Маркест, Лоран Оноре

Лоран Оноре Маркест

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Лоран Оноре Маркест (фр. Laurent Honoré Marqueste; 12 июня 1848, Тулуза — 5 апреля 1920, Париж) — французский скульптор. Ученик Александра Фальгьера. В 1871 г. Маркесту была присуждена Большая Римская премия по разряду скульптуры. Профессор Академии изящных искусств с 1893 г., командор ордена Почётного легиона (1903), лауреат Гран-при Всемирной выставки в Париже (1900).

Много работал в Париже как монументалист (создал, в частности, памятник Виктору Гюго в Сорбонне, а в 1884 году завершил большую конную статую парижского префекта Этьенна Марселя, начатую Жаном Идраком). Из скульптур Маркеста на античные сюжеты наиболее известны «Персей и Горгона» (1876), «Скорбь Орфея» (1879), «Галатея» (1884).

Является создателем бюста Виктора Гюго (1920), с 2000 года находящегося в московском саду «Эрмитаж».

Отрывок, характеризующий Маркест, Лоран Оноре

Приехав в свой загородный дом и занявшись домашними распоряжениями, граф совершенно успокоился.
Через полчаса граф ехал на быстрых лошадях через Сокольничье поле, уже не вспоминая о том, что было, и думая и соображая только о том, что будет. Он ехал теперь к Яузскому мосту, где, ему сказали, был Кутузов. Граф Растопчин готовил в своем воображении те гневные в колкие упреки, которые он выскажет Кутузову за его обман. Он даст почувствовать этой старой придворной лисице, что ответственность за все несчастия, имеющие произойти от оставления столицы, от погибели России (как думал Растопчин), ляжет на одну его выжившую из ума старую голову. Обдумывая вперед то, что он скажет ему, Растопчин гневно поворачивался в коляске и сердито оглядывался по сторонам.
Сокольничье поле было пустынно. Только в конце его, у богадельни и желтого дома, виднелась кучки людей в белых одеждах и несколько одиноких, таких же людей, которые шли по полю, что то крича и размахивая руками.
Один вз них бежал наперерез коляске графа Растопчина. И сам граф Растопчин, и его кучер, и драгуны, все смотрели с смутным чувством ужаса и любопытства на этих выпущенных сумасшедших и в особенности на того, который подбегал к вим.
Шатаясь на своих длинных худых ногах, в развевающемся халате, сумасшедший этот стремительно бежал, не спуская глаз с Растопчина, крича ему что то хриплым голосом и делая знаки, чтобы он остановился. Обросшее неровными клочками бороды, сумрачное и торжественное лицо сумасшедшего было худо и желто. Черные агатовые зрачки его бегали низко и тревожно по шафранно желтым белкам.
– Стой! Остановись! Я говорю! – вскрикивал он пронзительно и опять что то, задыхаясь, кричал с внушительными интонациями в жестами.
Он поравнялся с коляской и бежал с ней рядом.