Лорансен, Мари
| Мари Лорансен | |
 фотограф Карл Ван Вехтен, 1949 | |
| Имя при рождении: |
Marie Laurencin |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
Мари́ Лорансе́н (фр. Marie Laurencin, 31 октября 1883 — 8 июня 1956) — французская художница и гравёр.
Содержание
Биография
Матерью Мари была швея Полина Мелани Лорансен. Мари посещала занятия в лицее Ламартина, затем брала уроки живописи на фарфоре в Севре и у Мадлэн Лемер[1]. Поступила в Академию Эмбер, где встретилась с Жоржем Браком. По совету Анри-Пьера Роше она участвовала в 1907 году в Салоне независимых. В том же году Пикассо познакомил её с Гийомом Аполлинером. Их страстная связь продолжалась до 1912 года. Он посвящал ей стихи и вдохновил её на картину «Аполлинер и его друзья» (1912), среди которых Пикассо и Гертруда Стайн. Параллельно с живописью она занималась гравюрой у Жан-Эмиля Лабурер.
В июне 1914 она вышла замуж за барона Отто фон Ветьен (von Wätjen), с которым встретилась на Монпарнасе годом раньше. Вскоре после начала войны супруги уехали в Испанию, сначала в Мадрид, затем в Малагу и Барселону. Она получила большую поддержку от своей подруги Николь Грульт (модельер, сестра знаменитого Поля Пуаре), с которой вела переписку во время изгнания. Тогда же Мари написала свои первые стихи, вошедшие в сборник «Ночной блокнот». Благодаря Франсису Пикабиа Мари встретилась в Мадриде с Соней и Робертом Делоне.
В 1920 году она возвращается в Париж, разводится и начинает независимо строить карьеру художницы. Она налаживает плодотворное сотрудничество со многими поэтами и писателями, чьи произведения она иллюстрирует, среди них Андре Жид, Поль Моран, Жак де Лакретель, Макс Жакоб, Сен-Жон Перс, Марсель Жуандо, Жан Кокто, Жан Полан, Сомерсет Моэм и многие другие. Мари Лорансен также рисовала декорации для балета и театра, в том числе для Русских балетов Дягилева.
Её работы на выставке декоративных искусств в 1925 году вызвали восхищение публики. Вдохновение художница впоследствии находит в станковой живописи. Она участвует в артистической жизни Парижа бурных двадцатых годов. После экономического кризиса 1929 года, она стала преподавать в Академии XVI-го. К старости у неё ухудшается зрение. В своем завещании она оставила имущество приемной дочери Сюзанне Моро-Лорансен.
Она занималась гравюрой и резьбой по дереву, испытав влияние африканской скульптуры, делала иллюстрации и декорации для «Комеди-Франсез» (1928) и русского балета Сергея Дягилева (1924), писала стихи под псевдонимом Луиза Лаланн, но наиболее известны её живописные произведения, в которых сочетаются мотивы рококо 18 в. и стиль персидских и монгольских миниатюр. Отдавая предпочтение светло-розовым и голубым тонам, Мари Лорансен создала многочисленные портреты женщин и детей, её привлекали также цирковые персонажи. Женские образы художницы, названные однажды 'созданиями страны фей', неизменно очаровательны.
Похоронена на кладбище Пер-Лашез[2].
Наследие
Музей художницы открыт в Токио (1985[3]).
Интересные факты
Имя художницы упоминается в известной песне L'été indien (Бабе лето) французского певца Джо Дассена (Joe Dassin). «…В своём длинном платье, ты походила на акварель Мари Лорансэн».
Напишите отзыв о статье "Лорансен, Мари"
Примечания
- ↑ Bertrand Meyer-Stabley, Marie Laurencin, c. 84, Pygmalion, Paris, 2011, ISBN 978-2-7564-0430-1
- ↑ [www.findagrave.com/cgi-bin/fg.cgi?page=gr&GRid=1295 Marie Laurencin (1883—1956) — Find A Grave Memorial]
- ↑ [greencab.co.jp/laurencin/museum/emuseum.html About Musée Marie Laurencin]
Ссылки
- [www.artcyclopedia.com/artists/laurencin_marie.html Marie Laurencin dans Artcyclopedia]
- [greencab.co.jp/laurencin/exhibition/new/enewex.html Site de Musée Marie Laurencin]
Отрывок, характеризующий Лорансен, Мари
После своего свидания в Москве с Пьером князь Андреи уехал в Петербург по делам, как он сказал своим родным, но, в сущности, для того, чтобы встретить там князя Анатоля Курагина, которого он считал необходимым встретить. Курагина, о котором он осведомился, приехав в Петербург, уже там не было. Пьер дал знать своему шурину, что князь Андрей едет за ним. Анатоль Курагин тотчас получил назначение от военного министра и уехал в Молдавскую армию. В это же время в Петербурге князь Андрей встретил Кутузова, своего прежнего, всегда расположенного к нему, генерала, и Кутузов предложил ему ехать с ним вместе в Молдавскую армию, куда старый генерал назначался главнокомандующим. Князь Андрей, получив назначение состоять при штабе главной квартиры, уехал в Турцию.Князь Андрей считал неудобным писать к Курагину и вызывать его. Не подав нового повода к дуэли, князь Андрей считал вызов с своей стороны компрометирующим графиню Ростову, и потому он искал личной встречи с Курагиным, в которой он намерен был найти новый повод к дуэли. Но в Турецкой армии ему также не удалось встретить Курагина, который вскоре после приезда князя Андрея в Турецкую армию вернулся в Россию. В новой стране и в новых условиях жизни князю Андрею стало жить легче. После измены своей невесты, которая тем сильнее поразила его, чем старательнее он скрывал ото всех произведенное на него действие, для него были тяжелы те условия жизни, в которых он был счастлив, и еще тяжелее были свобода и независимость, которыми он так дорожил прежде. Он не только не думал тех прежних мыслей, которые в первый раз пришли ему, глядя на небо на Аустерлицком поле, которые он любил развивать с Пьером и которые наполняли его уединение в Богучарове, а потом в Швейцарии и Риме; но он даже боялся вспоминать об этих мыслях, раскрывавших бесконечные и светлые горизонты. Его интересовали теперь только самые ближайшие, не связанные с прежними, практические интересы, за которые он ухватывался с тем большей жадностью, чем закрытое были от него прежние. Как будто тот бесконечный удаляющийся свод неба, стоявший прежде над ним, вдруг превратился в низкий, определенный, давивший его свод, в котором все было ясно, но ничего не было вечного и таинственного.
Из представлявшихся ему деятельностей военная служба была самая простая и знакомая ему. Состоя в должности дежурного генерала при штабе Кутузова, он упорно и усердно занимался делами, удивляя Кутузова своей охотой к работе и аккуратностью. Не найдя Курагина в Турции, князь Андрей не считал необходимым скакать за ним опять в Россию; но при всем том он знал, что, сколько бы ни прошло времени, он не мог, встретив Курагина, несмотря на все презрение, которое он имел к нему, несмотря на все доказательства, которые он делал себе, что ему не стоит унижаться до столкновения с ним, он знал, что, встретив его, он не мог не вызвать его, как не мог голодный человек не броситься на пищу. И это сознание того, что оскорбление еще не вымещено, что злоба не излита, а лежит на сердце, отравляло то искусственное спокойствие, которое в виде озабоченно хлопотливой и несколько честолюбивой и тщеславной деятельности устроил себе князь Андрей в Турции.
В 12 м году, когда до Букарешта (где два месяца жил Кутузов, проводя дни и ночи у своей валашки) дошла весть о войне с Наполеоном, князь Андрей попросил у Кутузова перевода в Западную армию. Кутузов, которому уже надоел Болконский своей деятельностью, служившей ему упреком в праздности, Кутузов весьма охотно отпустил его и дал ему поручение к Барклаю де Толли.
Прежде чем ехать в армию, находившуюся в мае в Дрисском лагере, князь Андрей заехал в Лысые Горы, которые были на самой его дороге, находясь в трех верстах от Смоленского большака. Последние три года и жизни князя Андрея было так много переворотов, так много он передумал, перечувствовал, перевидел (он объехал и запад и восток), что его странно и неожиданно поразило при въезде в Лысые Горы все точно то же, до малейших подробностей, – точно то же течение жизни. Он, как в заколдованный, заснувший замок, въехал в аллею и в каменные ворота лысогорского дома. Та же степенность, та же чистота, та же тишина были в этом доме, те же мебели, те же стены, те же звуки, тот же запах и те же робкие лица, только несколько постаревшие. Княжна Марья была все та же робкая, некрасивая, стареющаяся девушка, в страхе и вечных нравственных страданиях, без пользы и радости проживающая лучшие годы своей жизни. Bourienne была та же радостно пользующаяся каждой минутой своей жизни и исполненная самых для себя радостных надежд, довольная собой, кокетливая девушка. Она только стала увереннее, как показалось князю Андрею. Привезенный им из Швейцарии воспитатель Десаль был одет в сюртук русского покроя, коверкая язык, говорил по русски со слугами, но был все тот же ограниченно умный, образованный, добродетельный и педантический воспитатель. Старый князь переменился физически только тем, что с боку рта у него стал заметен недостаток одного зуба; нравственно он был все такой же, как и прежде, только с еще большим озлоблением и недоверием к действительности того, что происходило в мире. Один только Николушка вырос, переменился, разрумянился, оброс курчавыми темными волосами и, сам не зная того, смеясь и веселясь, поднимал верхнюю губку хорошенького ротика точно так же, как ее поднимала покойница маленькая княгиня. Он один не слушался закона неизменности в этом заколдованном, спящем замке. Но хотя по внешности все оставалось по старому, внутренние отношения всех этих лиц изменились, с тех пор как князь Андрей не видал их. Члены семейства были разделены на два лагеря, чуждые и враждебные между собой, которые сходились теперь только при нем, – для него изменяя свой обычный образ жизни. К одному принадлежали старый князь, m lle Bourienne и архитектор, к другому – княжна Марья, Десаль, Николушка и все няньки и мамки.
