Шетарди, Жак-Иоахим Тротти

Жак-Иоахим Тротти маркиз де ла Шетарди фр. Jacques-Joachim Trotti marquis de la Chétardie<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Французский посланник в России
1739 — 1742
Предшественник:	Эдуар Фонтон де л’Этан-ла-Виль
Преемник:	Луи д’Уссон де Бонак, граф д’Алион
Рождение:	3 октября 1705(1705-10-03)
Смерть:	1 января 1759(1759-01-01) (53 года) Ханау, Священная Римская империя
Военная служба
Годы службы:	1721-1759
Принадлежность:	Франция Франция
Род войск:	армия
Звание:	генерал-лейтенант
Награды:

Жак-Иоахим (Жоакен) Тротти, маркиз де ла Шетарди (фр. Jacques-Joachim Trotti marquis de la Chétardie; 3 октября 1705 — 1 января 1759) — французский дипломат и генерал, который в качестве французского посланника в России в 1739-42 гг. способствовал низвержению Анны Леопольдовны и приходу к власти Елизаветы Петровны (см. дворцовый переворот 1741 года).

Биография

Тротти вступил в военную службу лейтенантом (в королевский полк), где и прослужил до конца жизни, исполнив в это время несколько дипломатических поручений: в 1727 году он был послан в Лондон, затем в Голландию и Пруссию, дважды в Россию и в 1742 году в Турин. Назначенный в 1739 году послом в Петербург, он нашёл здесь полное господство немцев и вражду к Франции. Желая ослабить немецкую партию, он стал интриговать против герцога Бирона, врага французов, но последний был низвергнут Минихом, тоже недругом Франции, как и правительница Анна Леопольдовна.

Для французов Россия в то время была загадкой: они не знали ни её сил, ни её наклонностей и вкусов, ни её возможной роли в политике, но до тех пор встречали в ней врага, который расшатал и продолжает расшатывать опоры и орудия французской политики на Востоке — Швецию, Польшу и Турцию. Вследствие этого Шетарди задумал возвести на престол Елизавету Петровну.

Свергнув немцев, враждебных Франции, он надеялся сделать политику России более благоприятной для Франции, тем более что Елизавета симпатизировала Людовику XV и всему французскому; вместе с тем он думал этим ослабить Россию, задержав её движение вперёд, так как Елизавета Петровна была расположена к старине, и можно было ожидать, что с её воцарением двор переедет в Москву, все реформы Петра I будут забыты, вмешательство в европейские дела уменьшится, к выгоде союзников Франции — Швеции, Польши и Турции.

Во всем этом французские дипломаты глубоко ошиблись. Шетарди приобрёл расположение Елизаветы Петровны и, кроме того, влиял на неё через её доктора Лестока; подговаривая её к низвержению правительницы Анны Леопольдовны, он в то же время был посредником между ней и шведами, которых французы побуждали объявить войну России будто бы для отвоевания земель, отнятых у Швеции Петром I, а в действительности для того, чтобы занять русское правительство и не дать ему возможности подать помощь Австрии во время войны за австрийское наследство. Переворот 1741 года совершился без всякого участия Шетарди, но из благодарности за его помощь в трудное время императрица Елизавета пожаловала ему орден Св. Андрея. Он был в это время одним из самых близких к императрице людей. Война со шведами была удачна для русских.

Желая достигнуть двух целей разом, Шетарди устроил было перемирие между воюющими, но шведы уже через месяц возобновили войну во вред себе. В сентябре 1742 года Шетарди был отозван во Францию и уехал, осыпанный подарками императрицы. Назначенный вновь в Россию послом по желанию императрицы в 1743 году, он по дороге исполнил два дипломатических поручения в Копенгагене и Стокгольме.

Между тем при русском дворе большое влияние приобрела партия союза с Австрией и Англией; во главе этой партии стоял канцлер А. П. Бестужев. Шетарди старался свергнуть Бестужева, действуя совместно с бывшей тогда при русском дворе принцессой Ангальт-Цербстской, прусским послом и доктором Лестоком. Бестужев перехватил французского курьера с бумагами, дешифрировал их и показал императрице, открыв ей глаза на идущую около неё интригу, вследствие чего Шетарди 17 июня 1744 года был выслан за границу. Эта суровая мера отчасти объясняется и тем, что Шетарди зарвался слишком далеко в своём желании управлять волей императрицы и играть при ней роль, стал ей в тягость и вызвал в ней сильное желание отделаться от такого навязчивого друга. За эту интригу поплатились и все остальные участники, высылкой или ссылкой.

Впав, вследствие неудачи, в немилость при французском дворе, Шетарди был заключён в цитадель Монпелье, но скоро помилован и назначен в действовавшую в Италии армию, где он получил звание маршал-де-кампа в 1745 и генерал-лейтенанта в 1748 году. C 1749 года по 1751 год он был назначен посланником к туринскому двору, но с началом Семилетней войны вновь перешёл в армию, участвовал в битве при Росбахе и был назначен комендантом города Ханау. Он умер в Ханау 1 января 1759.

При непосредственном участии Шетарди в Европе был опубликован привезенный в посольском багаже из России провокационный документ под названием «Завещание Петра Великого», в числе его предположительных авторов-составителей упоминался и сам Шетарди. По утверждению К. Валишевского, Россия также обязана маркизу введением в употребление шампанского, которого он привез 16 800 бутылок в составе своего дипломатического багажа. До тех пор на обедах русских вельмож пили за тостами венгерские вина.

Шетарди — типичный великосветский француз своего времени. Одаренный живым умом, но самоуверенный и склонный к необдуманным шагам, он готов был пожертвовать всем, чтобы блистать и играть роль. Иностранцам он мог давать уроки высшего этикета и утонченного изящества, но его политика часто имела вид салонной интриги.

— Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона

Образ в кино

Образ Шетарди отражён в телефильмах «Гардемарины, вперёд!», где его сыграл Евгений Данчевский, и «Виват, гардемарины!», в котором его роль исполнил Сергей Мигицко. В 2015 году в телесериале «Великая» его роль исполнил Леонид Ворон.

Литература

• Шетарди, Иоахим-Жак Тротти // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.
• При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).
• Маркиз де ла Шетарди в России 1740—1742 годов. Рязань, 2010 (Источники истории).

Ссылки

• [www.vostlit.info/haupt-Dateien/index-Dateien/SCH.phtml?id=2065 ШЕТАРДИ ЖАК, ДЕ ЛА]. Восточная литература. Проверено 18 мая 2011. [www.webcitation.org/65E4yJleP Архивировано из первоисточника 5 февраля 2012].

Отрывок, характеризующий Шетарди, Жак-Иоахим Тротти

Князь Андрей в своем полковничьем, белом (по кавалерии) мундире, в чулках и башмаках, оживленный и веселый, стоял в первых рядах круга, недалеко от Ростовых. Барон Фиргоф говорил с ним о завтрашнем, предполагаемом первом заседании государственного совета. Князь Андрей, как человек близкий Сперанскому и участвующий в работах законодательной комиссии, мог дать верные сведения о заседании завтрашнего дня, о котором ходили различные толки. Но он не слушал того, что ему говорил Фиргоф, и глядел то на государя, то на сбиравшихся танцовать кавалеров, не решавшихся вступить в круг.
Князь Андрей наблюдал этих робевших при государе кавалеров и дам, замиравших от желания быть приглашенными.
Пьер подошел к князю Андрею и схватил его за руку.
– Вы всегда танцуете. Тут есть моя protegee [любимица], Ростова молодая, пригласите ее, – сказал он.
– Где? – спросил Болконский. – Виноват, – сказал он, обращаясь к барону, – этот разговор мы в другом месте доведем до конца, а на бале надо танцовать. – Он вышел вперед, по направлению, которое ему указывал Пьер. Отчаянное, замирающее лицо Наташи бросилось в глаза князю Андрею. Он узнал ее, угадал ее чувство, понял, что она была начинающая, вспомнил ее разговор на окне и с веселым выражением лица подошел к графине Ростовой.
– Позвольте вас познакомить с моей дочерью, – сказала графиня, краснея.
– Я имею удовольствие быть знакомым, ежели графиня помнит меня, – сказал князь Андрей с учтивым и низким поклоном, совершенно противоречащим замечаниям Перонской о его грубости, подходя к Наташе, и занося руку, чтобы обнять ее талию еще прежде, чем он договорил приглашение на танец. Он предложил тур вальса. То замирающее выражение лица Наташи, готовое на отчаяние и на восторг, вдруг осветилось счастливой, благодарной, детской улыбкой.
«Давно я ждала тебя», как будто сказала эта испуганная и счастливая девочка, своей проявившейся из за готовых слез улыбкой, поднимая свою руку на плечо князя Андрея. Они были вторая пара, вошедшая в круг. Князь Андрей был одним из лучших танцоров своего времени. Наташа танцовала превосходно. Ножки ее в бальных атласных башмачках быстро, легко и независимо от нее делали свое дело, а лицо ее сияло восторгом счастия. Ее оголенные шея и руки были худы и некрасивы. В сравнении с плечами Элен, ее плечи были худы, грудь неопределенна, руки тонки; но на Элен был уже как будто лак от всех тысяч взглядов, скользивших по ее телу, а Наташа казалась девочкой, которую в первый раз оголили, и которой бы очень стыдно это было, ежели бы ее не уверили, что это так необходимо надо.
Князь Андрей любил танцовать, и желая поскорее отделаться от политических и умных разговоров, с которыми все обращались к нему, и желая поскорее разорвать этот досадный ему круг смущения, образовавшегося от присутствия государя, пошел танцовать и выбрал Наташу, потому что на нее указал ему Пьер и потому, что она первая из хорошеньких женщин попала ему на глаза; но едва он обнял этот тонкий, подвижной стан, и она зашевелилась так близко от него и улыбнулась так близко ему, вино ее прелести ударило ему в голову: он почувствовал себя ожившим и помолодевшим, когда, переводя дыханье и оставив ее, остановился и стал глядеть на танцующих.


После князя Андрея к Наташе подошел Борис, приглашая ее на танцы, подошел и тот танцор адъютант, начавший бал, и еще молодые люди, и Наташа, передавая своих излишних кавалеров Соне, счастливая и раскрасневшаяся, не переставала танцовать целый вечер. Она ничего не заметила и не видала из того, что занимало всех на этом бале. Она не только не заметила, как государь долго говорил с французским посланником, как он особенно милостиво говорил с такой то дамой, как принц такой то и такой то сделали и сказали то то, как Элен имела большой успех и удостоилась особенного внимания такого то; она не видала даже государя и заметила, что он уехал только потому, что после его отъезда бал более оживился. Один из веселых котильонов, перед ужином, князь Андрей опять танцовал с Наташей. Он напомнил ей о их первом свиданьи в отрадненской аллее и о том, как она не могла заснуть в лунную ночь, и как он невольно слышал ее. Наташа покраснела при этом напоминании и старалась оправдаться, как будто было что то стыдное в том чувстве, в котором невольно подслушал ее князь Андрей.
Князь Андрей, как все люди, выросшие в свете, любил встречать в свете то, что не имело на себе общего светского отпечатка. И такова была Наташа, с ее удивлением, радостью и робостью и даже ошибками во французском языке. Он особенно нежно и бережно обращался и говорил с нею. Сидя подле нее, разговаривая с ней о самых простых и ничтожных предметах, князь Андрей любовался на радостный блеск ее глаз и улыбки, относившейся не к говоренным речам, а к ее внутреннему счастию. В то время, как Наташу выбирали и она с улыбкой вставала и танцовала по зале, князь Андрей любовался в особенности на ее робкую грацию. В середине котильона Наташа, окончив фигуру, еще тяжело дыша, подходила к своему месту. Новый кавалер опять пригласил ее. Она устала и запыхалась, и видимо подумала отказаться, но тотчас опять весело подняла руку на плечо кавалера и улыбнулась князю Андрею.
«Я бы рада была отдохнуть и посидеть с вами, я устала; но вы видите, как меня выбирают, и я этому рада, и я счастлива, и я всех люблю, и мы с вами всё это понимаем», и еще многое и многое сказала эта улыбка. Когда кавалер оставил ее, Наташа побежала через залу, чтобы взять двух дам для фигур.
«Ежели она подойдет прежде к своей кузине, а потом к другой даме, то она будет моей женой», сказал совершенно неожиданно сам себе князь Андрей, глядя на нее. Она подошла прежде к кузине.
«Какой вздор иногда приходит в голову! подумал князь Андрей; но верно только то, что эта девушка так мила, так особенна, что она не протанцует здесь месяца и выйдет замуж… Это здесь редкость», думал он, когда Наташа, поправляя откинувшуюся у корсажа розу, усаживалась подле него.
В конце котильона старый граф подошел в своем синем фраке к танцующим. Он пригласил к себе князя Андрея и спросил у дочери, весело ли ей? Наташа не ответила и только улыбнулась такой улыбкой, которая с упреком говорила: «как можно было спрашивать об этом?»
– Так весело, как никогда в жизни! – сказала она, и князь Андрей заметил, как быстро поднялись было ее худые руки, чтобы обнять отца и тотчас же опустились. Наташа была так счастлива, как никогда еще в жизни. Она была на той высшей ступени счастия, когда человек делается вполне доверчив и не верит в возможность зла, несчастия и горя.

Пьер на этом бале в первый раз почувствовал себя оскорбленным тем положением, которое занимала его жена в высших сферах. Он был угрюм и рассеян. Поперек лба его была широкая складка, и он, стоя у окна, смотрел через очки, никого не видя.
Наташа, направляясь к ужину, прошла мимо его.
Мрачное, несчастное лицо Пьера поразило ее. Она остановилась против него. Ей хотелось помочь ему, передать ему излишек своего счастия.
– Как весело, граф, – сказала она, – не правда ли?
Пьер рассеянно улыбнулся, очевидно не понимая того, что ему говорили.
– Да, я очень рад, – сказал он.
«Как могут они быть недовольны чем то, думала Наташа. Особенно такой хороший, как этот Безухов?» На глаза Наташи все бывшие на бале были одинаково добрые, милые, прекрасные люди, любящие друг друга: никто не мог обидеть друг друга, и потому все должны были быть счастливы.


На другой день князь Андрей вспомнил вчерашний бал, но не на долго остановился на нем мыслями. «Да, очень блестящий был бал. И еще… да, Ростова очень мила. Что то в ней есть свежее, особенное, не петербургское, отличающее ее». Вот всё, что он думал о вчерашнем бале, и напившись чаю, сел за работу.
Но от усталости или бессонницы (день был нехороший для занятий, и князь Андрей ничего не мог делать) он всё критиковал сам свою работу, как это часто с ним бывало, и рад был, когда услыхал, что кто то приехал.
Приехавший был Бицкий, служивший в различных комиссиях, бывавший во всех обществах Петербурга, страстный поклонник новых идей и Сперанского и озабоченный вестовщик Петербурга, один из тех людей, которые выбирают направление как платье – по моде, но которые по этому то кажутся самыми горячими партизанами направлений. Он озабоченно, едва успев снять шляпу, вбежал к князю Андрею и тотчас же начал говорить. Он только что узнал подробности заседания государственного совета нынешнего утра, открытого государем, и с восторгом рассказывал о том. Речь государя была необычайна. Это была одна из тех речей, которые произносятся только конституционными монархами. «Государь прямо сказал, что совет и сенат суть государственные сословия ; он сказал, что правление должно иметь основанием не произвол, а твердые начала . Государь сказал, что финансы должны быть преобразованы и отчеты быть публичны», рассказывал Бицкий, ударяя на известные слова и значительно раскрывая глаза.