Маркелов, Константин Михайлович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Константин Михайлович Маркелов
Род деятельности:

прокурор; мемуарист

Дата рождения:

1 (13) февраля 1868(1868-02-13)

Место рождения:

Москва,
Российская империя

Подданство:

Российская империя Российская империя

Дата смерти:

16 декабря 1944(1944-12-16) (76 лет)

Место смерти:

Сент-Женевьев-де-Буа,
Франция

Отец:

Михаил Дмитриевич Маркелов

Мать:

Екатерина Валериановна Майкова

Супруга:

Евгения Чумикова

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Константи́н Миха́йлович Марке́лов (1868—1944) — действительный статский советник, правовед, публицист, мемуарист, эмигрант первой волны.





Биография

Родился 1 февраля 1868 года в Москве. Отец — Михаил Дмитриевич Маркелов (1814—1884), чиновник особых поручений при московском генерал-губернаторе, мать — Екатерина Валериановна Майкова (1836 или 1838—1902), двоюродная сестра поэта Аполлона Николаевича Майкова[1].

Константин Михайлович, как и два его брата — старший Дмитрий (1864—1924) и младший Николай (1872—1852), — окончил Императорское училище правоведения в Санкт-Петербурге (1890)[2]. Работал прокурором в трибунале. Член Московской судебной палаты.

После революции — в эмиграции во Франции. В 1926 году опубликовал в Париже беллетризованные мемуары «На берегу Москва-реки», посвящённые летней жизни в родительском имении Красный Стан в 1870—80-е гг. Автор ряда публикаций в газете «Возрождение» и других изданиях.

Был женат на вдове подполковника Евгении Александровне Ярошевич (в девичестве Чумиковой; род. 27 июня 1873 года). Детей не имел.[1]

Последние годы провел в Русском доме в Сент-Женевьев-де-Буа. Скончался 16 декабря 1944 года, похоронен на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа[3].

Сочинения

  • Константин Маркелов. На берегу Москва-реки. — Paris: Imprimerie d'art Voltaire, [1926]. — 144 с.
Переиздано в сб.: Первопрестольная: далекая и близкая. Москва и москвичи в литературе русской эмиграции. Том 2. Сост., вступ. ст. и комм. М. Д. Филина. — М.: Русский мир, 2003. С. 34—190.
  • Константин Маркелов. Страничка воспоминаний: Иван Александрович Гончаров // Мастер русского романа: И. А. Гончаров в литературной критике русского зарубежья: Сб. документов и материалов / Федеральная архивная служба, Российский государственный архив литературы и искусства; вступ. ст. В. А. Недзвецкого. — М.: Центр книги Рудомино, 2012. С. 232—237.

Напишите отзыв о статье "Маркелов, Константин Михайлович"

Примечания

  1. 1 2 Семейный архив Ф. Б. Людоговского
  2. [www.genrogge.ru/isj/isj-091-5.htm СПИСОК бывшим воспитанникам ИМПЕРАТОРСКОГО Училища Правоведения, окончивших в оном курс наук в 1840—1917 гг.]
  3. Грезин И. И. Алфавитный список русских захоронений на кладбище в Сент-Женевьев-де-Буа. — М.: Старая Басманная, 2009. — С. 311.

См. также

Маркеловы

Ссылки

  • [ru.rodovid.org/wk/Запись:407932 Константин Михайлович Маркелов] на «Родоводе». Дерево предков и потомков
  • Отрывок, характеризующий Маркелов, Константин Михайлович

    – Отчего ж… – рассеянно отвечал Долохов, вглядываясь в лицо французского барабанщика.
    – Давно у тебя молодчик этот? – спросил он у Денисова.
    – Нынче взяли, да ничего не знает. Я оставил его пг'и себе.
    – Ну, а остальных ты куда деваешь? – сказал Долохов.
    – Как куда? Отсылаю под г'асписки! – вдруг покраснев, вскрикнул Денисов. – И смело скажу, что на моей совести нет ни одного человека. Разве тебе тг'удно отослать тг'идцать ли, тг'иста ли человек под конвоем в гог'од, чем маг'ать, я пг'ямо скажу, честь солдата.
    – Вот молоденькому графчику в шестнадцать лет говорить эти любезности прилично, – с холодной усмешкой сказал Долохов, – а тебе то уж это оставить пора.
    – Что ж, я ничего не говорю, я только говорю, что я непременно поеду с вами, – робко сказал Петя.
    – А нам с тобой пора, брат, бросить эти любезности, – продолжал Долохов, как будто он находил особенное удовольствие говорить об этом предмете, раздражавшем Денисова. – Ну этого ты зачем взял к себе? – сказал он, покачивая головой. – Затем, что тебе его жалко? Ведь мы знаем эти твои расписки. Ты пошлешь их сто человек, а придут тридцать. Помрут с голоду или побьют. Так не все ли равно их и не брать?
    Эсаул, щуря светлые глаза, одобрительно кивал головой.
    – Это все г'авно, тут Рассуждать нечего. Я на свою душу взять не хочу. Ты говог'ишь – помг'ут. Ну, хог'ошо. Только бы не от меня.
    Долохов засмеялся.
    – Кто же им не велел меня двадцать раз поймать? А ведь поймают – меня и тебя, с твоим рыцарством, все равно на осинку. – Он помолчал. – Однако надо дело делать. Послать моего казака с вьюком! У меня два французских мундира. Что ж, едем со мной? – спросил он у Пети.
    – Я? Да, да, непременно, – покраснев почти до слез, вскрикнул Петя, взглядывая на Денисова.
    Опять в то время, как Долохов заспорил с Денисовым о том, что надо делать с пленными, Петя почувствовал неловкость и торопливость; но опять не успел понять хорошенько того, о чем они говорили. «Ежели так думают большие, известные, стало быть, так надо, стало быть, это хорошо, – думал он. – А главное, надо, чтобы Денисов не смел думать, что я послушаюсь его, что он может мной командовать. Непременно поеду с Долоховым во французский лагерь. Он может, и я могу».
    На все убеждения Денисова не ездить Петя отвечал, что он тоже привык все делать аккуратно, а не наобум Лазаря, и что он об опасности себе никогда не думает.
    – Потому что, – согласитесь сами, – если не знать верно, сколько там, от этого зависит жизнь, может быть, сотен, а тут мы одни, и потом мне очень этого хочется, и непременно, непременно поеду, вы уж меня не удержите, – говорил он, – только хуже будет…


    Одевшись в французские шинели и кивера, Петя с Долоховым поехали на ту просеку, с которой Денисов смотрел на лагерь, и, выехав из леса в совершенной темноте, спустились в лощину. Съехав вниз, Долохов велел сопровождавшим его казакам дожидаться тут и поехал крупной рысью по дороге к мосту. Петя, замирая от волнения, ехал с ним рядом.
    – Если попадемся, я живым не отдамся, у меня пистолет, – прошептал Петя.
    – Не говори по русски, – быстрым шепотом сказал Долохов, и в ту же минуту в темноте послышался оклик: «Qui vive?» [Кто идет?] и звон ружья.
    Кровь бросилась в лицо Пети, и он схватился за пистолет.
    – Lanciers du sixieme, [Уланы шестого полка.] – проговорил Долохов, не укорачивая и не прибавляя хода лошади. Черная фигура часового стояла на мосту.
    – Mot d'ordre? [Отзыв?] – Долохов придержал лошадь и поехал шагом.