Марка (денежная единица Германии)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Марка (знак валюты — ℳ) — одна из основных денежных единиц на территории германских государств, начиная с XVI века. Имела хождение в ФРГ вплоть до введения евро в 2002.





История

Средние века

В Средние века в различных частях Священной Римской империи имело хождение множество разных денежных единиц. Изначально основополагающей единицей такого рода был фунт (весовой фунт соответствует 408,24 граммам). Фунт состоял из 20 шиллингов, шиллинг в свою очередь по стоимости равнялся 12 пфеннигам. Серебряный пфенниг весил 1,7 г.

Однако фунт был слишком крупной единицей, и это зачастую создавало неудобства при расчётах. Постепенно в оборот была введена дополнительная единица, полфунта, иначе говоря — марка (название связано с понятием марки как территориальной единицы). Марка могла иметь разные веса (и стоимость) в зависимости от княжества, её выпустившего. Так, нюрнбергская марка весила 255 г, кёльнская — 233,855 г.

Новое время

В начале XVI века немецкие княжества попытались унифицировать денежную систему Священной Римской империи германской нации, и рейхстаг в Эсслингене установил в качестве эталона кёльнскую марку. Впрочем, наряду с маркой в Германии продолжали ходить такие монеты, как гульден (Gulden) и талер (Taler), а также более мелкие крейцер (Kreuzer), геллер (Heller), грошен (Groschen) и ряд других.

Марка во втором рейхе

После образования единой Германской империи в 1870 марка, делящаяся на 100 пфеннигов, была введена в качестве единственной валюты на территории этого государства. Впрочем, талер вышел из употребления не сразу — он ходил в Германии до 1907 г. Кроме того, в относительно независимой Баварии имел хождение геллер. Марка содержала 0.358423 г. чистого золота. Эмиссию банкнот в марках осуществлял Рейхсбанк и четыре государственных банка (Баварский, Баденский, Вюртембергский и Саксонский). С 4 августа 1914 г., сразу после начала первой мировой войны, размен банкнот на золото был прекращён.

После первой мировой войны

Во время Веймарской республики денежная система страны характеризовалась сильной инфляцией. Её курс упал до 4200 млрд марок за 1 долл. США. В ходу с 1919 по 1923 г. были так называемые бумажные марки (Papiermark) с очень большой номинальной стоимостью. В октябре 1923 г. на смену бумажной марке пришла рентная марка (Rentenmark), приравненная к триллиону прежних марок Уже в 1924 г. валютой в Германии стала рейхсмарка (Reichsmark, «державная марка»). Официальный курс рентной марки и рейхсмарки к доллару США с 1923—1924 гг. поддерживался на уровне паритета 4, 2 марки, а после девальвации доллара в 1934 г. — 2,5 марки за 1 доллар. С некоторыми изменениями она просуществовала до обмена 21 июня 1948 г. в западных зонах Германии и до 23-го июня — в восточных вместе с введёнными в сентябре 1944 г. марками Союзного военного командования (обменный курс 1 марка = 50 коп., 10 марок = 1 долл. США)- купюры в 50 пф., 1, 5, 10, 20, 50, 100 и 1000 марок.

Вторая мировая война

С 1940 года для обращения на оккупированных территориях Имперскими кредитными кассами выпускались купюры в 1, 2, 5, 20, 50 марок (без указания года выпуска). Также использовались цинковые эрзац-монеты в 5 и 10 пфеннигов. Кроме того, для использования в войсках применялись «Платёжные средства довольствия для германских вооружённых сил» («Behelfszahlungsmittel fuer die Deutsche Wehrmacht»), которые в 1944 году сменили «Расчётные знаки германских вооружённых сил» («Verrechnungsschein fuer die Deutsche Wehrmacht»).

После второй мировой войны

После Второй мировой войны и разделения Германии на два государства в ГДР и ФРГ были созданы две разные денежные единицы. Немецкая марка ФРГ (нем. Deutsche Mark) была в хождении до 2002 г. Немецкая марка ГДР (тоже Deutsche Mark) в 1974 была переименована в марку ГДР (нем. Mark der DDR) и имела хождение до 1990 года.

Обозначение монетных дворов в немецких городах

На протяжении веков правом чеканить монеты обладали несколько городов Германии. Каждый из них обозначал свою идентификацию с помощью буквы.

Буква Город Период
A Берлин 1871 — поныне
B Ганновер 1872 — 1878
B Вена 1938 — 1944
C Франкфурт-на-Майне 1872 — 1879
D Мюнхен 1872 — поныне
E Дрезден 1872 — 1887
E Мульденхюттен 1853 — 1887
F Штутгарт 1872 — поныне
G Карлсруэ 1872 — поныне
H Дармштадт 1872 — 1882
J Гамбург 1875 — поныне
T Табора (Восточная Африка) 1916

См. также

Напишите отзыв о статье "Марка (денежная единица Германии)"

Ссылки

  • [www.aha.ru/~andrew_r/articles/perv.htm Прерванный полет немецкой марки]
  • [prostofinansy.com/?p=1952 Немецкая марка 1922 года. Галерея банкнот]
  • [prostofinansy.com/?p=2194 Бумажная марка и Гиперинфляция 1923 года. Галерея банкнот]

Отрывок, характеризующий Марка (денежная единица Германии)

– Что такое? Что такое? По ком стреляют? Кто стреляет? – спрашивал Ростов, ровняясь с русскими и австрийскими солдатами, бежавшими перемешанными толпами наперерез его дороги.
– А чорт их знает? Всех побил! Пропадай всё! – отвечали ему по русски, по немецки и по чешски толпы бегущих и непонимавших точно так же, как и он, того, что тут делалось.
– Бей немцев! – кричал один.
– А чорт их дери, – изменников.
– Zum Henker diese Ruesen… [К чорту этих русских…] – что то ворчал немец.
Несколько раненых шли по дороге. Ругательства, крики, стоны сливались в один общий гул. Стрельба затихла и, как потом узнал Ростов, стреляли друг в друга русские и австрийские солдаты.
«Боже мой! что ж это такое? – думал Ростов. – И здесь, где всякую минуту государь может увидать их… Но нет, это, верно, только несколько мерзавцев. Это пройдет, это не то, это не может быть, – думал он. – Только поскорее, поскорее проехать их!»
Мысль о поражении и бегстве не могла притти в голову Ростову. Хотя он и видел французские орудия и войска именно на Праценской горе, на той самой, где ему велено было отыскивать главнокомандующего, он не мог и не хотел верить этому.


Около деревни Праца Ростову велено было искать Кутузова и государя. Но здесь не только не было их, но не было ни одного начальника, а были разнородные толпы расстроенных войск.
Он погонял уставшую уже лошадь, чтобы скорее проехать эти толпы, но чем дальше он подвигался, тем толпы становились расстроеннее. По большой дороге, на которую он выехал, толпились коляски, экипажи всех сортов, русские и австрийские солдаты, всех родов войск, раненые и нераненые. Всё это гудело и смешанно копошилось под мрачный звук летавших ядер с французских батарей, поставленных на Праценских высотах.
– Где государь? где Кутузов? – спрашивал Ростов у всех, кого мог остановить, и ни от кого не мог получить ответа.
Наконец, ухватив за воротник солдата, он заставил его ответить себе.
– Э! брат! Уж давно все там, вперед удрали! – сказал Ростову солдат, смеясь чему то и вырываясь.
Оставив этого солдата, который, очевидно, был пьян, Ростов остановил лошадь денщика или берейтора важного лица и стал расспрашивать его. Денщик объявил Ростову, что государя с час тому назад провезли во весь дух в карете по этой самой дороге, и что государь опасно ранен.
– Не может быть, – сказал Ростов, – верно, другой кто.
– Сам я видел, – сказал денщик с самоуверенной усмешкой. – Уж мне то пора знать государя: кажется, сколько раз в Петербурге вот так то видал. Бледный, пребледный в карете сидит. Четверню вороных как припустит, батюшки мои, мимо нас прогремел: пора, кажется, и царских лошадей и Илью Иваныча знать; кажется, с другим как с царем Илья кучер не ездит.
Ростов пустил его лошадь и хотел ехать дальше. Шедший мимо раненый офицер обратился к нему.
– Да вам кого нужно? – спросил офицер. – Главнокомандующего? Так убит ядром, в грудь убит при нашем полку.
– Не убит, ранен, – поправил другой офицер.
– Да кто? Кутузов? – спросил Ростов.
– Не Кутузов, а как бишь его, – ну, да всё одно, живых не много осталось. Вон туда ступайте, вон к той деревне, там всё начальство собралось, – сказал этот офицер, указывая на деревню Гостиерадек, и прошел мимо.
Ростов ехал шагом, не зная, зачем и к кому он теперь поедет. Государь ранен, сражение проиграно. Нельзя было не верить этому теперь. Ростов ехал по тому направлению, которое ему указали и по которому виднелись вдалеке башня и церковь. Куда ему было торопиться? Что ему было теперь говорить государю или Кутузову, ежели бы даже они и были живы и не ранены?
– Этой дорогой, ваше благородие, поезжайте, а тут прямо убьют, – закричал ему солдат. – Тут убьют!
– О! что говоришь! сказал другой. – Куда он поедет? Тут ближе.
Ростов задумался и поехал именно по тому направлению, где ему говорили, что убьют.
«Теперь всё равно: уж ежели государь ранен, неужели мне беречь себя?» думал он. Он въехал в то пространство, на котором более всего погибло людей, бегущих с Працена. Французы еще не занимали этого места, а русские, те, которые были живы или ранены, давно оставили его. На поле, как копны на хорошей пашне, лежало человек десять, пятнадцать убитых, раненых на каждой десятине места. Раненые сползались по два, по три вместе, и слышались неприятные, иногда притворные, как казалось Ростову, их крики и стоны. Ростов пустил лошадь рысью, чтобы не видать всех этих страдающих людей, и ему стало страшно. Он боялся не за свою жизнь, а за то мужество, которое ему нужно было и которое, он знал, не выдержит вида этих несчастных.
Французы, переставшие стрелять по этому, усеянному мертвыми и ранеными, полю, потому что уже никого на нем живого не было, увидав едущего по нем адъютанта, навели на него орудие и бросили несколько ядер. Чувство этих свистящих, страшных звуков и окружающие мертвецы слились для Ростова в одно впечатление ужаса и сожаления к себе. Ему вспомнилось последнее письмо матери. «Что бы она почувствовала, – подумал он, – коль бы она видела меня теперь здесь, на этом поле и с направленными на меня орудиями».
В деревне Гостиерадеке были хотя и спутанные, но в большем порядке русские войска, шедшие прочь с поля сражения. Сюда уже не доставали французские ядра, и звуки стрельбы казались далекими. Здесь все уже ясно видели и говорили, что сражение проиграно. К кому ни обращался Ростов, никто не мог сказать ему, ни где был государь, ни где был Кутузов. Одни говорили, что слух о ране государя справедлив, другие говорили, что нет, и объясняли этот ложный распространившийся слух тем, что, действительно, в карете государя проскакал назад с поля сражения бледный и испуганный обер гофмаршал граф Толстой, выехавший с другими в свите императора на поле сражения. Один офицер сказал Ростову, что за деревней, налево, он видел кого то из высшего начальства, и Ростов поехал туда, уже не надеясь найти кого нибудь, но для того только, чтобы перед самим собою очистить свою совесть. Проехав версты три и миновав последние русские войска, около огорода, окопанного канавой, Ростов увидал двух стоявших против канавы всадников. Один, с белым султаном на шляпе, показался почему то знакомым Ростову; другой, незнакомый всадник, на прекрасной рыжей лошади (лошадь эта показалась знакомою Ростову) подъехал к канаве, толкнул лошадь шпорами и, выпустив поводья, легко перепрыгнул через канаву огорода. Только земля осыпалась с насыпи от задних копыт лошади. Круто повернув лошадь, он опять назад перепрыгнул канаву и почтительно обратился к всаднику с белым султаном, очевидно, предлагая ему сделать то же. Всадник, которого фигура показалась знакома Ростову и почему то невольно приковала к себе его внимание, сделал отрицательный жест головой и рукой, и по этому жесту Ростов мгновенно узнал своего оплакиваемого, обожаемого государя.