Маркизано, Франческо
Франческо Маркизано (итал. Francesco Marchisano; 25 июня 1929, Раккониджи, королевство Италия — 27 июля 2014, Ватикан) — итальянский куриальный кардинал. Титулярный епископ Популоньи с 6 октября 1988 по 9 июля 1994. Титулярный архиепископ Популоньи с 9 июля 1994 по 21 октября 2003. Председатель Папской Комиссии по сохранению художественного и культурного наследия Церкви с 6 октября 1988 по 4 сентября 1991. Председатель Папской Комиссии по Священной археологии с 4 сентября 1991 по 28 августа 2004. Председатель Папской Комиссии по культурному наследию Церкви с 3 мая 1993 по 13 октября 2003. Председатель Постоянной Комиссии по охране исторических и художественных памятников Святого Престола с 8 марта 2003 по 3 июля 2009. Архипресвитер Ватиканской патриаршей базилики с 24 апреля 2002 по 31 октября 2006. Генеральный викарий государства-града Ватикан и председатель Фабрики Святого Петра с 24 апреля 2002 по 5 февраля 2005. Председатель Кадровой Службы Святого Престола с 5 февраля 2005 по 3 июля 2009. Кардинал-дьякон с дьяконством S. Lucia del Gonfalone с 21 октября 2003 по 12 июня 2014. Кардинал-священник с титулом церкви pro hac vice с S. Lucia del Gonfalone с 12 июня 2014.
Содержание
Образование и священство
Родился Франческо Маркизано 25 июня 1929 году, в Турине. Образование получил в семинариях Турина: гимназия, Джавено (1940—1945 годы); философия, Кьери (1945—1948 годы); богословие, Турин (1948—1949 годы) и Риволи Торинезе (1949—1952 годы). Папская Ломбардская семинария, в Риме (1952—1956 годы). Папский Библейский институт, Рим (лиценциат в Священном Писании, 1954 год). Папский Григорианский университет, Рим (докторантура в богословии; диссертация: L’interpretazione di «kekaritomene» Lc. 1,28 fino alla met` del secolo XII, 1957 год).
Франческо Маркизано был рукоположен в священника, в Турине, 29 июня 1952 года, кардиналом Маурилио Фоссати — архиепископом Турина.
Период обучения в Риме, где он должен был стать профессором в семинарии Риволи, намеревался быть временным, но превратился в постоянный, когда ему предложил его первое куриальное назначение кардинал Джузеппе Пиццардо. Кардинал Джузеппе Пиццардо назвал его членом Священной Конгрегации семинарий и университетов, назначив его aiutante di studio по секциям «Семинарий» в 1956 году. Ему были поручены сначала отношения с европейскими странами и позднее с латиноамериканскими; позднее с германоязычными и англоязычными народами, позади железного занавеса и церковными колледжами Рима.
Тайный камергер с 4 мая 1961 года. Назван главой Службы Семинарий 7 мая 1968 года. Заместитель секретаря Священной Конгрегации семинарий и университетов с 3 июня 1969 года по 6 октября 1988 года. Почётный прелат Его Святейшества с 29 февраля 1971 года.
В 1971 году он посетил многочисленные народы, побуждая к формированию кандидатов в духовенство и католической инструкции. Преподавал катехизис глухим и немым детям в Риме в течение тридцати лет.
Епископ и куриальный сановник
6 октября 1988 года избран титулярным епископом Популоньи и назначен секретарём Папской Комиссии по сохранению художественного и культурного наследия Церкви. Хиротонисан во епископа, 6 января 1989 года, в Ватикане, папой римским Иоанном Павлом II, которому помогали Эдвард Идрис Кассиди — титулярный архиепископ Аманции, заместитель Государственного секретаря Святого Престола по общим делам и Хосе Томас Санчес, бывший архиепископ Новой Сеговии, секретарь Конгрегации Евангелизации народов. Председатель фонда Иоанна XXIII с 20 октября 1988 года.
Председатель Папской Комиссии по Священной археологии с 4 сентября 1991 года. Назначен председателем Папской Комиссии по культурному наследию Церкви с 3 мая 1993 года; комиссия была учреждена 25 марта 1993 года.
Возведен в архиепископы 9 июля 1994 года. Председатель художественно-культурной Комиссии Великого Юбилея 2000 года с 17 марта 1995 года. Назван архипресвитером патриаршей ватиканской базилики, генеральным викарием Ватикана и председатель Фабрики Святого Петра с 24 апреля 2002 года. Председатель Постоянной Комиссии по охране исторических и художественных памятников Святого Престола с 8 марта 2003 года. Оставил пост председателя Папской Комиссии по культурному наследию Церкви 13 октября 2003 года.
Кардинал
В 2002 году он был назван архипресвитером патриаршей Ватиканской базилики, генеральным викарием Ватикана и председателем Фабрики Святого Петра, наследуя кардиналу Вирджилио Нои. Этот пост является сохраненным для кардинала, архиепископ Маркизано был должным образом возведён в кардиналы на следующей консистории от 21 октября 2003 года, став кардиналом-дьяконом S. Lucia del Gonfalone . Несколькими месяцами после этого, дополнительно, он был назначен председателем Постоянной Комиссии по охране исторических и художественных памятников Святого Престола.
Он пропустил нормальный возраст отставки, в 75 лет, для куриальных постов в 2004 году, хотя отставка часто отклонялась (кардинал Нои оставался на службе после своего 80-летия). После смерти кардинала Яна Питера Схотте, кардинал Маркизано был назван 5 февраля 2005 года, наследуя ему, председателем Кадровой службы Святого Престола, сохраняя свои другие посты. Однако, архиепископ Анджело Комастри был назначен на необычный пост коадъютора архипресвитера базилики Святого Петра. Он стал также возможным преемником кардинала Маркизано на других постах в Ватикане.
Кардинал Маркизано был одним из кардиналов-выборщиков, которые участвовали в Папском конклаве 2005 года, который избрал папу римского Бенедикта XVI. На заупокойной мессе по папе римскому Иоанну Павлу II служащей на следующий день после того, как его похоронили, кардинал Маркизано показал, что он вылечился болезни горла после того, как последний римский папа молился и прикоснулся к нему.
31 октября 2006 года папа римский Бенедикт XVI назвал архиепископа Анджело Комастри архипресвитером собора Святого Петра, наследуя кардиналу Маркизано.
25 июня 2009 года кардиналу Маркизано исполнилось 80-лет и он потерял право участвовать в Конклавах. 3 июля 2009 года папа римский Бенедкит XVI принял отставку кардинала Маркизано, с поста председателя Кадровой службы Святого Престола и назначил на его место Джорджо Корбеллини.
12 июня 2014 года возведён в кардиналы-священники с титулом церкви pro hac vice S. Lucia del Gonfalone.
27 июля 2014 года утром скончался в Ватикане.[1]
Напишите отзыв о статье "Маркизано, Франческо"
Примечания
- ↑ [it.radiovaticana.va/news/2014/07/27/si_%C3%A8_spento_il_cardinale_francesco_marchisano/1103515 Si è spento il cardinale Francesco Marchisano]
Ссылки
- [www.catholic-hierarchy.org/bishop/bmarcf.html Информация] (англ.)
| Предшественник: архиепископ Марио Скьерано |
Председатель Папской Комиссии по Священной археологии 4 сентября 1991 — 24 августа 2004 |
Преемник: архиепископ Мауро Пьяченца |
| Предшественник: кардинал Хосе Томас Санчес |
Председатель Папской Комиссии по культурному наследию Церкви 3 мая 1993 — 13 октября 2003 |
Преемник: архиепископ Мауро Пьяченца |
| Предшественник: кардинал Вирджилио Нои |
Генеральный викарий Ватикана 24 апреля 2002 — 5 февраля 2005 |
Преемник: кардинал Анджело Комастри |
| Предшественник: кардинал Вирджилио Нои |
Председатель Фабрики Святого Петра 24 апреля 2002 — 5 февраля 2005 |
Преемник: кардинал Анджело Комастри |
| Предшественник: кардинал Вирджилио Нои |
Архипресвитер Ватиканской патриаршей базилики 24 апреля 2002 — 5 февраля 2005 |
Преемник: кардинал Анджело Комастри |
| Предшественник: кардинал Ян Питер Схотте |
Председатель Кадровой службы Святого Престола 5 февраля 2005 — 3 июля 2009 |
Преемник: епископ Джорджо Корбеллини |
Отрывок, характеризующий Маркизано, Франческо
– Слава Богу! – сказал он. – Жена мне всё сказала! – Он обнял одной рукой Пьера, другой – дочь. – Друг мой Леля! Я очень, очень рад. – Голос его задрожал. – Я любил твоего отца… и она будет тебе хорошая жена… Бог да благословит вас!…Он обнял дочь, потом опять Пьера и поцеловал его дурно пахучим ртом. Слезы, действительно, омочили его щеки.
– Княгиня, иди же сюда, – прокричал он.
Княгиня вышла и заплакала тоже. Пожилая дама тоже утиралась платком. Пьера целовали, и он несколько раз целовал руку прекрасной Элен. Через несколько времени их опять оставили одних.
«Всё это так должно было быть и не могло быть иначе, – думал Пьер, – поэтому нечего спрашивать, хорошо ли это или дурно? Хорошо, потому что определенно, и нет прежнего мучительного сомнения». Пьер молча держал руку своей невесты и смотрел на ее поднимающуюся и опускающуюся прекрасную грудь.
– Элен! – сказал он вслух и остановился.
«Что то такое особенное говорят в этих случаях», думал он, но никак не мог вспомнить, что такое именно говорят в этих случаях. Он взглянул в ее лицо. Она придвинулась к нему ближе. Лицо ее зарумянилось.
– Ах, снимите эти… как эти… – она указывала на очки.
Пьер снял очки, и глаза его сверх той общей странности глаз людей, снявших очки, глаза его смотрели испуганно вопросительно. Он хотел нагнуться над ее рукой и поцеловать ее; но она быстрым и грубым движеньем головы пeрехватила его губы и свела их с своими. Лицо ее поразило Пьера своим изменившимся, неприятно растерянным выражением.
«Теперь уж поздно, всё кончено; да и я люблю ее», подумал Пьер.
– Je vous aime! [Я вас люблю!] – сказал он, вспомнив то, что нужно было говорить в этих случаях; но слова эти прозвучали так бедно, что ему стало стыдно за себя.
Через полтора месяца он был обвенчан и поселился, как говорили, счастливым обладателем красавицы жены и миллионов, в большом петербургском заново отделанном доме графов Безухих.
Старый князь Николай Андреич Болконский в декабре 1805 года получил письмо от князя Василия, извещавшего его о своем приезде вместе с сыном. («Я еду на ревизию, и, разумеется, мне 100 верст не крюк, чтобы посетить вас, многоуважаемый благодетель, – писал он, – и Анатоль мой провожает меня и едет в армию; и я надеюсь, что вы позволите ему лично выразить вам то глубокое уважение, которое он, подражая отцу, питает к вам».)
– Вот Мари и вывозить не нужно: женихи сами к нам едут, – неосторожно сказала маленькая княгиня, услыхав про это.
Князь Николай Андреич поморщился и ничего не сказал.
Через две недели после получения письма, вечером, приехали вперед люди князя Василья, а на другой день приехал и он сам с сыном.
Старик Болконский всегда был невысокого мнения о характере князя Василья, и тем более в последнее время, когда князь Василий в новые царствования при Павле и Александре далеко пошел в чинах и почестях. Теперь же, по намекам письма и маленькой княгини, он понял, в чем дело, и невысокое мнение о князе Василье перешло в душе князя Николая Андреича в чувство недоброжелательного презрения. Он постоянно фыркал, говоря про него. В тот день, как приехать князю Василью, князь Николай Андреич был особенно недоволен и не в духе. Оттого ли он был не в духе, что приезжал князь Василий, или оттого он был особенно недоволен приездом князя Василья, что был не в духе; но он был не в духе, и Тихон еще утром отсоветывал архитектору входить с докладом к князю.
– Слышите, как ходит, – сказал Тихон, обращая внимание архитектора на звуки шагов князя. – На всю пятку ступает – уж мы знаем…
Однако, как обыкновенно, в 9 м часу князь вышел гулять в своей бархатной шубке с собольим воротником и такой же шапке. Накануне выпал снег. Дорожка, по которой хаживал князь Николай Андреич к оранжерее, была расчищена, следы метлы виднелись на разметанном снегу, и лопата была воткнута в рыхлую насыпь снега, шедшую с обеих сторон дорожки. Князь прошел по оранжереям, по дворне и постройкам, нахмуренный и молчаливый.
– А проехать в санях можно? – спросил он провожавшего его до дома почтенного, похожего лицом и манерами на хозяина, управляющего.
– Глубок снег, ваше сиятельство. Я уже по прешпекту разметать велел.
Князь наклонил голову и подошел к крыльцу. «Слава тебе, Господи, – подумал управляющий, – пронеслась туча!»
– Проехать трудно было, ваше сиятельство, – прибавил управляющий. – Как слышно было, ваше сиятельство, что министр пожалует к вашему сиятельству?
Князь повернулся к управляющему и нахмуренными глазами уставился на него.
– Что? Министр? Какой министр? Кто велел? – заговорил он своим пронзительным, жестким голосом. – Для княжны, моей дочери, не расчистили, а для министра! У меня нет министров!
– Ваше сиятельство, я полагал…
– Ты полагал! – закричал князь, всё поспешнее и несвязнее выговаривая слова. – Ты полагал… Разбойники! прохвосты! Я тебя научу полагать, – и, подняв палку, он замахнулся ею на Алпатыча и ударил бы, ежели бы управляющий невольно не отклонился от удара. – Полагал! Прохвосты! – торопливо кричал он. Но, несмотря на то, что Алпатыч, сам испугавшийся своей дерзости – отклониться от удара, приблизился к князю, опустив перед ним покорно свою плешивую голову, или, может быть, именно от этого князь, продолжая кричать: «прохвосты! закидать дорогу!» не поднял другой раз палки и вбежал в комнаты.
Перед обедом княжна и m lle Bourienne, знавшие, что князь не в духе, стояли, ожидая его: m lle Bourienne с сияющим лицом, которое говорило: «Я ничего не знаю, я такая же, как и всегда», и княжна Марья – бледная, испуганная, с опущенными глазами. Тяжелее всего для княжны Марьи было то, что она знала, что в этих случаях надо поступать, как m lle Bourime, но не могла этого сделать. Ей казалось: «сделаю я так, как будто не замечаю, он подумает, что у меня нет к нему сочувствия; сделаю я так, что я сама скучна и не в духе, он скажет (как это и бывало), что я нос повесила», и т. п.
Князь взглянул на испуганное лицо дочери и фыркнул.
– Др… или дура!… – проговорил он.
«И той нет! уж и ей насплетничали», подумал он про маленькую княгиню, которой не было в столовой.
– А княгиня где? – спросил он. – Прячется?…
– Она не совсем здорова, – весело улыбаясь, сказала m llе Bourienne, – она не выйдет. Это так понятно в ее положении.
– Гм! гм! кх! кх! – проговорил князь и сел за стол.
Тарелка ему показалась не чиста; он указал на пятно и бросил ее. Тихон подхватил ее и передал буфетчику. Маленькая княгиня не была нездорова; но она до такой степени непреодолимо боялась князя, что, услыхав о том, как он не в духе, она решилась не выходить.
– Я боюсь за ребенка, – говорила она m lle Bourienne, – Бог знает, что может сделаться от испуга.
Вообще маленькая княгиня жила в Лысых Горах постоянно под чувством страха и антипатии к старому князю, которой она не сознавала, потому что страх так преобладал, что она не могла чувствовать ее. Со стороны князя была тоже антипатия, но она заглушалась презрением. Княгиня, обжившись в Лысых Горах, особенно полюбила m lle Bourienne, проводила с нею дни, просила ее ночевать с собой и с нею часто говорила о свекоре и судила его.
– Il nous arrive du monde, mon prince, [К нам едут гости, князь.] – сказала m lle Bourienne, своими розовенькими руками развертывая белую салфетку. – Son excellence le рrince Kouraguine avec son fils, a ce que j'ai entendu dire? [Его сиятельство князь Курагин с сыном, сколько я слышала?] – вопросительно сказала она.
– Гм… эта excellence мальчишка… я его определил в коллегию, – оскорбленно сказал князь. – А сын зачем, не могу понять. Княгиня Лизавета Карловна и княжна Марья, может, знают; я не знаю, к чему он везет этого сына сюда. Мне не нужно. – И он посмотрел на покрасневшую дочь.
– Нездорова, что ли? От страха министра, как нынче этот болван Алпатыч сказал.
– Нет, mon pere. [батюшка.]
Как ни неудачно попала m lle Bourienne на предмет разговора, она не остановилась и болтала об оранжереях, о красоте нового распустившегося цветка, и князь после супа смягчился.
После обеда он прошел к невестке. Маленькая княгиня сидела за маленьким столиком и болтала с Машей, горничной. Она побледнела, увидав свекора.
Маленькая княгиня очень переменилась. Она скорее была дурна, нежели хороша, теперь. Щеки опустились, губа поднялась кверху, глаза были обтянуты книзу.
– Да, тяжесть какая то, – отвечала она на вопрос князя, что она чувствует.
– Не нужно ли чего?
– Нет, merci, mon pere. [благодарю, батюшка.]
– Ну, хорошо, хорошо.
Он вышел и дошел до официантской. Алпатыч, нагнув голову, стоял в официантской.
– Закидана дорога?
– Закидана, ваше сиятельство; простите, ради Бога, по одной глупости.
Князь перебил его и засмеялся своим неестественным смехом.
– Ну, хорошо, хорошо.
Он протянул руку, которую поцеловал Алпатыч, и прошел в кабинет.
Вечером приехал князь Василий. Его встретили на прешпекте (так назывался проспект) кучера и официанты, с криком провезли его возки и сани к флигелю по нарочно засыпанной снегом дороге.
Князю Василью и Анатолю были отведены отдельные комнаты.
Анатоль сидел, сняв камзол и подпершись руками в бока, перед столом, на угол которого он, улыбаясь, пристально и рассеянно устремил свои прекрасные большие глаза. На всю жизнь свою он смотрел как на непрерывное увеселение, которое кто то такой почему то обязался устроить для него. Так же и теперь он смотрел на свою поездку к злому старику и к богатой уродливой наследнице. Всё это могло выйти, по его предположению, очень хорошо и забавно. А отчего же не жениться, коли она очень богата? Это никогда не мешает, думал Анатоль.
Он выбрился, надушился с тщательностью и щегольством, сделавшимися его привычкою, и с прирожденным ему добродушно победительным выражением, высоко неся красивую голову, вошел в комнату к отцу. Около князя Василья хлопотали его два камердинера, одевая его; он сам оживленно оглядывался вокруг себя и весело кивнул входившему сыну, как будто он говорил: «Так, таким мне тебя и надо!»
– Нет, без шуток, батюшка, она очень уродлива? А? – спросил он, как бы продолжая разговор, не раз веденный во время путешествия.
– Полно. Глупости! Главное дело – старайся быть почтителен и благоразумен с старым князем.
– Ежели он будет браниться, я уйду, – сказал Анатоль. – Я этих стариков терпеть не могу. А?
– Помни, что для тебя от этого зависит всё.
В это время в девичьей не только был известен приезд министра с сыном, но внешний вид их обоих был уже подробно описан. Княжна Марья сидела одна в своей комнате и тщетно пыталась преодолеть свое внутреннее волнение.
«Зачем они писали, зачем Лиза говорила мне про это? Ведь этого не может быть! – говорила она себе, взглядывая в зеркало. – Как я выйду в гостиную? Ежели бы он даже мне понравился, я бы не могла быть теперь с ним сама собою». Одна мысль о взгляде ее отца приводила ее в ужас.
Маленькая княгиня и m lle Bourienne получили уже все нужные сведения от горничной Маши о том, какой румяный, чернобровый красавец был министерский сын, и о том, как папенька их насилу ноги проволок на лестницу, а он, как орел, шагая по три ступеньки, пробежал зa ним. Получив эти сведения, маленькая княгиня с m lle Bourienne,еще из коридора слышные своими оживленно переговаривавшими голосами, вошли в комнату княжны.
– Ils sont arrives, Marieie, [Они приехали, Мари,] вы знаете? – сказала маленькая княгиня, переваливаясь своим животом и тяжело опускаясь на кресло.
Она уже не была в той блузе, в которой сидела поутру, а на ней было одно из лучших ее платьев; голова ее была тщательно убрана, и на лице ее было оживление, не скрывавшее, однако, опустившихся и помертвевших очертаний лица. В том наряде, в котором она бывала обыкновенно в обществах в Петербурге, еще заметнее было, как много она подурнела. На m lle Bourienne тоже появилось уже незаметно какое то усовершенствование наряда, которое придавало ее хорошенькому, свеженькому лицу еще более привлекательности.
