Бранденбург-Шведт

Бранденбург-Шведт (нем. Brandenburg-Schwedt) — побочная линия бранденбургско-прусской династии Гогенцоллернов.

Часто по ошибке Бранденбург-Шведт считают историческим княжеством на севере Бранденбурга. В действительности побочная линия в Шведте-Фиррадене (Уккермарк и Ноймарк) и Вильденбрухе (Задняя Померания) не обладала суверенной властью. При этом королевские принцы с соответствующим апанажем и наследством богатой курфюрстины Доротеи, второй супруги Фридриха Вильгельма могли продемонстрировать благосостояние выше многих более мелких княжеств.

После Тридцатилетней войны нуждавшийся в денежных средствах курфюрст Фридрих Вильгельм заложил земли Шведта за 25 тыс. талеров графу Густаву Адольфу фон Фаренбуху, получавшему с них доход. В 1670 году курфюрстина Доротея выкупила владения за 26 500 талеров, создав тем самым финансовую базу для своего сына Филиппа Вильгельма. Благодаря дополнительным приобретениям недвижимости во владениях Доротеи оказались три города, три замка, 33 деревни и 24 хутора.

Курфюрстина восстановила повреждённый в ходе Тридцатилетней войны Шведтский замок и способствовала экономическому развитию города и окрестностей. Она наняла голландского специалиста, который весной 1686 года вместе с переселившимися французскими гугенотами заложил традицию табаководства в Уккермарке. В конце XVIII века в Уккермарке сложился крупнейший на немецких землях табаководческий регион, занимавший 4 400 га с собственными тремя сигаретными мануфактурами, ставшими ключевым фактором экономики в этой местности.

Старший сын Доротеи Филипп Вильгельм интенсивно занимался развитием своих владений и продолжил оформление интерьеров замка. Бурное строительство продолжилось при его преемнике Фридрихе Вильгельме, «бешеном маркграфе», когда началось плановая застройка города-резиденции.

Последний маркграф Шведта Фридрих Генрих, младший сын Филиппа Вильгельма превратил город в культурный центр. Бранденбург-Шведтская линия угасла с его смертью в 1788 году, большая часть земель вновь отошла к Пруссии.

Главы шведтской линии

• Филипп Вильгельм, принц Прусский, маркграф Бранденбурга (1688—1711), сын курфюрста Фридриха Вильгельма
• Фридрих Вильгельм, принц Прусский, маркграф Бранденбурга (1731—1771), сын маркграфа Филиппа Вильгельма (в 1711—1731 годах регентство королей Пруссии Фридриха I и Фридриха Вильгельма I)
• Фридрих Генрих, принц Прусский, маркграф Бранденбурга (1771—1788), сын маркграфа Филиппа Вильгельма

Отрывок, характеризующий Бранденбург-Шведт

С конца 1811 го года началось усиленное вооружение и сосредоточение сил Западной Европы, и в 1812 году силы эти – миллионы людей (считая тех, которые перевозили и кормили армию) двинулись с Запада на Восток, к границам России, к которым точно так же с 1811 го года стягивались силы России. 12 июня силы Западной Европы перешли границы России, и началась война, то есть совершилось противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие. Миллионы людей совершали друг, против друга такое бесчисленное количество злодеяний, обманов, измен, воровства, подделок и выпуска фальшивых ассигнаций, грабежей, поджогов и убийств, которого в целые века не соберет летопись всех судов мира и на которые, в этот период времени, люди, совершавшие их, не смотрели как на преступления.
Что произвело это необычайное событие? Какие были причины его? Историки с наивной уверенностью говорят, что причинами этого события были обида, нанесенная герцогу Ольденбургскому, несоблюдение континентальной системы, властолюбие Наполеона, твердость Александра, ошибки дипломатов и т. п.
Следовательно, стоило только Меттерниху, Румянцеву или Талейрану, между выходом и раутом, хорошенько постараться и написать поискуснее бумажку или Наполеону написать к Александру: Monsieur mon frere, je consens a rendre le duche au duc d'Oldenbourg, [Государь брат мой, я соглашаюсь возвратить герцогство Ольденбургскому герцогу.] – и войны бы не было.
Понятно, что таким представлялось дело современникам. Понятно, что Наполеону казалось, что причиной войны были интриги Англии (как он и говорил это на острове Св. Елены); понятно, что членам английской палаты казалось, что причиной войны было властолюбие Наполеона; что принцу Ольденбургскому казалось, что причиной войны было совершенное против него насилие; что купцам казалось, что причиной войны была континентальная система, разорявшая Европу, что старым солдатам и генералам казалось, что главной причиной была необходимость употребить их в дело; легитимистам того времени то, что необходимо было восстановить les bons principes [хорошие принципы], а дипломатам того времени то, что все произошло оттого, что союз России с Австрией в 1809 году не был достаточно искусно скрыт от Наполеона и что неловко был написан memorandum за № 178. Понятно, что эти и еще бесчисленное, бесконечное количество причин, количество которых зависит от бесчисленного различия точек зрения, представлялось современникам; но для нас – потомков, созерцающих во всем его объеме громадность совершившегося события и вникающих в его простой и страшный смысл, причины эти представляются недостаточными. Для нас непонятно, чтобы миллионы людей христиан убивали и мучили друг друга, потому что Наполеон был властолюбив, Александр тверд, политика Англии хитра и герцог Ольденбургский обижен. Нельзя понять, какую связь имеют эти обстоятельства с самым фактом убийства и насилия; почему вследствие того, что герцог обижен, тысячи людей с другого края Европы убивали и разоряли людей Смоленской и Московской губерний и были убиваемы ими.
Для нас, потомков, – не историков, не увлеченных процессом изыскания и потому с незатемненным здравым смыслом созерцающих событие, причины его представляются в неисчислимом количестве. Чем больше мы углубляемся в изыскание причин, тем больше нам их открывается, и всякая отдельно взятая причина или целый ряд причин представляются нам одинаково справедливыми сами по себе, и одинаково ложными по своей ничтожности в сравнении с громадностью события, и одинаково ложными по недействительности своей (без участия всех других совпавших причин) произвести совершившееся событие. Такой же причиной, как отказ Наполеона отвести свои войска за Вислу и отдать назад герцогство Ольденбургское, представляется нам и желание или нежелание первого французского капрала поступить на вторичную службу: ибо, ежели бы он не захотел идти на службу и не захотел бы другой, и третий, и тысячный капрал и солдат, настолько менее людей было бы в войске Наполеона, и войны не могло бы быть.