, entre autres. Vous etes trop assidu aupres de l'autre, la blonde. [мой друг. Ты слишком ухаживаешь за той, за белокурой.] Муж уж жалок, право…
– Ах нет, мы с ним друзья, – в простоте душевной сказал Николай: ему и в голову не приходило, чтобы такое веселое для него препровождение времени могло бы быть для кого нибудь не весело.
«Что я за глупость сказал, однако, губернаторше! – вдруг за ужином вспомнилось Николаю. – Она точно сватать начнет, а Соня?..» И, прощаясь с губернаторшей, когда она, улыбаясь, еще раз сказала ему: «Ну, так помни же», – он отвел ее в сторону:
– Но вот что, по правде вам сказать, ma tante…
– Что, что, мой друг; пойдем вот тут сядем.
Николай вдруг почувствовал желание и необходимость рассказать все свои задушевные мысли (такие, которые и не рассказал бы матери, сестре, другу) этой почти чужой женщине. Николаю потом, когда он вспоминал об этом порыве ничем не вызванной, необъяснимой откровенности, которая имела, однако, для него очень важные последствия, казалось (как это и кажется всегда людям), что так, глупый стих нашел; а между тем этот порыв откровенности, вместе с другими мелкими событиями, имел для него и для всей семьи огромные последствия.
– Вот что, ma tante. Maman меня давно женить хочет на богатой, но мне мысль одна эта противна, жениться из за денег.
– О да, понимаю, – сказала губернаторша.
– Но княжна Болконская, это другое дело; во первых, я вам правду скажу, она мне очень нравится, она по сердцу мне, и потом, после того как я ее встретил в таком положении, так странно, мне часто в голову приходило что это судьба. Особенно подумайте: maman давно об этом думала, но прежде мне ее не случалось встречать, как то все так случалось: не встречались. И во время, когда Наташа была невестой ее брата, ведь тогда мне бы нельзя было думать жениться на ней. Надо же, чтобы я ее встретил именно тогда, когда Наташина свадьба расстроилась, ну и потом всё… Да, вот что. Я никому не говорил этого и не скажу. А вам только.
Губернаторша пожала его благодарно за локоть.
– Вы знаете Софи, кузину? Я люблю ее, я обещал жениться и женюсь на ней… Поэтому вы видите, что про это не может быть и речи, – нескладно и краснея говорил Николай.
– Mon cher, mon cher, как же ты судишь? Да ведь у Софи ничего нет, а ты сам говорил, что дела твоего папа очень плохи. А твоя maman? Это убьет ее, раз. Потом Софи, ежели она девушка с сердцем, какая жизнь для нее будет? Мать в отчаянии, дела расстроены… Нет, mon cher, ты и Софи должны понять это.
Николай молчал. Ему приятно было слышать эти выводы.
– Все таки, ma tante, этого не может быть, – со вздохом сказал он, помолчав немного. – Да пойдет ли еще за меня княжна? и опять, она теперь в трауре. Разве можно об этом думать?
– Да разве ты думаешь, что я тебя сейчас и женю. Il y a maniere et maniere, [На все есть манера.] – сказала губернаторша.
– Какая вы сваха, ma tante… – сказал Nicolas, целуя ее пухлую ручку.


Приехав в Москву после своей встречи с Ростовым, княжна Марья нашла там своего племянника с гувернером и письмо от князя Андрея, который предписывал им их маршрут в Воронеж, к тетушке Мальвинцевой. Заботы о переезде, беспокойство о брате, устройство жизни в новом доме, новые лица, воспитание племянника – все это заглушило в душе княжны Марьи то чувство как будто искушения, которое мучило ее во время болезни и после кончины ее отца и в особенности после встречи с Ростовым. Она была печальна. Впечатление потери отца, соединявшееся в ее душе с погибелью России, теперь, после месяца, прошедшего с тех пор в условиях покойной жизни, все сильнее и сильнее чувствовалось ей. Она была тревожна: мысль об опасностях, которым подвергался ее брат – единственный близкий человек, оставшийся у нее, мучила ее беспрестанно. Она была озабочена воспитанием племянника, для которого она чувствовала себя постоянно неспособной; но в глубине души ее было согласие с самой собою, вытекавшее из сознания того, что она задавила в себе поднявшиеся было, связанные с появлением Ростова, личные мечтания и надежды.
Когда на другой день после своего вечера губернаторша приехала к Мальвинцевой и, переговорив с теткой о своих планах (сделав оговорку о том, что, хотя при теперешних обстоятельствах нельзя и думать о формальном сватовстве, все таки можно свести молодых людей, дать им узнать друг друга), и когда, получив одобрение тетки, губернаторша при княжне Марье заговорила о Ростове, хваля его и рассказывая, как он покраснел при упоминании о княжне, – княжна Марья испытала не радостное, но болезненное чувство: внутреннее согласие ее не существовало более, и опять поднялись желания, сомнения, упреки и надежды.
В те два дня, которые прошли со времени этого известия и до посещения Ростова, княжна Марья не переставая думала о том, как ей должно держать себя в отношении Ростова. То она решала, что она не выйдет в гостиную, когда он приедет к тетке, что ей, в ее глубоком трауре, неприлично принимать гостей; то она думала, что это будет грубо после того, что он сделал для нее; то ей приходило в голову, что ее тетка и губернаторша имеют какие то виды на нее и Ростова (их взгляды и слова иногда, казалось, подтверждали это предположение); то она говорила себе, что только она с своей порочностью могла думать это про них: не могли они не помнить, что в ее положении, когда еще она не сняла плерезы, такое сватовство было бы оскорбительно и ей, и памяти ее отца. Предполагая, что она выйдет к нему, княжна Марья придумывала те слова, которые он скажет ей и которые она скажет ему; и то слова эти казались ей незаслуженно холодными, то имеющими слишком большое значение. Больше же всего она при свидании с ним боялась за смущение, которое, она чувствовала, должно было овладеть ею и выдать ее, как скоро она его увидит.
Но когда, в воскресенье после обедни, лакей доложил в гостиной, что приехал граф Ростов, княжна не выказала смущения; только легкий румянец выступил ей на щеки, и глаза осветились новым, лучистым светом.
– Вы его видели, тетушка? – сказала княжна Марья спокойным голосом, сама не зная, как это она могла быть так наружно спокойна и естественна.
Когда Ростов вошел в комнату, княжна опустила на мгновенье голову, как бы предоставляя время гостю поздороваться с теткой, и потом, в самое то время, как Николай обратился к ней, она подняла голову и блестящими глазами встретила его взгляд. Полным достоинства и грации движением она с радостной улыбкой приподнялась, протянула ему свою тонкую, нежную руку и заговорила голосом, в котором в первый раз звучали новые, женские грудные звуки. M lle Bourienne, бывшая в гостиной, с недоумевающим удивлением смотрела на княжну Марью. Самая искусная кокетка, она сама не могла бы лучше маневрировать при встрече с человеком, которому надо было понравиться.
«Или ей черное так к лицу, или действительно она так похорошела, и я не заметила. И главное – этот такт и грация!» – думала m lle Bourienne.
Ежели бы княжна Марья в состоянии была думать в эту минуту, она еще более, чем m lle Bourienne, удивилась бы перемене, происшедшей в ней. С той минуты как она увидала это милое, любимое лицо, какая то новая сила жизни овладела ею и заставляла ее, помимо ее воли, говорить и действовать. Лицо ее, с того времени как вошел Ростов, вдруг преобразилось. Как вдруг с неожиданной поражающей красотой выступает на стенках расписного и резного фонаря та сложная искусная художественная работа, казавшаяся прежде грубою, темною и бессмысленною, когда зажигается свет внутри: так вдруг преобразилось лицо княжны Марьи. В первый раз вся та чистая духовная внутренняя работа, которою она жила до сих пор, выступила наружу. Вся ее внутренняя, недовольная собой работа, ее страдания, стремление к добру, покорность, любовь, самопожертвование – все это светилось теперь в этих лучистых глазах, в тонкой улыбке, в каждой черте ее нежного лица.
Ростов увидал все это так же ясно, как будто он знал всю ее жизнь. Он чувствовал, что существо, бывшее перед ним, было совсем другое, лучшее, чем все те, которые он встречал до сих пор, и лучшее, главное, чем он сам.
Разговор был самый простой и незначительный. Они говорили о войне, невольно, как и все, преувеличивая свою печаль об этом событии, говорили о последней встрече, причем Николай старался отклонять разговор на другой предмет, говорили о доброй губернаторше, о родных Николая и княжны Марьи.
Княжна Марья не говорила о брате, отвлекая разговор на другой предмет, как только тетка ее заговаривала об Андрее. Видно было, что о несчастиях России она могла говорить притворно, но брат ее был предмет, слишком близкий ее сердцу, и она не хотела и не могла слегка говорить о нем. Николай заметил это, как он вообще с несвойственной ему проницательной наблюдательностью замечал все оттенки характера княжны Марьи, которые все только подтверждали его убеждение, что она была совсем особенное и необыкновенное существо. Николай, точно так же, как и княжна Марья, краснел и смущался, когда ему говорили про княжну и даже когда он думал о ней, но в ее присутствии чувствовал себя совершенно свободным и говорил совсем не то, что он приготавливал, а то, что мгновенно и всегда кстати приходило ему в голову.
Во время короткого визита Николая, как и всегда, где есть дети, в минуту молчания Николай прибег к маленькому сыну князя Андрея, лаская его и спрашивая, хочет ли он быть гусаром? Он взял на руки мальчика, весело стал вертеть его и оглянулся на княжну Марью. Умиленный, счастливый и робкий взгляд следил за любимым ею мальчиком на руках любимого человека. Николай заметил и этот взгляд и, как бы поняв его значение, покраснел от удовольствия и добродушно весело стал целовать мальчика.
Княжна Марья не выезжала по случаю траура, а Николай не считал приличным бывать у них; но губернаторша все таки продолжала свое дело сватовства и, передав Николаю то лестное, что сказала про него княжна Марья, и обратно, настаивала на том, чтобы Ростов объяснился с княжной Марьей. Для этого объяснения она устроила свиданье между молодыми людьми у архиерея перед обедней.
Хотя Ростов и сказал губернаторше, что он не будет иметь никакого объяснения с княжной Марьей, но он обещался приехать.
Как в Тильзите Ростов не позволил себе усомниться в том, хорошо ли то, что признано всеми хорошим, точно так же и теперь, после короткой, но искренней борьбы между попыткой устроить свою жизнь по своему разуму и смиренным подчинением обстоятельствам, он выбрал последнее и предоставил себя той власти, которая его (он чувствовал) непреодолимо влекла куда то. Он знал, что, обещав Соне, высказать свои чувства княжне Марье было бы то, что он называл подлость. И он знал, что подлости никогда не сделает. Но он знал тоже (и не то, что знал, а в глубине души чувствовал), что, отдаваясь теперь во власть обстоятельств и людей, руководивших им, он не только не делает ничего дурного, но делает что то очень, очень важное, такое важное, чего он еще никогда не делал в жизни.
После его свиданья с княжной Марьей, хотя образ жизни его наружно оставался тот же, но все прежние удовольствия потеряли для него свою прелесть, и он часто думал о княжне Марье; но он никогда не думал о ней так, как он без исключения думал о всех барышнях, встречавшихся ему в свете, не так, как он долго и когда то с восторгом думал о Соне. О всех барышнях, как и почти всякий честный молодой человек, он думал как о будущей жене, примеривал в своем воображении к ним все условия супружеской жизни: белый капот, жена за самоваром, женина карета, ребятишки, maman и papa, их отношения с ней и т. д., и т. д., и эти представления будущего доставляли ему удовольствие; но когда он думал о княжне Марье, на которой его сватали, он никогда не мог ничего представить себе из будущей супружеской жизни. Ежели он и пытался, то все выходило нескладно и фальшиво. Ему только становилось жутко.


Страшное известие о Бородинском сражении, о наших потерях убитыми и ранеными, а еще более страшное известие о потере Москвы были получены в Воронеже в половине сентября. Княжна Марья, узнав только из газет о ране брата и не имея о нем никаких определенных сведений, собралась ехать отыскивать князя Андрея, как слышал Николай (сам же он не видал ее).
Получив известие о Бородинском сражении и об оставлении Москвы, Ростов не то чтобы испытывал отчаяние, злобу или месть и тому подобные чувства, но ему вдруг все стало скучно, досадно в Воронеже, все как то совестно и неловко. Ему казались притворными все разговоры, которые он слышал; он не знал, как судить про все это, и чувствовал, что только в полку все ему опять станет ясно. Он торопился окончанием покупки лошадей и часто несправедливо приходил в горячность с своим слугой и вахмистром.
Несколько дней перед отъездом Ростова в соборе было назначено молебствие по случаю победы, одержанной русскими войсками, и Николай поехал к обедне. Он стал несколько позади губернатора и с служебной степенностью, размышляя о самых разнообразных предметах, выстоял службу. Когда молебствие кончилось, губернаторша подозвала его к себе.
– Ты видел княжну? – сказала она, головой указывая на даму в черном, стоявшую за клиросом.
Николай тотчас же узнал княжну Марью не столько по профилю ее, который виднелся из под шляпы, сколько по тому чувству осторожности, страха и жалости, которое тотчас же охватило его. Княжна Марья, очевидно погруженная в свои мысли, делала последние кресты перед выходом из церкви.
Николай с удивлением смотрел на ее лицо. Это было то же лицо, которое он видел прежде, то же было в нем общее выражение тонкой, внутренней, духовной работы; но теперь оно было совершенно иначе освещено. Трогательное выражение печали, мольбы и надежды было на нем. Как и прежде бывало с Николаем в ее присутствии, он, не дожидаясь совета губернаторши подойти к ней, не спрашивая себя, хорошо ли, прилично ли или нет будет его обращение к ней здесь, в церкви, подошел к ней и сказал, что он слышал о ее горе и всей душой соболезнует ему. Едва только она услыхала его голос, как вдруг яркий свет загорелся в ее лице, освещая в одно и то же время и печаль ее, и радость.
– Я одно хотел вам сказать, княжна, – сказал Ростов, – это то, что ежели бы князь Андрей Николаевич не был бы жив, то, как полковой командир, в газетах это сейчас было бы объявлено.
Княжна смотрела на него, не понимая его слов, но радуясь выражению сочувствующего страдания, которое было в его лице.
– И я столько примеров знаю, что рана осколком (в газетах сказано гранатой) бывает или смертельна сейчас же, или, напротив, очень легкая, – говорил Николай. – Надо надеяться на лучшее, и я уверен…
Княжна Марья перебила его.
– О, это было бы так ужа… – начала она и, не договорив от волнения, грациозным движением (как и все, что она делала при нем) наклонив голову и благодарно взглянув на него, пошла за теткой.
Вечером этого дня Николай никуда не поехал в гости и остался дома, с тем чтобы покончить некоторые счеты с продавцами лошадей. Когда он покончил дела, было уже поздно, чтобы ехать куда нибудь, но было еще рано, чтобы ложиться спать, и Николай долго один ходил взад и вперед по комнате, обдумывая свою жизнь, что с ним редко случалось.
Княжна Марья произвела на него приятное впечатление под Смоленском. То, что он встретил ее тогда в таких особенных условиях, и то, что именно на нее одно время его мать указывала ему как на богатую партию, сделали то, что он обратил на нее особенное внимание. В Воронеже, во время его посещения, впечатление это было не только приятное, но сильное. Николай был поражен той особенной, нравственной красотой, которую он в этот раз заметил в ней. Однако он собирался уезжать, и ему в голову не приходило пожалеть о том, что уезжая из Воронежа, он лишается случая видеть княжну. Но нынешняя встреча с княжной Марьей в церкви (Николай чувствовал это) засела ему глубже в сердце, чем он это предвидел, и глубже, чем он желал для своего спокойствия. Это бледное, тонкое, печальное лицо, этот лучистый взгляд, эти тихие, грациозные движения и главное – эта глубокая и нежная печаль, выражавшаяся во всех чертах ее, тревожили его и требовали его участия. В мужчинах Ростов терпеть не мог видеть выражение высшей, духовной жизни (оттого он не любил князя Андрея), он презрительно называл это философией, мечтательностью; но в княжне Марье, именно в этой печали, выказывавшей всю глубину этого чуждого для Николая духовного мира, он чувствовал неотразимую привлекательность.
«Чудная должна быть девушка! Вот именно ангел! – говорил он сам с собою. – Отчего я не свободен, отчего я поторопился с Соней?» И невольно ему представилось сравнение между двумя: бедность в одной и богатство в другой тех духовных даров, которых не имел Николай и которые потому он так высоко ценил. Он попробовал себе представить, что бы было, если б он был свободен. Каким образом он сделал бы ей предложение и она стала бы его женою? Нет, он не мог себе представить этого. Ему делалось жутко, и никакие ясные образы не представлялись ему. С Соней он давно уже составил себе будущую картину, и все это было просто и ясно, именно потому, что все это было выдумано, и он знал все, что было в Соне; но с княжной Марьей нельзя было себе представить будущей жизни, потому что он не понимал ее, а только любил.
Мечтания о Соне имели в себе что то веселое, игрушечное. Но думать о княжне Марье всегда было трудно и немного страшно.
«Как она молилась! – вспомнил он. – Видно было, что вся душа ее была в молитве. Да, это та молитва, которая сдвигает горы, и я уверен, что молитва ее будет исполнена. Отчего я не молюсь о том, что мне нужно? – вспомнил он. – Что мне нужно? Свободы, развязки с Соней. Она правду говорила, – вспомнил он слова губернаторши, – кроме несчастья, ничего не будет из того, что я женюсь на ней. Путаница, горе maman… дела… путаница, страшная путаница! Да я и не люблю ее. Да, не так люблю, как надо. Боже мой! выведи меня из этого ужасного, безвыходного положения! – начал он вдруг молиться. – Да, молитва сдвинет гору, но надо верить и не так молиться, как мы детьми молились с Наташей о том, чтобы снег сделался сахаром, и выбегали на двор пробовать, делается ли из снегу сахар. Нет, но я не о пустяках молюсь теперь», – сказал он, ставя в угол трубку и, сложив руки, становясь перед образом. И, умиленный воспоминанием о княжне Марье, он начал молиться так, как он давно не молился. Слезы у него были на глазах и в горле, когда в дверь вошел Лаврушка с какими то бумагами.
– Дурак! что лезешь, когда тебя не спрашивают! – сказал Николай, быстро переменяя положение.
– От губернатора, – заспанным голосом сказал Лаврушка, – кульер приехал, письмо вам.
– Ну, хорошо, спасибо, ступай!
Николай взял два письма. Одно было от матери, другое от Сони. Он узнал их по почеркам и распечатал первое письмо Сони. Не успел он прочесть нескольких строк, как лицо его побледнело и глаза его испуганно и радостно раскрылись.
– Нет, это не может быть! – проговорил он вслух. Не в силах сидеть на месте, он с письмом в руках, читая его. стал ходить по комнате. Он пробежал письмо, потом прочел его раз, другой, и, подняв плечи и разведя руками, он остановился посреди комнаты с открытым ртом и остановившимися глазами. То, о чем он только что молился, с уверенностью, что бог исполнит его молитву, было исполнено; но Николай был удивлен этим так, как будто это было что то необыкновенное, и как будто он никогда не ожидал этого, и как будто именно то, что это так быстро совершилось, доказывало то, что это происходило не от бога, которого он просил, а от обыкновенной случайности.
Тот, казавшийся неразрешимым, узел, который связывал свободу Ростова, был разрешен этим неожиданным (как казалось Николаю), ничем не вызванным письмом Сони. Она писала, что последние несчастные обстоятельства, потеря почти всего имущества Ростовых в Москве, и не раз высказываемые желания графини о том, чтобы Николай женился на княжне Болконской, и его молчание и холодность за последнее время – все это вместе заставило ее решиться отречься от его обещаний и дать ему полную свободу.
«Мне слишком тяжело было думать, что я могу быть причиной горя или раздора в семействе, которое меня облагодетельствовало, – писала она, – и любовь моя имеет одною целью счастье тех, кого я люблю; и потому я умоляю вас, Nicolas, считать себя свободным и знать, что несмотря ни на что, никто сильнее не может вас любить, как ваша Соня».
Оба письма были из Троицы. Другое письмо было от графини. В письме этом описывались последние дни в Москве, выезд, пожар и погибель всего состояния. В письме этом, между прочим, графиня писала о том, что князь Андрей в числе раненых ехал вместе с ними. Положение его было очень опасно, но теперь доктор говорит, что есть больше надежды. Соня и Наташа, как сиделки, ухаживают за ним.
С этим письмом на другой день Николай поехал к княжне Марье. Ни Николай, ни княжна Марья ни слова не сказали о том, что могли означать слова: «Наташа ухаживает за ним»; но благодаря этому письму Николай вдруг сблизился с княжной в почти родственные отношения.