Юхач, Мари

Мари Юхач

Почтовая марка 1969 года из блока «50 лет женскому избирательному праву в Германии»

Мари Юхач (нем. Marie Juchacz; урожденная Гольке (нем. Gohlke); 15 марта 1879, Ландсберг-на-Варте, Германия — 28 января 1956, Дюссельдорф, ФРГ) — деятельница СДПГ, борец за социальные реформы и права женщин.

Биография

В 1893 году, после окончания восьмилетней школы в Ландсберге-на-Варте, Мари поступила в горничные, а после этого некоторое время трудилась на фабрике. В 1896—1898 годах работала санитаркой. Затем, пройдя обучение, она стала работать портнихой и занималась этим до 1913 года. В 1903—1906 годах была замужем за портным Бернхардом Юхачем. Во время Первой мировой войны вместе с Анной Марией Шульте, Элизабет Рёль и Эльзой Меерфельд работала в центре по предоставлению надомной работы, а также входила в состав продовольственной комиссии.

Заинтересовалась политикой под влиянием прочитанных книг социалиста Августа Бебеля («Женщина и социализм») и пацифистки Берты фон Зутнер («Долой оружие!»). Являлась членом СДПГ с 1908 года. В 1917 году, после того, как в составе левого крыла, создавшего НСДПГ, СДПГ покинула Клара Цеткин, Юхач по предложению Фридриха Эберта заняла в руководстве партии её пост секретаря по делам женщин, а также сменила её в качестве главного редактора женской газеты Die Gleichheit.

В 1919 году Юхач стала одной из 37 женщин, избранных в Веймарское учредительное собрание (также в числе депутатов от СДПГ была избрана её сестра Элизабет Рёль). 19 февраля она выступила с речью, которую начала следующими словами:

Господа и дамы! (Оживление в зале.) Это первый случай, когда женщина получила право выступать в парламенте свободно и наравне с мужчинами, и я с полной объективностью могу констатировать, что это является революцией и знаком того, что Германия преодолевает старые предрассудки.

Оригинальный текст (нем.)  

Meine Herren und Damen! (Heiterkeit.) Es ist das erste Mal, dass eine Frau als Freie und Gleiche im Parlament zum Volke sprechen darf, und ich möchte hier feststellen, ganz objektiv, dass es die Revolution gewesen ist, die auch in Deutschland, die alten Vorurteile überwunden hat.

Стала единственной женщиной в конституционном комитете Учредительного собрания.

13 декабря 1919 года основала организацию по оказанию благотворительной помощи рабочим Arbeiterwohlfahrt (AWO) и возглавляла её до 1933 года.

В 1920—1933 годах была членом рейхстага.

После прихода нацистов к власти ими была сожжена книга Юхач «Благотворительная помощь рабочим», а сама Юхач иммигрировала в Саар. После того, как 13 января 1935 года население Саара проголосовало за воссоединение с Германией, переехала в Эльзас, а после начала Второй мировой войны — в Париж, а затем в Марсель. В 1941 году нелегально приехала в США.

В 1949 году вернулась в Германию и стала почетным председателем AWO.

Память

В честь Юхач названы улицы в нескольких городах. В 1969 году AWO учредила памятную медаль имени Мари Юхач. Её имя носит зал в здании бундестага, где заседает руководство фракции СДПГ. В 2003 году немецкая почта выпустила в серии «Деятельницы немецкой истории» почтовую марку с портретом Юхач номиналом 1 евро.

Литература

• Schumacher, Martin; Lübbe, Katharina; Schröder, Wilhelm Heinz. M.d.R. Die Reichstagsabgeordneten der Weimarer Republik in der Zeit des Nationalsozialismus. Politische Verfolgung, Emigration und Ausbürgerung, 1933—1945. Eine biographische Dokumentation. — 3. Auflage. — Düsseldorf: Droste, 1994. — ISBN 3-7700-5183-1.

Ссылки

• [www.fembio.org/biographie.php/frau/biographie/marie-juchacz Биография в энциклопедии FemBio]  (нем.)
• [www.fes.de/archiv/adsd_neu/inhalt/nachlass/nachlass_j/juchacz-ma.htm Биография на сайте Archiv der deutschen sozialen Demokratie (Friedrich-Ebert-Stiftung)]  (нем.)
• [archiv.spd-berlin.de/geschichte/personen/a-k/juchacz-marie/ Биография на сайте берлинской организации СДПГ]  (нем.)

Отрывок, характеризующий Юхач, Мари

– Да как же, к ней что ль его свести? Там у вас не прибрано, – сказала Марья Дмитриевна.
– Нет, она оделась и вышла в гостиную, – сказала Соня.
Марья Дмитриевна только пожала плечами.
– Когда это графиня приедет, измучила меня совсем. Ты смотри ж, не говори ей всего, – обратилась она к Пьеру. – И бранить то ее духу не хватает, так жалка, так жалка!
Наташа, исхудавшая, с бледным и строгим лицом (совсем не пристыженная, какою ее ожидал Пьер) стояла по середине гостиной. Когда Пьер показался в двери, она заторопилась, очевидно в нерешительности, подойти ли к нему или подождать его.
Пьер поспешно подошел к ней. Он думал, что она ему, как всегда, подаст руку; но она, близко подойдя к нему, остановилась, тяжело дыша и безжизненно опустив руки, совершенно в той же позе, в которой она выходила на середину залы, чтоб петь, но совсем с другим выражением.
– Петр Кирилыч, – начала она быстро говорить – князь Болконский был вам друг, он и есть вам друг, – поправилась она (ей казалось, что всё только было, и что теперь всё другое). – Он говорил мне тогда, чтобы обратиться к вам…
Пьер молча сопел носом, глядя на нее. Он до сих пор в душе своей упрекал и старался презирать ее; но теперь ему сделалось так жалко ее, что в душе его не было места упреку.
– Он теперь здесь, скажите ему… чтобы он прост… простил меня. – Она остановилась и еще чаще стала дышать, но не плакала.
– Да… я скажу ему, – говорил Пьер, но… – Он не знал, что сказать.
Наташа видимо испугалась той мысли, которая могла притти Пьеру.
– Нет, я знаю, что всё кончено, – сказала она поспешно. – Нет, это не может быть никогда. Меня мучает только зло, которое я ему сделала. Скажите только ему, что я прошу его простить, простить, простить меня за всё… – Она затряслась всем телом и села на стул.
Еще никогда не испытанное чувство жалости переполнило душу Пьера.
– Я скажу ему, я всё еще раз скажу ему, – сказал Пьер; – но… я бы желал знать одно…
«Что знать?» спросил взгляд Наташи.
– Я бы желал знать, любили ли вы… – Пьер не знал как назвать Анатоля и покраснел при мысли о нем, – любили ли вы этого дурного человека?
– Не называйте его дурным, – сказала Наташа. – Но я ничего – ничего не знаю… – Она опять заплакала.
И еще больше чувство жалости, нежности и любви охватило Пьера. Он слышал как под очками его текли слезы и надеялся, что их не заметят.
– Не будем больше говорить, мой друг, – сказал Пьер.
Так странно вдруг для Наташи показался этот его кроткий, нежный, задушевный голос.
– Не будем говорить, мой друг, я всё скажу ему; но об одном прошу вас – считайте меня своим другом, и ежели вам нужна помощь, совет, просто нужно будет излить свою душу кому нибудь – не теперь, а когда у вас ясно будет в душе – вспомните обо мне. – Он взял и поцеловал ее руку. – Я счастлив буду, ежели в состоянии буду… – Пьер смутился.
– Не говорите со мной так: я не стою этого! – вскрикнула Наташа и хотела уйти из комнаты, но Пьер удержал ее за руку. Он знал, что ему нужно что то еще сказать ей. Но когда он сказал это, он удивился сам своим словам.
– Перестаньте, перестаньте, вся жизнь впереди для вас, – сказал он ей.
– Для меня? Нет! Для меня всё пропало, – сказала она со стыдом и самоунижением.
– Все пропало? – повторил он. – Ежели бы я был не я, а красивейший, умнейший и лучший человек в мире, и был бы свободен, я бы сию минуту на коленях просил руки и любви вашей.
Наташа в первый раз после многих дней заплакала слезами благодарности и умиления и взглянув на Пьера вышла из комнаты.
Пьер тоже вслед за нею почти выбежал в переднюю, удерживая слезы умиления и счастья, давившие его горло, не попадая в рукава надел шубу и сел в сани.
– Теперь куда прикажете? – спросил кучер.
«Куда? спросил себя Пьер. Куда же можно ехать теперь? Неужели в клуб или гости?» Все люди казались так жалки, так бедны в сравнении с тем чувством умиления и любви, которое он испытывал; в сравнении с тем размягченным, благодарным взглядом, которым она последний раз из за слез взглянула на него.