Маркович, Сильвия

Сильвия Маркович
Имя при рождении	рум. Silvia Marcovici
Дата рождения	30 января 1952(1952-01-30) (72 года)
Место рождения	Бакэу
Страна	Румыния

Сильвия Маркович (рум. Silvia Marcovici; род. 30 января 1952, Бакэу) — скрипачка румынского происхождения. Жена скрипача Диего Пажена, мать пианиста Эмо Пажена и певицы Сары Пажен.

Биография

Родилась в Бакэу в семье Аврама Марковича и Аны Кац. Училась в Бухарестской академии музыки (1975) под руководством Штефана Георгиу. Дебютировала на национальной сцене в возрасте 13 лет, в 16 выступила с концертом в Нидерландах вместе с дирижёром Бруно Мадерной. В 1969 году была удостоена второй премии парижского Конкурса имени Жака Тибо (1977, первая премия не присуждалась), в 1970 году выиграла Международный конкурс скрипачей имени Энеску в Бухаресте. Значительный международный резонанс вызвали выступление Маркович в театре Ла Скала со скрипичным концертом Белы Бартока (дирижёр Клаудио Аббадо), американские гастроли 1972 года и участие в прощальном концерте Леопольда Стоковского в Альберт-холле (концерт для скрипки с оркестром Александра Глазунова, концертная запись издана лейблом Decca).

В 1976 году С. Маркович эмигрировала из Румынии в Израиль. С 1980 года она жила и работала в Саарбрюккене, затем в разное время домом Маркович были Австрия, Франция и Швейцария.

Среди записей Маркович преобладает романтический и постромантический репертуар — в том числе концерты Макса Бруха, Яна Сибелиуса, Карла Нильсена, сонаты Габриэля Форе, Сезара Франка, Клода Дебюсси и др. Среди её партнёров по камерному музицированию был, в период до эмиграции, ведущий румынский пианист Валентин Георгиу (брат её наставника), затем — такие музыканты, как Паскаль Роже, Франсуа Рене Дюшабль, Борис Березовский, а в последнее время — и её сын Эмо Пажен.

Ссылки

• [www.artsfestival.ro/participanti/silvia_marcovici.html Краткая биография]  (рум.)

Отрывок, характеризующий Маркович, Сильвия

– Веселиться нечему, – отвечал Болконский.
В то время как князь Андрей сошелся с Несвицким и Жерковым, с другой стороны коридора навстречу им шли Штраух, австрийский генерал, состоявший при штабе Кутузова для наблюдения за продовольствием русской армии, и член гофкригсрата, приехавшие накануне. По широкому коридору было достаточно места, чтобы генералы могли свободно разойтись с тремя офицерами; но Жерков, отталкивая рукой Несвицкого, запыхавшимся голосом проговорил:
– Идут!… идут!… посторонитесь, дорогу! пожалуйста дорогу!
Генералы проходили с видом желания избавиться от утруждающих почестей. На лице шутника Жеркова выразилась вдруг глупая улыбка радости, которой он как будто не мог удержать.
– Ваше превосходительство, – сказал он по немецки, выдвигаясь вперед и обращаясь к австрийскому генералу. – Имею честь поздравить.
Он наклонил голову и неловко, как дети, которые учатся танцовать, стал расшаркиваться то одной, то другой ногой.
Генерал, член гофкригсрата, строго оглянулся на него; не заметив серьезность глупой улыбки, не мог отказать в минутном внимании. Он прищурился, показывая, что слушает.
– Имею честь поздравить, генерал Мак приехал,совсем здоров,только немного тут зашибся, – прибавил он,сияя улыбкой и указывая на свою голову.
Генерал нахмурился, отвернулся и пошел дальше.
– Gott, wie naiv! [Боже мой, как он прост!] – сказал он сердито, отойдя несколько шагов.
Несвицкий с хохотом обнял князя Андрея, но Болконский, еще более побледнев, с злобным выражением в лице, оттолкнул его и обратился к Жеркову. То нервное раздражение, в которое его привели вид Мака, известие об его поражении и мысли о том, что ожидает русскую армию, нашло себе исход в озлоблении на неуместную шутку Жеркова.
– Если вы, милостивый государь, – заговорил он пронзительно с легким дрожанием нижней челюсти, – хотите быть шутом , то я вам в этом не могу воспрепятствовать; но объявляю вам, что если вы осмелитесь другой раз скоморошничать в моем присутствии, то я вас научу, как вести себя.
Несвицкий и Жерков так были удивлены этой выходкой, что молча, раскрыв глаза, смотрели на Болконского.
– Что ж, я поздравил только, – сказал Жерков.
– Я не шучу с вами, извольте молчать! – крикнул Болконский и, взяв за руку Несвицкого, пошел прочь от Жеркова, не находившего, что ответить.
– Ну, что ты, братец, – успокоивая сказал Несвицкий.
– Как что? – заговорил князь Андрей, останавливаясь от волнения. – Да ты пойми, что мы, или офицеры, которые служим своему царю и отечеству и радуемся общему успеху и печалимся об общей неудаче, или мы лакеи, которым дела нет до господского дела. Quarante milles hommes massacres et l'ario mee de nos allies detruite, et vous trouvez la le mot pour rire, – сказал он, как будто этою французскою фразой закрепляя свое мнение. – C'est bien pour un garcon de rien, comme cet individu, dont vous avez fait un ami, mais pas pour vous, pas pour vous. [Сорок тысяч человек погибло и союзная нам армия уничтожена, а вы можете при этом шутить. Это простительно ничтожному мальчишке, как вот этот господин, которого вы сделали себе другом, но не вам, не вам.] Мальчишкам только можно так забавляться, – сказал князь Андрей по русски, выговаривая это слово с французским акцентом, заметив, что Жерков мог еще слышать его.