Нейстрийская марка
Нейстрийская марка (фр. Marche de Neustrie) — марка, созданная королём Франции Карлом II Лысым для защиты региона от норманнов и бретонцев. Правитель этой марки носил титул маркграф Нейстрии или маркиз Нейстрии (фр. marquis de Neustrie).
Марка состояла из двух частей, поэтому их часто называют Бретонская марка (фр. marche bretonne) и Нормандская марка (фр. marche normande).
Содержание
История
Бретонская марка
Её правителем Карл Лысый назначил Роберта Сильного (ум. 866), погибшего в битве против норманнов. Ему наследовал пасынок, Гуго Аббат (ум. 886), после смерти которого марку унаследовал старший сын Роберта — Эд (ум. 898). После того, как Эд в 888 году был выбран королём Франции, он передал марку под управление своего младшего брата Роберта (ум. 923)
Нормандская марка
Её правителем Карл Лысый назначил трех маркграфов: Адаларда Сенешаля (ум. 870) из дома Жерардидов, а также братьев Удо (ум. после 879) и Беренгера I (ум. 876/879) из дома Конрадинов. Это назначение вызвало недовольство представителей дома Роргонидов, поскольку они считали эту область своей. В результате их интриг Карл в 865 году сместил Адаларда, Удо и Беренгера, передав марку графу Мэна Гозфриду (ум. 878). Роргониды управляли маркой до 885 года, когда новый король Франции, император Карл III Толстый, после гибели маркграфа Рагенольда назначил маркграфом своего приближенного Генриха (ум. 866). Он был убит уже в следующем году во время осады норманнами Парижа. Взамен ему маркграфом был назначен Беренгер II (ум. 886), родственник Генриха. Он неоднократно отражал нападения норманнов, в основном в районе Мана и Байе.
Объединенная Нейстрийская марка
В 911 году король Франции Карл III Простоватый отдал норманну Роллону графство Руан, ставшее основой для будущего герцогства Нормандия. В результате этого Нормандская марка потеряла своё значение и была присоединена к Бретонской под управлением маркиза Роберта, получившего титул demarchus. Также этот титул принял и Роллон, женатый на дочери Беренгера II. После избрания Роберта королём Франции он передал марку своему сыну Гуго Великому (ум. 956), после которого марку унаследовал его сын Гуго Капет (ум. 996).
Герцоги Нормандии постепенно расширили свои владения и включили большую часть Нейстрии в состав своего герцогства. После избрания Гуго Капета королём Франции в 987 году марка была упразднена и разбита на ряд феодальных владений.
Маркизы Нейстрии
Нормандская марка
|
Бретонская марка
| |
| ||
Объединенная Нейстрийская марка
| ||
Библиография
- Smith, Julia M. H. Province and Empire: Brittany and the Carolingians. Cambridge University Press: 1992.
- Guillotel, Hubert. «Une autre marche de Neustrie.» Onomastique et Parenté dans l’Occident médiéval. Edited Christian Settipani and Katharine S. B. Keats-Rohan. 2000.
Напишите отзыв о статье "Нейстрийская марка"
Отрывок, характеризующий Нейстрийская марка
13 го июня, в два часа ночи, государь, призвав к себе Балашева и прочтя ему свое письмо к Наполеону, приказал ему отвезти это письмо и лично передать французскому императору. Отправляя Балашева, государь вновь повторил ему слова о том, что он не помирится до тех пор, пока останется хотя один вооруженный неприятель на русской земле, и приказал непременно передать эти слова Наполеону. Государь не написал этих слов в письме, потому что он чувствовал с своим тактом, что слова эти неудобны для передачи в ту минуту, когда делается последняя попытка примирения; но он непременно приказал Балашеву передать их лично Наполеону.
Выехав в ночь с 13 го на 14 е июня, Балашев, сопутствуемый трубачом и двумя казаками, к рассвету приехал в деревню Рыконты, на французские аванпосты по сю сторону Немана. Он был остановлен французскими кавалерийскими часовыми.
Французский гусарский унтер офицер, в малиновом мундире и мохнатой шапке, крикнул на подъезжавшего Балашева, приказывая ему остановиться. Балашев не тотчас остановился, а продолжал шагом подвигаться по дороге.
Унтер офицер, нахмурившись и проворчав какое то ругательство, надвинулся грудью лошади на Балашева, взялся за саблю и грубо крикнул на русского генерала, спрашивая его: глух ли он, что не слышит того, что ему говорят. Балашев назвал себя. Унтер офицер послал солдата к офицеру.
Не обращая на Балашева внимания, унтер офицер стал говорить с товарищами о своем полковом деле и не глядел на русского генерала.
Необычайно странно было Балашеву, после близости к высшей власти и могуществу, после разговора три часа тому назад с государем и вообще привыкшему по своей службе к почестям, видеть тут, на русской земле, это враждебное и главное – непочтительное отношение к себе грубой силы.
Солнце только начинало подниматься из за туч; в воздухе было свежо и росисто. По дороге из деревни выгоняли стадо. В полях один за одним, как пузырьки в воде, вспырскивали с чувыканьем жаворонки.
Балашев оглядывался вокруг себя, ожидая приезда офицера из деревни. Русские казаки, и трубач, и французские гусары молча изредка глядели друг на друга.
Французский гусарский полковник, видимо, только что с постели, выехал из деревни на красивой сытой серой лошади, сопутствуемый двумя гусарами. На офицере, на солдатах и на их лошадях был вид довольства и щегольства.
Это было то первое время кампании, когда войска еще находились в исправности, почти равной смотровой, мирной деятельности, только с оттенком нарядной воинственности в одежде и с нравственным оттенком того веселья и предприимчивости, которые всегда сопутствуют началам кампаний.
Французский полковник с трудом удерживал зевоту, но был учтив и, видимо, понимал все значение Балашева. Он провел его мимо своих солдат за цепь и сообщил, что желание его быть представленну императору будет, вероятно, тотчас же исполнено, так как императорская квартира, сколько он знает, находится недалеко.
Они проехали деревню Рыконты, мимо французских гусарских коновязей, часовых и солдат, отдававших честь своему полковнику и с любопытством осматривавших русский мундир, и выехали на другую сторону села. По словам полковника, в двух километрах был начальник дивизии, который примет Балашева и проводит его по назначению.
Солнце уже поднялось и весело блестело на яркой зелени.
Только что они выехали за корчму на гору, как навстречу им из под горы показалась кучка всадников, впереди которой на вороной лошади с блестящею на солнце сбруей ехал высокий ростом человек в шляпе с перьями и черными, завитыми по плечи волосами, в красной мантии и с длинными ногами, выпяченными вперед, как ездят французы. Человек этот поехал галопом навстречу Балашеву, блестя и развеваясь на ярком июньском солнце своими перьями, каменьями и золотыми галунами.
Балашев уже был на расстоянии двух лошадей от скачущего ему навстречу с торжественно театральным лицом всадника в браслетах, перьях, ожерельях и золоте, когда Юльнер, французский полковник, почтительно прошептал: «Le roi de Naples». [Король Неаполитанский.] Действительно, это был Мюрат, называемый теперь неаполитанским королем. Хотя и было совершенно непонятно, почему он был неаполитанский король, но его называли так, и он сам был убежден в этом и потому имел более торжественный и важный вид, чем прежде. Он так был уверен в том, что он действительно неаполитанский король, что, когда накануне отъезда из Неаполя, во время его прогулки с женою по улицам Неаполя, несколько итальянцев прокричали ему: «Viva il re!», [Да здравствует король! (итал.) ] он с грустной улыбкой повернулся к супруге и сказал: «Les malheureux, ils ne savent pas que je les quitte demain! [Несчастные, они не знают, что я их завтра покидаю!]
