Немецкая марка

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Марка ФРГ»)
Перейти к: навигация, поиск
Немецкая марка  (рус.)

Deutsche Mark  (нем.)
Deutsche Mark  (англ.)
Deutsche Mark  (фр.)

1000 марок
Коды и символы
Коды ISO 4217 DEM (276)
Символы DM
Территория обращения
Эмитент Германия Германия
Неофициально Черногория (1999—2001)
Косово (1999—2001)
Производные и параллельные единицы
Дробные Пфенниг (1100)
Монеты и банкноты
Монеты 1 ₰, 2 ₰, 5 ₰, 10 ₰, 50 ₰, DM1, DM2, DM5
Банкноты DM5, DM10, DM20, DM50, DM100, DM200, DM500, DM1000
История
Введена 1948 год
Валюта-предшественник Рейхсмарка
Рентная марка
Марка Союзного военного командования
Начало изъятия 2002 год
Валюта-преемник Евро
Производство монет и банкнот
Эмиссионный центр Немецкий федеральный банк
[bundesbank.de bundesbank.de]
Курсы и соотношения
1948 год 1 рейхсмарка = 0,1 DEM[1]
01.01.2002 1 EUR = 1,95583 DEM
Немецкая марка на Викискладе

Немецкая марка (нем. Deutsche Mark, сокр. DM, в разговорной речи также D-Mark) — денежная единица Федеративной Республики Германия, выведенная из обращения после перехода на евро в 2002 году. Название происходит от одноимённой единицы измерения массы.





История

Введение

После Второй мировой войны Германия была разделена на четыре оккупационные зоны. 20 июня 1948 года в британской, французской и американской оккупационной зоне неожиданно для советской зоны была введена немецкая марка (нем. Deutsche Mark). С этого момента в Германии действовали две разные денежные системы: в западной части немецкая марка, а в восточной оставались в обращении рейхсмарка, рентная марка и марка Союзного военного командования, которые позднее были заменены на новую валюту — марка ГДР.[2]

Проект ввода новой валюты создавался под кодовым названием «Bird dog».[3] Новые банкноты были напечатаны в США и привезены в Германию в апреле 1948 года. В бывшей казарме в Ротвестене под Касселем были собраны специалисты, которые в условиях строжайшей секретности подготовили нужные законы и провели организационную подготовку ввода денег. Выпуск немецкой марки первоначально осуществлялся Банком немецких земель, с 1957 года — Немецким федеральным банком. Она имела хождение с 1948 до 2002 года.

Курс рейхсмарки к немецкой марке для текущих платежей был установлен 1:1.[4] Для обмена денег действовал курс 10:1.

Население получило право поменять 400 рейхсмарок на 40 немецких марок единовременно 21 июня и ещё 200 рейхсмарок на 20 немецких марок в течение двух месяцев. Все деньги, которые до 26 июня 1948 года не были сданы в банки, стали недействительными.

Половина средств на банковских счётах обменивалась по курсу 10:1, вторая половина была заморожена. Согласно Четвёртому закону об упорядочении денежной системы[5] 70 % этой суммы пропала, 20 % стало свободно доступным, остальные 10 % оставались замороженными до 1954 года.

В результате получается эффективный курс 100 рейхсмарок на 6,50 немецких марок.

Пример: 100 ℛℳ → 10 ℳ, из них → 5 ℳ сразу доступны + 5 ℳ заморожены.

Из замороженных денег 5 ℳ → 3,50 ℳ пропали + 1 ℳ доступны + 50 ₰ заморожены до 1954 года.

Стабильность

Немецкая марка славилась своей стабильностью и считалась «твёрдой валютой». На репутацию этой валюты работало сравнение покупательной способности немецкой марки с другими валютами. Ниже приведена статистика,[6] раскрывающая соотношение стоимости валюты в 1977 году в сравнении с данными 1950 года в следующих странах:

Немецкая марка обесценилась сильно, почти наполовину, что однако меньше (в некоторых случаях значительно меньше), чем валюты других сравниваемых стран. За почти 50 лет — с момента запуска немецкой марки в обращение в 1948 г. и до перехода на евро в начале 1999 г. — её покупательная способность сократилась почти вчетверо. Средний уровень инфляции за этот период составляет чуть менее 3 %, что выше, чем у евро, который воспринимается как более «мягкая» валюта. Обесценивание немецкой марки объясняется высокими темпами экономического роста, которые часто ведут к росту инфляции.

Вследствие высокого уровня инфляции местных денежных единиц в Косово и Черногории немецкая марка на некоторое время стала официальной валютой[7][8]. В Косово марка была объявлена законным платёжным средством в сентябре 1999 г. В Черногории марка с 2 ноября 1999 года находилась в обращении параллельно с динаром, а с ноября 2000 года стала единственным законным платёжным средством. Во многих восточноевропейских странах немецкая марка из-за большого спроса считалась неофициальной государственной валютой. Некоторые валюты, например конвертируемая марка в Боснии и болгарский лев, были «привязаны» к марке по курсу 1:1.

До конца сентября 2005 года по данным Немецкого федерального банка 45 % находившихся в обороте монет ещё не было обменено на евро. Общая стоимость этих монет составляет 7,24 миллиардов марок. Из общего числа находившихся в обороте банкнот на этот момент времени не было обменено около 3 % (7,59 миллиардов марок); большинство из них (76,5 миллионов банкнот) — купюры по 10 марок.

По данным Немецкого федерального банка на конец 2015 г. на руках у немцев осталось около 13 млрд. марок, что составляет примерно 6,6 млрд.Евро[9].

Отмена

С 1 января 1999 года после перехода на евро немецкая марка перестала быть самостоятельной валютой и находилась в обращении исключительно в качестве недесятично подчинённой ему денежной единицы. Монеты и банкноты оставались законным платёжным средством до 00:00 1 января 2002 года. С этого момента немецкие марки и пфенниги принимаются к обмену на евро и центы без ограничений во времени и без дополнительных расходов в отделениях Бундесбанка, 1 евро = 1,95583 марки. Большинство предприятий торговли и кредитных учреждений, взяв на себя добровольные обязательства, принимали устаревшее платёжное средство и после введения наличных евро вплоть до 28 февраля 2002 года. Отдельные магазины проводят акции по обмену марок на евро в случае приобретения у них товаров.

Монеты

Номинал 1 пфенниг
Аверс: Номинал Реверс:
Дубовые листья
Диаметр: 16,50 мм Масса: 2,00 г Материал: Cu, Fe
Дата выпуска: 24 января 1949 года Дата отмены: 31 декабря 2001 года
гурт гладкий
Номинал 2 пфеннига
Аверс: Номинал Реверс:
Дубовые листья
Диаметр: 19,25 мм Масса: 3,25 г 2,90 г Материал: Cu, Fe
Дата выпуска: 23 октября 1950 года Дата отмены: 31 декабря 2001 года
гурт гладкий
Номинал 5 пфеннигов
Аверс: Номинал Реверс:
Дубовые листья
Диаметр: 18,50 мм Масса: 3,00 г Материал: Cu/Zn, Fe
Дата выпуска: 2 января 1950 года Дата отмены: 31 декабря 2001 года
гурт гладкий
Номинал 10 пфеннигов
Аверс: Номинал Реверс:
Дубовые листья
Диаметр: 21,50 мм Масса: 4,00 г Материал: Cu/Zn, Fe
Дата выпуска: 21 мая 1949 года Дата отмены: 31 декабря 2001 года
гурт гладкий
Номинал 50 пфеннигов
Аверс: Номинал Реверс:
женщина, сажающая
росток дуба
Диаметр: 20,00 мм Масса: 3,50 г Материал: Cu 75 Ni 25
Дата выпуска: 14 февраля 1950 года Дата отмены: 31 декабря 2001 года
гурт гладкий
Номинал 1 марка
Аверс: Номинал Реверс:
Орёл
Диаметр: 23,50 мм Масса: 5,50 г Материал: Cu 75 Ni 25
Дата выпуска: 14 февраля 1950 года Дата отмены: 31 декабря 2001 года
на гурте узор
Номинал 2 марки
Аверс: Номинал Реверс:
Орёл
Диаметр: 26,75 мм Масса: 7,00 г Материал: Cu 75 Ni 25
Дата выпуска: 8 мая 1951 года Дата отмены: 31 декабря 2001 года
на гурте надпись и узор
Номинал 5 марок
Аверс: Номинал Реверс:
Орёл
Диаметр: 29,00 мм Масса: 11,20 г 10,00 г Материал: Ag 62,5 Cu 32,5
Дата выпуска: 8 мая 1952 года Дата отмены: 31 декабря 2001 года
на гурте надпись и узор

Места чеканки

Буква Город Период
A Берлин 1990-2001
D Мюнхен 1948-2001
F Штутгарт 1948-2001
G Карлсруэ 1948-2001
J Гамбург 1948-2001

Памятные монеты 2 марки

Банком Германии были выпущены 7 памятных монет достоинством 2 марки. На них были изображены государственные деятели и руководители партий Германии.

Годы выпуска Изображён на монете Автор дизайна монеты Реверс Аверс
1969-1987
(фактически c 1970)
Конрад Аденауэр
(1876—1967)
первый канцлер послевоенной Германии
(1949—1963)
Рейнхарт Хайнсдорфф,
Lehen
1970-1987
(фактически c 1973)
Теодор Хойс
(1884—1963)
первый президент послевоенной Германии
(1949—1959)
Карл-Ульрих Нусс,
Strümpfelbach
1979-1993 Курт Шумахер
(1895—1952)
первый руководитель партии
(SPD)
Ханс-Йоахим Доблер,
Валда
1988-2001 Людвиг Эрхард
(1897—1977)
канцлер Германии
(1963—1966)
Франц Мюллер,
Мюнхен
1990-2001 Франц Йозеф Штраус
(1915—1988)
Бундесминистр, один из лидеров оппозиции
Эрих Отт,
Мюнхен
1994-2001 Вилли Брандт
(1913—1992)
канцлер Германии
(1969—1974)
Хьюбер Клинкель,
Вюрцбург

Памятные монеты 5 и 10 марок

Бундесбанком выпускались памятные монеты достоинством:

  • 10 марок — памятные монеты. Они были законным платежным средством, хотя повседневной жизни почти никогда не появлялись. Монеты достоинством в 10 марок выпускались в 1972—2001 гг. и были изготовлены сначала из серебра 625 пробы (1972—1998), затем 900 пробы (1998) и 925 пробы (1998—2001). Вес монеты номиналом 10 марок равнялся 15,50 г.
  • 5 марок — памятные монеты, в 1952—1979 гг. чеканились из серебра 625 пробы (вес 11,20 г), а в 1979—1986 гг. — из медно-никелевого сплава. .

Монеты 2001 года

26 июля 2001 года немецкий Бундесбанк выпустил золотую монету 1 марка"[10] 27 декабря 2000 г была выпущена последняя монета 1 немецкая марка. Монета изготовлена из золота 999 пробы и соответствует по внешнему виду обычной монете 1 марка, надпись республика Германия заменена на немецкий Бундесбанк. Монета имеет тираж один миллион штук[10] её цена 250 немецких марок[11].

Основная статья Памятные монеты ФРГ

Банкноты

Первая и вторая серия банкнот издавались Банком немецких земель. Внешним видом они ориентировались на доллар США.

1-я серия
Номинал Аверс Реверс Размеры
50 пфеннигов 112 мм × 67 мм
1 марка 112 mm × 67 mm
2 марки 112 мм × 67 мм
5 марок 112 мм × 67 мм
10 марок
141 мм × 67 мм
20 марок 146 мм × 67 мм
156 мм × 67 мм
50 марок 151 мм × 67 мм
156 мм × 67 мм
100 марок 156 мм × 67 мм
2-я серия
Номинал Аверс Реверс Размеры Дата печати
5 пфеннигов 60 mm × 40 мм 20. Августа 1948
10 пфеннигов 60 mm × 40 мм 20. Августа 1948
5 марок
Похищение Европы
120 мм × 60 мм 22. Марта 1950
10 марок
Аллегорическая группа: работа, справедливость и развитие
141 мм × 67 мм 13. Декабря 1951
20 марок 146 мм × 67 мм Декабрь 1952
50 марок
картина Альбрехт Дюрера в Нюрнберге

Портрет на переднем плане, а также мотивы из жизни
150 мм × 75 мм 18. Сентября 1951
100 марок
Член городского совета Нюрнберга Якоб Мюффел

Тот же портрет, напротив старой части города Нюрнберга
160 мм × 80 мм 16. Мая 1951
3-я серия
Изображение Номинал
(в марках)
Размеры (мм) Основной
цвет
Описание
Аверс Реверс Аверс Реверс Дата
печати
5 120 x 60 светло-зелёный Портрет венецианки (по мотивам одноимённой картины Дюрера) дубовые листья 6 мая 1963
10 130 x 65 серо-голубой Портрет молодого человека (по мотивам одноимённой картины Дюрера) Горх Фок II 21 октября 1963
20 140 x 70 зелёный Портрет нюрнбергской патрицианки Эльсбет Тухер (по мотивам картины Дюрера) Скрипка и Кларнет 10 февраля 1961
50 150 x 75 коричневый Мужской портрет (по мотивам картины неизвестного швабского мастера «Мужчина с ребёнком», хранящейся в Штеделевском художественном институте во Франкфурте) Голштинские ворота в Любеке 18 июня 1962
100 130 x 65 синий Портрет космографа Себастиана Мюнстера (по мотивам картины Христофа Амбергера из Берлинской картинной галереи) Орёл 26 февраля 1962
500 170 x 85 красно-коричневый Мужской портрет (по мотивам «Портрета безбородого мужчины» немецкого художника Ганса из Шваца) Замок Эльц 26 апреля 1965
1000 180 x 90 коричневый Портрет математика и астронома Иоганна Шёнера (по мотивам одноимённой картины Лукаса Кранаха Старшего) Кафедральный собор в Лимбурге-на-Лане 27 июля 1964
4-я серия
Изображение Номинал
(в марках)
Размеры (мм) Основной
цвет
Описание
Аверс Реверс Аверс Реверс Дата
печати
5 122 x 62 жёлто-зелёный писательница Беттина фон Арним Бранденбургские ворота 27 октября 1992
10 130 x 65 сине-фиолетовый математик, астроном и физик Карл Фридрих Гаусс Секстант 16 апреля 1991
20 138 x 68 зелёный поэтесса Аннетте Дросте-Хюльсхофф Перо 30 марта1992
50 146 x 71 коричневый архитектор Йоганн Бальтазар Нейман Здание вюрцбургского Дворца-резиденции и чертёж церкви бенедиктинского аббатства в Нересхайме в осевом сечении 30 сентября 1991 (с голограммой — 2 февраля 1998)
100 154 x 74 синий композитор и пианистка Клара Шуман Рояль 1 октября 1990 (с голограммой — 1 октября 1997)
200 162 x 77 красно-оранжевый врач, лауреат Нобелевской премии Пауль Эрлих Микроскоп 1 октября 1990 (с голограммой — 1 октября 1997)
500 170 x 80 алый натуралист и художница Мария Сибилла Мериан Одуванчик лекарственный 27 октября 1992
1000 178 x 83 красно-коричневый учёные-филологи и сказочники братья Гримм, портрет работы Элизабет Йерихау-Бауман «Словарь немецкого языка» братьев Гримм и Старая библиотека в Берлине 27 октября 1992

Курс к доллару

Курс немецкой марки к доллару достиг своего исторического пика 19 апреля 1995 г., когда один доллар США стоил 1,3620 марки (в пересчёте 1 € = 1,4360 $).[12]

Самый низкий курс немецкой марки к доллару пришёлся на период с 3 по 9 апреля 1956 г., когда один доллар стоил 4,2161 марок (в пересчёте 1 € = 0,4639 $).[12]

См. также

Напишите отзыв о статье "Немецкая марка"

Примечания

  1. Обмен был ограничен: 400 рейхсмарок единовременно 21 июня 1948 года и дополнительно 200 рейхсмарок в течение двух месяцев. Основная денежная масса обменивалась 4 октября 1948 года по курсу 100 рейхсмарок = 6,50 немецких марок.
  2. Следует отметить, что уже в июне 1947 года в Сааре французскими оккупационными властями была введена так называемая марка Саара, а 15 ноября 1947 года — саарский франк. Эти деньги оставались в обращении до воссоединения Саара с ФРГ 6 июля 1959 года.
  3. [www.zeit.de/1998/26/Der_Tag_X?page=all www.zeit.de]
  4. [www.verfassungen.de/de/de45-49/bizone-waehrungsgesetz48.htm Gesetz Nr. 61 / Verordnung Nr. 157 der Militärregierung Deutschland (1948)]
  5. [www.verfassungen.de/de/de45-49/bizone-festgeldkontogesetz48.htm Gesetz Nr. 65 / Verordnung Nr. 175 der Militärregierung Deutschland (1948)]
  6. Roeper, Hans: Die D-Mark — Vom Besatzungskind zum Weltstar. Frankfurt a. M.: Societäts-Verlag, 1978 (ISBN 3-7973-0322-X). стр. 282.
  7. [www.tagesspiegel.de/politik/div/;art771,1902807 www.tagesspiegel.de]
  8. [www.zeit.de/1999/51/Fiasko_mit_der_D-Mark www.zeit.de]
  9. [www.vesti.ru/doc.html?id=2702602# Немцы до сих хранят дойчемарки на миллиарды евро]
  10. 1 2 BGBl I 2000, S. 2045; [www.gesetze-im-internet.de/1-dm-goldm_nzg/BJNR204500000.html Gesetz über die Ausprägung einer 1-DM-Goldmünze und die Errichtung der Stiftung «Geld und Währung»]
  11. [www.bundesbank.de/download/presse/pressenotizen/2001/20010725bbk1.pdf Deutsche Bundesbank (Pressenotiz): Ausgabepreis der Deutschen Bundesbank für die 1-DM-Goldmünze] Frankfurt, 25. Juli 2001
  12. 1 2 Deutsche Bundesbank — Historische Devisenkurse der Frankfurter Börse

Ссылки

  • Deutsche Bundesbank : [www.bundesbank.de/bargeld/bargeld_faq_dmmuenzabbildungen.php Монеты], [www.bundesbank.de/bargeld/bargeld_faq_dmbanknotenabbildungen.php Банкноты]  (нем.)
  • [www.banknoteworld.com/countries/Germany_Federal_Republic.html Галерея бумажных денег мира Рона Вайза - Федеративная Республика Германия] [aes.iupui.edu/rwise/countries/Germany_Federal_Republic.html Зеркало] (англ.)
  • [www.globalfinancialdata.com/index.php3?action=detailedinfo&id=4009 Global Financial Data - Немецкая марка] (англ.)
  • [www.globalfinancialdata.com/News/GHC_Histories.xls Таблица истории мировых валют сайта Global Financial Data] ( в формате Microsoft Excel) (англ.)
  • [ru.ucoin.net/catalog/?country=germany&pid=42 Монеты ФРГ (каталог и галерея)]
  • [elitetrader.ru/index.php?newsid=106462 Немцы не доверяют евро и хотят вернуться к марке]
  • [www.bis-ans-ende-der-welt.net/Deutschland-B.htm Галерея банкнот из Германии]  (нем.)
Предшественник:
Рейхсмарка, Рентная марка
Причина: предотвратить в Западной Германии вторую волну гиперинфляции
Соотношение: 1 DM = 1 RM в сумме до 600 RM,
1 DM = 10 RM более 600 RM и каждый человек получил 40 DM
Валюта Западной Германии
21 июня 1948 года1990
Валюта Германии
199031 декабря 2001 года
Примечание: евро использовался как отчетная валюта с 1 января 1999 года
Преемник:
евро
Причина: введение единой европейской валюты
Соотношение: 1 евро = 1,95583 марки
Предшественник:
марка ГДР
Причина: Объединение Германии
Соотношение: один к одному до 4000 марок, 2 марки ГДР = 1 DM более 4000 марок
Предшественник:
Югославский динар
Причина: политические и экономические
Валюта Косово, Черногория
199931 декабря 2001 года

Отрывок, характеризующий Немецкая марка

– Хорошо, – сказал Пьер, глядя на Долохова, который, взяв в руки бутылку рома, подходил к окну, из которого виднелся свет неба и сливавшихся на нем утренней и вечерней зари.
Долохов с бутылкой рома в руке вскочил на окно. «Слушать!»
крикнул он, стоя на подоконнике и обращаясь в комнату. Все замолчали.
– Я держу пари (он говорил по французски, чтоб его понял англичанин, и говорил не слишком хорошо на этом языке). Держу пари на пятьдесят империалов, хотите на сто? – прибавил он, обращаясь к англичанину.
– Нет, пятьдесят, – сказал англичанин.
– Хорошо, на пятьдесят империалов, – что я выпью бутылку рома всю, не отнимая ото рта, выпью, сидя за окном, вот на этом месте (он нагнулся и показал покатый выступ стены за окном) и не держась ни за что… Так?…
– Очень хорошо, – сказал англичанин.
Анатоль повернулся к англичанину и, взяв его за пуговицу фрака и сверху глядя на него (англичанин был мал ростом), начал по английски повторять ему условия пари.
– Постой! – закричал Долохов, стуча бутылкой по окну, чтоб обратить на себя внимание. – Постой, Курагин; слушайте. Если кто сделает то же, то я плачу сто империалов. Понимаете?
Англичанин кивнул головой, не давая никак разуметь, намерен ли он или нет принять это новое пари. Анатоль не отпускал англичанина и, несмотря на то что тот, кивая, давал знать что он всё понял, Анатоль переводил ему слова Долохова по английски. Молодой худощавый мальчик, лейб гусар, проигравшийся в этот вечер, взлез на окно, высунулся и посмотрел вниз.
– У!… у!… у!… – проговорил он, глядя за окно на камень тротуара.
– Смирно! – закричал Долохов и сдернул с окна офицера, который, запутавшись шпорами, неловко спрыгнул в комнату.
Поставив бутылку на подоконник, чтобы было удобно достать ее, Долохов осторожно и тихо полез в окно. Спустив ноги и расперевшись обеими руками в края окна, он примерился, уселся, опустил руки, подвинулся направо, налево и достал бутылку. Анатоль принес две свечки и поставил их на подоконник, хотя было уже совсем светло. Спина Долохова в белой рубашке и курчавая голова его были освещены с обеих сторон. Все столпились у окна. Англичанин стоял впереди. Пьер улыбался и ничего не говорил. Один из присутствующих, постарше других, с испуганным и сердитым лицом, вдруг продвинулся вперед и хотел схватить Долохова за рубашку.
– Господа, это глупости; он убьется до смерти, – сказал этот более благоразумный человек.
Анатоль остановил его:
– Не трогай, ты его испугаешь, он убьется. А?… Что тогда?… А?…
Долохов обернулся, поправляясь и опять расперевшись руками.
– Ежели кто ко мне еще будет соваться, – сказал он, редко пропуская слова сквозь стиснутые и тонкие губы, – я того сейчас спущу вот сюда. Ну!…
Сказав «ну»!, он повернулся опять, отпустил руки, взял бутылку и поднес ко рту, закинул назад голову и вскинул кверху свободную руку для перевеса. Один из лакеев, начавший подбирать стекла, остановился в согнутом положении, не спуская глаз с окна и спины Долохова. Анатоль стоял прямо, разинув глаза. Англичанин, выпятив вперед губы, смотрел сбоку. Тот, который останавливал, убежал в угол комнаты и лег на диван лицом к стене. Пьер закрыл лицо, и слабая улыбка, забывшись, осталась на его лице, хоть оно теперь выражало ужас и страх. Все молчали. Пьер отнял от глаз руки: Долохов сидел всё в том же положении, только голова загнулась назад, так что курчавые волосы затылка прикасались к воротнику рубахи, и рука с бутылкой поднималась всё выше и выше, содрогаясь и делая усилие. Бутылка видимо опорожнялась и с тем вместе поднималась, загибая голову. «Что же это так долго?» подумал Пьер. Ему казалось, что прошло больше получаса. Вдруг Долохов сделал движение назад спиной, и рука его нервически задрожала; этого содрогания было достаточно, чтобы сдвинуть всё тело, сидевшее на покатом откосе. Он сдвинулся весь, и еще сильнее задрожали, делая усилие, рука и голова его. Одна рука поднялась, чтобы схватиться за подоконник, но опять опустилась. Пьер опять закрыл глаза и сказал себе, что никогда уж не откроет их. Вдруг он почувствовал, что всё вокруг зашевелилось. Он взглянул: Долохов стоял на подоконнике, лицо его было бледно и весело.
– Пуста!
Он кинул бутылку англичанину, который ловко поймал ее. Долохов спрыгнул с окна. От него сильно пахло ромом.
– Отлично! Молодцом! Вот так пари! Чорт вас возьми совсем! – кричали с разных сторон.
Англичанин, достав кошелек, отсчитывал деньги. Долохов хмурился и молчал. Пьер вскочил на окно.
Господа! Кто хочет со мною пари? Я то же сделаю, – вдруг крикнул он. – И пари не нужно, вот что. Вели дать бутылку. Я сделаю… вели дать.
– Пускай, пускай! – сказал Долохов, улыбаясь.
– Что ты? с ума сошел? Кто тебя пустит? У тебя и на лестнице голова кружится, – заговорили с разных сторон.
– Я выпью, давай бутылку рому! – закричал Пьер, решительным и пьяным жестом ударяя по столу, и полез в окно.
Его схватили за руки; но он был так силен, что далеко оттолкнул того, кто приблизился к нему.
– Нет, его так не уломаешь ни за что, – говорил Анатоль, – постойте, я его обману. Послушай, я с тобой держу пари, но завтра, а теперь мы все едем к***.
– Едем, – закричал Пьер, – едем!… И Мишку с собой берем…
И он ухватил медведя, и, обняв и подняв его, стал кружиться с ним по комнате.


Князь Василий исполнил обещание, данное на вечере у Анны Павловны княгине Друбецкой, просившей его о своем единственном сыне Борисе. О нем было доложено государю, и, не в пример другим, он был переведен в гвардию Семеновского полка прапорщиком. Но адъютантом или состоящим при Кутузове Борис так и не был назначен, несмотря на все хлопоты и происки Анны Михайловны. Вскоре после вечера Анны Павловны Анна Михайловна вернулась в Москву, прямо к своим богатым родственникам Ростовым, у которых она стояла в Москве и у которых с детства воспитывался и годами живал ее обожаемый Боренька, только что произведенный в армейские и тотчас же переведенный в гвардейские прапорщики. Гвардия уже вышла из Петербурга 10 го августа, и сын, оставшийся для обмундирования в Москве, должен был догнать ее по дороге в Радзивилов.
У Ростовых были именинницы Натальи, мать и меньшая дочь. С утра, не переставая, подъезжали и отъезжали цуги, подвозившие поздравителей к большому, всей Москве известному дому графини Ростовой на Поварской. Графиня с красивой старшею дочерью и гостями, не перестававшими сменять один другого, сидели в гостиной.
Графиня была женщина с восточным типом худого лица, лет сорока пяти, видимо изнуренная детьми, которых у ней было двенадцать человек. Медлительность ее движений и говора, происходившая от слабости сил, придавала ей значительный вид, внушавший уважение. Княгиня Анна Михайловна Друбецкая, как домашний человек, сидела тут же, помогая в деле принимания и занимания разговором гостей. Молодежь была в задних комнатах, не находя нужным участвовать в приеме визитов. Граф встречал и провожал гостей, приглашая всех к обеду.
«Очень, очень вам благодарен, ma chere или mon cher [моя дорогая или мой дорогой] (ma сherе или mon cher он говорил всем без исключения, без малейших оттенков как выше, так и ниже его стоявшим людям) за себя и за дорогих именинниц. Смотрите же, приезжайте обедать. Вы меня обидите, mon cher. Душевно прошу вас от всего семейства, ma chere». Эти слова с одинаковым выражением на полном веселом и чисто выбритом лице и с одинаково крепким пожатием руки и повторяемыми короткими поклонами говорил он всем без исключения и изменения. Проводив одного гостя, граф возвращался к тому или той, которые еще были в гостиной; придвинув кресла и с видом человека, любящего и умеющего пожить, молодецки расставив ноги и положив на колена руки, он значительно покачивался, предлагал догадки о погоде, советовался о здоровье, иногда на русском, иногда на очень дурном, но самоуверенном французском языке, и снова с видом усталого, но твердого в исполнении обязанности человека шел провожать, оправляя редкие седые волосы на лысине, и опять звал обедать. Иногда, возвращаясь из передней, он заходил через цветочную и официантскую в большую мраморную залу, где накрывали стол на восемьдесят кувертов, и, глядя на официантов, носивших серебро и фарфор, расставлявших столы и развертывавших камчатные скатерти, подзывал к себе Дмитрия Васильевича, дворянина, занимавшегося всеми его делами, и говорил: «Ну, ну, Митенька, смотри, чтоб всё было хорошо. Так, так, – говорил он, с удовольствием оглядывая огромный раздвинутый стол. – Главное – сервировка. То то…» И он уходил, самодовольно вздыхая, опять в гостиную.
– Марья Львовна Карагина с дочерью! – басом доложил огромный графинин выездной лакей, входя в двери гостиной.
Графиня подумала и понюхала из золотой табакерки с портретом мужа.
– Замучили меня эти визиты, – сказала она. – Ну, уж ее последнюю приму. Чопорна очень. Проси, – сказала она лакею грустным голосом, как будто говорила: «ну, уж добивайте!»
Высокая, полная, с гордым видом дама с круглолицей улыбающейся дочкой, шумя платьями, вошли в гостиную.
«Chere comtesse, il y a si longtemps… elle a ete alitee la pauvre enfant… au bal des Razoumowsky… et la comtesse Apraksine… j'ai ete si heureuse…» [Дорогая графиня, как давно… она должна была пролежать в постеле, бедное дитя… на балу у Разумовских… и графиня Апраксина… была так счастлива…] послышались оживленные женские голоса, перебивая один другой и сливаясь с шумом платьев и передвиганием стульев. Начался тот разговор, который затевают ровно настолько, чтобы при первой паузе встать, зашуметь платьями, проговорить: «Je suis bien charmee; la sante de maman… et la comtesse Apraksine» [Я в восхищении; здоровье мамы… и графиня Апраксина] и, опять зашумев платьями, пройти в переднюю, надеть шубу или плащ и уехать. Разговор зашел о главной городской новости того времени – о болезни известного богача и красавца Екатерининского времени старого графа Безухого и о его незаконном сыне Пьере, который так неприлично вел себя на вечере у Анны Павловны Шерер.
– Я очень жалею бедного графа, – проговорила гостья, – здоровье его и так плохо, а теперь это огорченье от сына, это его убьет!
– Что такое? – спросила графиня, как будто не зная, о чем говорит гостья, хотя она раз пятнадцать уже слышала причину огорчения графа Безухого.
– Вот нынешнее воспитание! Еще за границей, – проговорила гостья, – этот молодой человек предоставлен был самому себе, и теперь в Петербурге, говорят, он такие ужасы наделал, что его с полицией выслали оттуда.
– Скажите! – сказала графиня.
– Он дурно выбирал свои знакомства, – вмешалась княгиня Анна Михайловна. – Сын князя Василия, он и один Долохов, они, говорят, Бог знает что делали. И оба пострадали. Долохов разжалован в солдаты, а сын Безухого выслан в Москву. Анатоля Курагина – того отец как то замял. Но выслали таки из Петербурга.
– Да что, бишь, они сделали? – спросила графиня.
– Это совершенные разбойники, особенно Долохов, – говорила гостья. – Он сын Марьи Ивановны Долоховой, такой почтенной дамы, и что же? Можете себе представить: они втроем достали где то медведя, посадили с собой в карету и повезли к актрисам. Прибежала полиция их унимать. Они поймали квартального и привязали его спина со спиной к медведю и пустили медведя в Мойку; медведь плавает, а квартальный на нем.
– Хороша, ma chere, фигура квартального, – закричал граф, помирая со смеху.
– Ах, ужас какой! Чему тут смеяться, граф?
Но дамы невольно смеялись и сами.
– Насилу спасли этого несчастного, – продолжала гостья. – И это сын графа Кирилла Владимировича Безухова так умно забавляется! – прибавила она. – А говорили, что так хорошо воспитан и умен. Вот всё воспитание заграничное куда довело. Надеюсь, что здесь его никто не примет, несмотря на его богатство. Мне хотели его представить. Я решительно отказалась: у меня дочери.
– Отчего вы говорите, что этот молодой человек так богат? – спросила графиня, нагибаясь от девиц, которые тотчас же сделали вид, что не слушают. – Ведь у него только незаконные дети. Кажется… и Пьер незаконный.
Гостья махнула рукой.
– У него их двадцать незаконных, я думаю.
Княгиня Анна Михайловна вмешалась в разговор, видимо, желая выказать свои связи и свое знание всех светских обстоятельств.
– Вот в чем дело, – сказала она значительно и тоже полушопотом. – Репутация графа Кирилла Владимировича известна… Детям своим он и счет потерял, но этот Пьер любимый был.
– Как старик был хорош, – сказала графиня, – еще прошлого года! Красивее мужчины я не видывала.
– Теперь очень переменился, – сказала Анна Михайловна. – Так я хотела сказать, – продолжала она, – по жене прямой наследник всего именья князь Василий, но Пьера отец очень любил, занимался его воспитанием и писал государю… так что никто не знает, ежели он умрет (он так плох, что этого ждут каждую минуту, и Lorrain приехал из Петербурга), кому достанется это огромное состояние, Пьеру или князю Василию. Сорок тысяч душ и миллионы. Я это очень хорошо знаю, потому что мне сам князь Василий это говорил. Да и Кирилл Владимирович мне приходится троюродным дядей по матери. Он и крестил Борю, – прибавила она, как будто не приписывая этому обстоятельству никакого значения.
– Князь Василий приехал в Москву вчера. Он едет на ревизию, мне говорили, – сказала гостья.
– Да, но, entre nous, [между нами,] – сказала княгиня, – это предлог, он приехал собственно к графу Кирилле Владимировичу, узнав, что он так плох.
– Однако, ma chere, это славная штука, – сказал граф и, заметив, что старшая гостья его не слушала, обратился уже к барышням. – Хороша фигура была у квартального, я воображаю.
И он, представив, как махал руками квартальный, опять захохотал звучным и басистым смехом, колебавшим всё его полное тело, как смеются люди, всегда хорошо евшие и особенно пившие. – Так, пожалуйста же, обедать к нам, – сказал он.


Наступило молчание. Графиня глядела на гостью, приятно улыбаясь, впрочем, не скрывая того, что не огорчится теперь нисколько, если гостья поднимется и уедет. Дочь гостьи уже оправляла платье, вопросительно глядя на мать, как вдруг из соседней комнаты послышался бег к двери нескольких мужских и женских ног, грохот зацепленного и поваленного стула, и в комнату вбежала тринадцатилетняя девочка, запахнув что то короткою кисейною юбкою, и остановилась по средине комнаты. Очевидно было, она нечаянно, с нерассчитанного бега, заскочила так далеко. В дверях в ту же минуту показались студент с малиновым воротником, гвардейский офицер, пятнадцатилетняя девочка и толстый румяный мальчик в детской курточке.
Граф вскочил и, раскачиваясь, широко расставил руки вокруг бежавшей девочки.
– А, вот она! – смеясь закричал он. – Именинница! Ma chere, именинница!
– Ma chere, il y a un temps pour tout, [Милая, на все есть время,] – сказала графиня, притворяясь строгою. – Ты ее все балуешь, Elie, – прибавила она мужу.
– Bonjour, ma chere, je vous felicite, [Здравствуйте, моя милая, поздравляю вас,] – сказала гостья. – Quelle delicuse enfant! [Какое прелестное дитя!] – прибавила она, обращаясь к матери.
Черноглазая, с большим ртом, некрасивая, но живая девочка, с своими детскими открытыми плечиками, которые, сжимаясь, двигались в своем корсаже от быстрого бега, с своими сбившимися назад черными кудрями, тоненькими оголенными руками и маленькими ножками в кружевных панталончиках и открытых башмачках, была в том милом возрасте, когда девочка уже не ребенок, а ребенок еще не девушка. Вывернувшись от отца, она подбежала к матери и, не обращая никакого внимания на ее строгое замечание, спрятала свое раскрасневшееся лицо в кружевах материной мантильи и засмеялась. Она смеялась чему то, толкуя отрывисто про куклу, которую вынула из под юбочки.
– Видите?… Кукла… Мими… Видите.
И Наташа не могла больше говорить (ей всё смешно казалось). Она упала на мать и расхохоталась так громко и звонко, что все, даже чопорная гостья, против воли засмеялись.
– Ну, поди, поди с своим уродом! – сказала мать, притворно сердито отталкивая дочь. – Это моя меньшая, – обратилась она к гостье.
Наташа, оторвав на минуту лицо от кружевной косынки матери, взглянула на нее снизу сквозь слезы смеха и опять спрятала лицо.
Гостья, принужденная любоваться семейною сценой, сочла нужным принять в ней какое нибудь участие.
– Скажите, моя милая, – сказала она, обращаясь к Наташе, – как же вам приходится эта Мими? Дочь, верно?
Наташе не понравился тон снисхождения до детского разговора, с которым гостья обратилась к ней. Она ничего не ответила и серьезно посмотрела на гостью.
Между тем всё это молодое поколение: Борис – офицер, сын княгини Анны Михайловны, Николай – студент, старший сын графа, Соня – пятнадцатилетняя племянница графа, и маленький Петруша – меньшой сын, все разместились в гостиной и, видимо, старались удержать в границах приличия оживление и веселость, которыми еще дышала каждая их черта. Видно было, что там, в задних комнатах, откуда они все так стремительно прибежали, у них были разговоры веселее, чем здесь о городских сплетнях, погоде и comtesse Apraksine. [о графине Апраксиной.] Изредка они взглядывали друг на друга и едва удерживались от смеха.
Два молодые человека, студент и офицер, друзья с детства, были одних лет и оба красивы, но не похожи друг на друга. Борис был высокий белокурый юноша с правильными тонкими чертами спокойного и красивого лица; Николай был невысокий курчавый молодой человек с открытым выражением лица. На верхней губе его уже показывались черные волосики, и во всем лице выражались стремительность и восторженность.
Николай покраснел, как только вошел в гостиную. Видно было, что он искал и не находил, что сказать; Борис, напротив, тотчас же нашелся и рассказал спокойно, шутливо, как эту Мими куклу он знал еще молодою девицей с неиспорченным еще носом, как она в пять лет на его памяти состарелась и как у ней по всему черепу треснула голова. Сказав это, он взглянул на Наташу. Наташа отвернулась от него, взглянула на младшего брата, который, зажмурившись, трясся от беззвучного смеха, и, не в силах более удерживаться, прыгнула и побежала из комнаты так скоро, как только могли нести ее быстрые ножки. Борис не рассмеялся.
– Вы, кажется, тоже хотели ехать, maman? Карета нужна? – .сказал он, с улыбкой обращаясь к матери.
– Да, поди, поди, вели приготовить, – сказала она, уливаясь.
Борис вышел тихо в двери и пошел за Наташей, толстый мальчик сердито побежал за ними, как будто досадуя на расстройство, происшедшее в его занятиях.


Из молодежи, не считая старшей дочери графини (которая была четырьмя годами старше сестры и держала себя уже, как большая) и гостьи барышни, в гостиной остались Николай и Соня племянница. Соня была тоненькая, миниатюрненькая брюнетка с мягким, отененным длинными ресницами взглядом, густой черною косой, два раза обвившею ее голову, и желтоватым оттенком кожи на лице и в особенности на обнаженных худощавых, но грациозных мускулистых руках и шее. Плавностью движений, мягкостью и гибкостью маленьких членов и несколько хитрою и сдержанною манерой она напоминала красивого, но еще не сформировавшегося котенка, который будет прелестною кошечкой. Она, видимо, считала приличным выказывать улыбкой участие к общему разговору; но против воли ее глаза из под длинных густых ресниц смотрели на уезжавшего в армию cousin [двоюродного брата] с таким девическим страстным обожанием, что улыбка ее не могла ни на мгновение обмануть никого, и видно было, что кошечка присела только для того, чтоб еще энергичнее прыгнуть и заиграть с своим соusin, как скоро только они так же, как Борис с Наташей, выберутся из этой гостиной.
– Да, ma chere, – сказал старый граф, обращаясь к гостье и указывая на своего Николая. – Вот его друг Борис произведен в офицеры, и он из дружбы не хочет отставать от него; бросает и университет и меня старика: идет в военную службу, ma chere. А уж ему место в архиве было готово, и всё. Вот дружба то? – сказал граф вопросительно.
– Да ведь война, говорят, объявлена, – сказала гостья.
– Давно говорят, – сказал граф. – Опять поговорят, поговорят, да так и оставят. Ma chere, вот дружба то! – повторил он. – Он идет в гусары.
Гостья, не зная, что сказать, покачала головой.
– Совсем не из дружбы, – отвечал Николай, вспыхнув и отговариваясь как будто от постыдного на него наклепа. – Совсем не дружба, а просто чувствую призвание к военной службе.
Он оглянулся на кузину и на гостью барышню: обе смотрели на него с улыбкой одобрения.
– Нынче обедает у нас Шуберт, полковник Павлоградского гусарского полка. Он был в отпуску здесь и берет его с собой. Что делать? – сказал граф, пожимая плечами и говоря шуточно о деле, которое, видимо, стоило ему много горя.
– Я уж вам говорил, папенька, – сказал сын, – что ежели вам не хочется меня отпустить, я останусь. Но я знаю, что я никуда не гожусь, кроме как в военную службу; я не дипломат, не чиновник, не умею скрывать того, что чувствую, – говорил он, всё поглядывая с кокетством красивой молодости на Соню и гостью барышню.
Кошечка, впиваясь в него глазами, казалась каждую секунду готовою заиграть и выказать всю свою кошачью натуру.
– Ну, ну, хорошо! – сказал старый граф, – всё горячится. Всё Бонапарте всем голову вскружил; все думают, как это он из поручиков попал в императоры. Что ж, дай Бог, – прибавил он, не замечая насмешливой улыбки гостьи.
Большие заговорили о Бонапарте. Жюли, дочь Карагиной, обратилась к молодому Ростову:
– Как жаль, что вас не было в четверг у Архаровых. Мне скучно было без вас, – сказала она, нежно улыбаясь ему.
Польщенный молодой человек с кокетливой улыбкой молодости ближе пересел к ней и вступил с улыбающейся Жюли в отдельный разговор, совсем не замечая того, что эта его невольная улыбка ножом ревности резала сердце красневшей и притворно улыбавшейся Сони. – В середине разговора он оглянулся на нее. Соня страстно озлобленно взглянула на него и, едва удерживая на глазах слезы, а на губах притворную улыбку, встала и вышла из комнаты. Всё оживление Николая исчезло. Он выждал первый перерыв разговора и с расстроенным лицом вышел из комнаты отыскивать Соню.
– Как секреты то этой всей молодежи шиты белыми нитками! – сказала Анна Михайловна, указывая на выходящего Николая. – Cousinage dangereux voisinage, [Бедовое дело – двоюродные братцы и сестрицы,] – прибавила она.
– Да, – сказала графиня, после того как луч солнца, проникнувший в гостиную вместе с этим молодым поколением, исчез, и как будто отвечая на вопрос, которого никто ей не делал, но который постоянно занимал ее. – Сколько страданий, сколько беспокойств перенесено за то, чтобы теперь на них радоваться! А и теперь, право, больше страха, чем радости. Всё боишься, всё боишься! Именно тот возраст, в котором так много опасностей и для девочек и для мальчиков.
– Всё от воспитания зависит, – сказала гостья.
– Да, ваша правда, – продолжала графиня. – До сих пор я была, слава Богу, другом своих детей и пользуюсь полным их доверием, – говорила графиня, повторяя заблуждение многих родителей, полагающих, что у детей их нет тайн от них. – Я знаю, что я всегда буду первою confidente [поверенной] моих дочерей, и что Николенька, по своему пылкому характеру, ежели будет шалить (мальчику нельзя без этого), то всё не так, как эти петербургские господа.
– Да, славные, славные ребята, – подтвердил граф, всегда разрешавший запутанные для него вопросы тем, что всё находил славным. – Вот подите, захотел в гусары! Да вот что вы хотите, ma chere!
– Какое милое существо ваша меньшая, – сказала гостья. – Порох!
– Да, порох, – сказал граф. – В меня пошла! И какой голос: хоть и моя дочь, а я правду скажу, певица будет, Саломони другая. Мы взяли итальянца ее учить.
– Не рано ли? Говорят, вредно для голоса учиться в эту пору.
– О, нет, какой рано! – сказал граф. – Как же наши матери выходили в двенадцать тринадцать лет замуж?