Маркетти, Филиппо
| Филиппо Маркетти | |
 | |
| Основная информация | |
|---|---|
| Полное имя |
Filippo Marchetti |
| Дата рождения | |
| Место рождения | |
| Дата смерти | |
| Место смерти | |
| Годы активности |
XIX век |
| Страна | |
| Профессии | |
Фили́ппо Марке́тти (итал. Filippo Marchetti; 26 февраля 1831—18 января 1902) — итальянский оперный композитор.
Учился в Неаполе. С огромным успехом дебютировал в 1856 году в Турине оперой «Gentile de Varano», затем с ограниченным успехом был учителем пения и музыки в Риме, пока не выпустил свои оперы «Puria» и «Ромео и Джульетта», премьера последней состоялась в 1865 году в Турине[1] и она способствовала популяризации имени Маркетти. В 1869 году дана в Милане, в театре «Ла Скала», наиболее удачная из опер композитора, «Рюи-Блаз», поставленная в семидесятых годах в Санкт-Петербурге на сцене Императорской итальянской оперы. Было отмечено, что «это одна из первых итальянских опер, показывающая влияние французской большой оперы до некоторой степени в ответ на их французский источник».[1] Опера была поставлена в 20 веке.[1] Также он написал оперы «Gustaw-Wasa», «Amore alla prova», «Giovanna d’Austria» и много мелких вокальных сочинений.
Произведения Маркетти ставились в муниципальном театре Камерино, в конференц-зале и в библиотеке Болоньолы. В муниципальной ратуше Болоньолы также действует постоянная выставка, посвящённая композитору. Маркетти руководил консерваторией имени Святой Цецилии, пока его не менил на этом посту Станислао Фальки. Также Маркетти был председателем жюри конкурса Sonzogno, где в 1890 году был награждён Пьетро Маскань за оперу «Сельская честь».
Содержание
Основные работы
- февраль 1856, Турин: «Gentile da Varano»
- 27 ноября 1856, Турин: «La demente»
- 1859: «Il paria»
- 25 октября 1865, Триест: «Ромео и Джульетта»; revised 1872 and 1876. It is available on CD with Daolio, Portoghese, Coletta, Cassi, and Dolari, under Yurkevych on Dynamic CDS 501/1-2.
- 3 апреля 1869, Милан: «Ruy Blas». Available on CD, but badly cut with Theodossiou, Marini, Malagnini, Gazale, Moncini, under Lipton on Bongiovanni GB 2237/38-2.
- 7 февраля 1875, Милан: «Gustavo Wasa»
- 11 марта 1880, Турин: «Don Giovanni d'Austria»
Записи
- «Ромео и Джульетта». С Daolio, Portoghese, Coletta, Cassi, and Dolari. Cond: Yurkevych. Audio CD: Dynamic, Cat: CDS 501/1-2.
- «Ruy Blas» с Theodossiou, Marini, Malagnini, Gazale, Moncini. Cond: Lipton. Audio CD: Bongiovanni, Cat: GB 2237/38-2.
Напишите отзыв о статье "Маркетти, Филиппо"
Примечания
Ссылки
- [slovari.yandex.ru/%D0%9C%D0%B0%D1%80%D0%BA%D0%B5%D1%82%D1%82%D0%B8%2C%20%D0%A4%D0%B8%D0%BB%D0%B8%D0%BF%D0%BF%D0%BE/%D0%9C%D1%83%D0%B7%D1%8B%D0%BA%D0%B0%D0%BB%D1%8C%D0%BD%D1%8B%D0%B9%20%D1%81%D0%BB%D0%BE%D0%B2%D0%B0%D1%80%D1%8C/%D0%9C%D0%B0%D1%80%D0%BA%D0%B5%D1%82%D1%82%D0%B8/ Музыкальный словарь](недоступная ссылка с 14-06-2016 (2866 дней))
- Маркетти, Филиппо: ноты произведений на International Music Score Library Project
Источники
- Holden, Amanda (Ed.), The New Penguin Opera Guide, New York: Penguin Putnam, 2001. ISBN 0-140-29312-4
- Nicolaisen, Jay, Italian Opera in Transition, 1871-1893, UMI Research Press, 1980 ISBN 0835711218
|
Это заготовка статьи о композиторе. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этой статье не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 24 февраля 2013 года. |
Отрывок, характеризующий Маркетти, Филиппо
Никто не отвечал.Княжне Марье становилось тяжело от этого молчанья; она старалась уловить чей нибудь взгляд.
– Отчего вы не говорите? – обратилась княжна к старому старику, который, облокотившись на палку, стоял перед ней. – Скажи, ежели ты думаешь, что еще что нибудь нужно. Я все сделаю, – сказала она, уловив его взгляд. Но он, как бы рассердившись за это, опустил совсем голову и проговорил:
– Чего соглашаться то, не нужно нам хлеба.
– Что ж, нам все бросить то? Не согласны. Не согласны… Нет нашего согласия. Мы тебя жалеем, а нашего согласия нет. Поезжай сама, одна… – раздалось в толпе с разных сторон. И опять на всех лицах этой толпы показалось одно и то же выражение, и теперь это было уже наверное не выражение любопытства и благодарности, а выражение озлобленной решительности.
– Да вы не поняли, верно, – с грустной улыбкой сказала княжна Марья. – Отчего вы не хотите ехать? Я обещаю поселить вас, кормить. А здесь неприятель разорит вас…
Но голос ее заглушали голоса толпы.
– Нет нашего согласия, пускай разоряет! Не берем твоего хлеба, нет согласия нашего!
Княжна Марья старалась уловить опять чей нибудь взгляд из толпы, но ни один взгляд не был устремлен на нее; глаза, очевидно, избегали ее. Ей стало странно и неловко.
– Вишь, научила ловко, за ней в крепость иди! Дома разори да в кабалу и ступай. Как же! Я хлеб, мол, отдам! – слышались голоса в толпе.
Княжна Марья, опустив голову, вышла из круга и пошла в дом. Повторив Дрону приказание о том, чтобы завтра были лошади для отъезда, она ушла в свою комнату и осталась одна с своими мыслями.
Долго эту ночь княжна Марья сидела у открытого окна в своей комнате, прислушиваясь к звукам говора мужиков, доносившегося с деревни, но она не думала о них. Она чувствовала, что, сколько бы она ни думала о них, она не могла бы понять их. Она думала все об одном – о своем горе, которое теперь, после перерыва, произведенного заботами о настоящем, уже сделалось для нее прошедшим. Она теперь уже могла вспоминать, могла плакать и могла молиться. С заходом солнца ветер затих. Ночь была тихая и свежая. В двенадцатом часу голоса стали затихать, пропел петух, из за лип стала выходить полная луна, поднялся свежий, белый туман роса, и над деревней и над домом воцарилась тишина.
Одна за другой представлялись ей картины близкого прошедшего – болезни и последних минут отца. И с грустной радостью она теперь останавливалась на этих образах, отгоняя от себя с ужасом только одно последнее представление его смерти, которое – она чувствовала – она была не в силах созерцать даже в своем воображении в этот тихий и таинственный час ночи. И картины эти представлялись ей с такой ясностью и с такими подробностями, что они казались ей то действительностью, то прошедшим, то будущим.
То ей живо представлялась та минута, когда с ним сделался удар и его из сада в Лысых Горах волокли под руки и он бормотал что то бессильным языком, дергал седыми бровями и беспокойно и робко смотрел на нее.
