Шерифович, Мария
| Мария Шерифович | |
| Годы активности |
с 2003 |
|---|---|
Ма́рия Шери́фович (серб. Марија Шерифовић, Marija Šerifović; род. 14 ноября 1984, Крагуевац) — сербская певица, победительница конкурса «Евровидение» 2007 года с песней «Молитва» на сербском языке.
Выпустила первый альбом «Нај, најбоља» в 2003, второй, «Без љубави» (рус. Без любви), в 2006, а в 2008 вышел «Нисам анђео» (рус. Я не ангел).
Биография
Мария Шерифович родилась 14 ноября 1984 года в Крагуеваце, Сербия. Её мать — известная сербская фольклорная певица Верица Шерифович. Отец Марии — Райко имеет турецкие корни. Не одно поколение семьи Шерифович было связано с музыкой.
Впервые Мария выступила на публике в 12 лет с песней Уитни Хьюстон I will Always Love You. Мария окончила музыкальную школу в Крагуеваце. После окончания средней школы живёт в Белграде.
Карьера
В 2003 году вышел дебютный альбом Марии Шерифович Naj, najbolja (серб. «Самый, самый лучший»), что ознаменовало начало её музыкальной карьеры. Самым большим хитом альбома стала песня Znaj da znam (серб. «Знай, что я знаю»), написанная Дарко Димитровым. В том же году Мария участвовала на Budva-фестивале с песней Дарко Димитрова Gorka čokolada (серб. «Горький шоколад»). В 2004 году она приняла участие на том же фестивале с песней Bol do ludila и заняла первое место. Песня занимала высокие строчки чартов.
Летом 2005 года Мария выпустила сингл Agonija, который являлся кавер-версией песни I believe it греческой суперпевицы Деспины Ванди. На Beovizija-2005, а затем в полуфинале национального предварительного отбора Сербии и Черногории на конкурс Евровидение — Evropesma, Мария исполнила песню Ponuda (серб. «Предложение»), и заняла 18-ое место. В том же году она была фаворитом и выиграла на Сербском Фестивале Радио с песней U nedelju (серб. «В воскресенье»), написанной Леонтиной Вукоманович. Она также получила награду за лучший вокал.
Второй альбом Марии Шерифович — «Bez ljubavi» (серб. «Без любви») был выпущен в 2006 году, и был очень успешным. В начале 2007 года был выпущен сингл под названием Bez tebe (серб. «Без тебя»).
21 февраля 2007 года состоялся первый сольный концерт Марии Шерифович, который посетила четырёхтысячная аудитория.
8 марта 2007 года, Мария выиграла на конкурсе Beovizija-2007 с песней Molitva, набрав наибольшее количество голосов в ходе объединённого голосования жюри и телеаудитории. И таким образом была квалифицирована как первый представитель ставшей недавно независимой Сербии на европейском конкурсе «Евровидение-2007» в Хельсинки, Финляндия. Песня была также записана на английском, финском и русском языках.
В ходе предварительного тура Мария посетила Боснию и Герцеговину, Хорватию, республику Македония, Швейцарию и Грецию.
12 мая состоялся полуфинал «Евровидения-2007», 14 — финал. В полуфинале Сербия была под 15 номером. В финале Мария выступала под 17 номером после Германии и перед Украиной и заняла первое место на конкурсе.
По возвращении Марии Шерифович в Белград в аэропорту имени Николы Тесла её приветствовало около 100 тысяч человек.
Личная жизнь
В 2013 году Шерифович призналась, что является лесбиянкой.[1]
Альбомы
- 2003: Naj, Najbolja
- 2006: Bez Ljubavi
- 2008: Nisam Anđeo
- 2009: Anđeo
Фестивали
- 2003, 2004: Budva-фестиваль
- 2005: Beovizija-2005, Сербский Фестиваль Радио
- 2015: Славянский Базар, член жюри
Напишите отзыв о статье "Шерифович, Мария"
Примечания
- ↑ [inserbia.info/today/2013/11/i-am-a-lesbian-marija-serifovic-opens-herself-completely-in-her-film-confession/ I Am A Lesbian! – Marija Serifovic Opens Up In Her Film “Confession”]. InSerbia News (28 ноября 2013). Проверено 14 декабря 2015.
| ||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Шерифович, Мария
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.– А! А!… – закричала Наташа, с ужасом выкатывая глаза.
– Да как же, он так и говорит?
– Да, как человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; – только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…
– Ну, что пугать их! – сказала Пелагея Даниловна.
– Мамаша, ведь вы сами гадали… – сказала дочь.
– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
– Мама расскажите, что с вами было в амбаре?
Пелагея Даниловна улыбнулась.
– Да что, я уж забыла… – сказала она. – Ведь вы никто не пойдете?
– Нет, я пойду; Пепагея Даниловна, пустите меня, я пойду, – сказала Соня.
– Ну что ж, коли не боишься.
– Луиза Ивановна, можно мне? – спросила Соня.
Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.
«Дурак я, дурак! Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по той тропинке, которая вела к заднему крыльцу. Он знал, что здесь пойдет Соня. На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них падала тень; через них и с боку их, переплетаясь, падали тени старых голых лип на снег и дорожку. Дорожка вела к амбару. Рубленная стена амбара и крыша, покрытая снегом, как высеченная из какого то драгоценного камня, блестели в месячном свете. В саду треснуло дерево, и опять всё совершенно затихло. Грудь, казалось, дышала не воздухом, а какой то вечно молодой силой и радостью.
С девичьего крыльца застучали ноги по ступенькам, скрыпнуло звонко на последней, на которую был нанесен снег, и голос старой девушки сказал:
– Прямо, прямо, вот по дорожке, барышня. Только не оглядываться.
– Я не боюсь, – отвечал голос Сони, и по дорожке, по направлению к Николаю, завизжали, засвистели в тоненьких башмачках ножки Сони.
Соня шла закутавшись в шубку. Она была уже в двух шагах, когда увидала его; она увидала его тоже не таким, каким она знала и какого всегда немножко боялась. Он был в женском платье со спутанными волосами и с счастливой и новой для Сони улыбкой. Соня быстро подбежала к нему.
«Совсем другая, и всё та же», думал Николай, глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел руки под шубку, прикрывавшую ее голову, обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой. Соня в самую середину губ поцеловала его и, выпростав маленькие руки, с обеих сторон взяла его за щеки.
– Соня!… Nicolas!… – только сказали они. Они подбежали к амбару и вернулись назад каждый с своего крыльца.
