Маркович, Яков Михайлович

В Википедии есть статьи о других людях с фамилиями: Маркевич и Маркович

Яков Михайлович Маркович
Герб Маркевичей
Дата рождения:	16 октября 1776(1776-10-16)
Место рождения:	Пирятинский уезд, Полтавская губерния
Дата смерти:	30 января 1804(1804-01-30) (27 лет)
Место смерти:	Санкт-Петербург
Род деятельности:	историк, этнограф
Язык произведений:	русский

Я́ков Миха́йлович Марко́вич или Маркевич (16 октября 1776, Пирятинский уезд, Полтавская губерния — 30 января 1804, Санкт-Петербург) — украинский историк, этнограф и фольклорист.

Биография

Я. М. Маркевич родился в 1776 году в дворянской семье Маркевичей в Пирятинском уезде на Полтавщине. Отец Михаил Яковлевич Маркович, с 1767 года жил в Москве, в 1790—1797 гг был титулярным советником. Мать — Анастасия Петровна Забело.

Где Яков обучался в детстве, неизвестно, скорее всего, он учился в Глухове в пансионе мадам Лэянс — Яков хорошо знал французский и немецкий языки. Из Глухова Марковича отвезли, как когда-то и его отца, в Москву, откуда сосед Марковичей, Клечановский, писал (6 июля 1792 года) к его матери:

«м. г-ня Настасья Петровна. Яковъ Михайловичу благодаря Бога, здоровъ. Много я старался, сударыня, освободить его отъ извѣстной вамъ болѣзни. Въ насъ, въ увиверситетѣ, есть самые искусные доктора и опытные въ своей должности, я ихъ просилъ и самъ, и посредствомъ профессоровъ, которые для меня есть очень хорошіе люди, то они въ разсужденіи сей болѣзни сдѣлали между собою консиліумъ и говорятъ, что ето такая внутренная болѣзнь, отъ которой никакое лѣкарство по­собить не можетъ, а совѣтуютъ носить бандажъ, потому что Я. М. теперъ растетъ, то можетъ быть въ сихъ лѣтахъ и сама по себѣ минется. Одному изъ нихъ я сулилъ хорошее награжденіе отъ имени ваше, чтобъ онъ одинъ объ етомъ постарался, но ни за что не согласился. Однакъ, слава Богу, теперь етотъ припадокъ съ Я. М. рѣдко случается, но и то гораздо легче противъ прежняго.»

Потом Яков учился в Московском университетском пансионе.

«Записки о Малороссии, её жителях и произведениях»

В 1798 году в Санкт-Петербурге в возрасте 22 лет Маркович издал первую часть задуманного им будущего фундаментального труда: «Записки о Малороссии, её жителях и произведениях». При подготовке труда использовал сборники материалов, собранные Адрианом Чепой. В этом произведении Маркевич описал историю Украины с древнейших времен до первой половины XI века: быт, фольклор, способ ведения хозяйства, государственно-политическое устройство Гетманщины, а также природу и историю Украины. Эта книга должна была стать началом историко-географического описания Малороссии, но работа осталась незавершённой.

В своём сочинении Яков Маркович подчеркивал, что народ, живущий на территории Малороссии, является именно малороссами. По мнению Марковича, восточные славяне ниоткуда не приходили на свои земли, а являются их автохтонными жителями.

Книжку свою Маркович посвятил Трощинскому (который протежировал Марковича в Петербурге), в посвящении Маркович написал:

«Еще до сихъ поръ Малороссіа не описана никѣмъ подробно. Я осмѣлился изобразить её не кистью историка или физика, но какъ юный сынъ, посвящающій первый опытъ своихъ познаній и чувствованій мать-странѣ своей… Славный натуралистъ Линней удивляется, что страна, такъ щедро природою облагодѣтельствованная, какова Малороссія, не за­манила къ себѣ ни физиковъ, ни историковъ. Давно похитила смерть сего друга натуры; естъ либъ онъ живъ былъ, то до сихъ поръ, мо­жетъ быть, удивлялся бъ тому. Я имѣлъ удовольствіе жить въ сей пріятной странѣ и занимался разсматриваніемъ ея жителей и произведеній. Все, что мнѣ казалось примѣчательнымъ, полезнымъ, новымъ, записывалъ я въ своемъ журналѣ, разсуждалъ о томъ или сравнивалъ съ мыслями авторовъ, писавшихъ прежде о тѣхъ же матеріяхъ. Наконецъ, мнѣ хотѣлось, чтобы и другіе могли судить о успѣхѣ на­блюдена моихъ,— и вотъ главнѣйшая причина, почему издаются сіи Записки. Въ каждой части помѣщены будутъ статьи изъ древней и новой малороссійской исторіи, черты, объясняющія характеръ жителей, идрографическія и топографичесвія описанія, общее исчисленіе минераловъ, растеній и животныхъ, находящихся въ разныхъ частяхъ Малороссіи, и частная исторія примѣчательнѣйшихъ породъ оныхъ и проч. и проч. Въ нужныхъ случаяхъ присовокуплены будутъ и изображенія писанныя съ натуры в гравированныя самимъ авторомъ. Невозможно, кажется, и требовать, чтобы сей первый опытъ трудовъ моихъ былъ безъ всякихъ погрѣшностей и недостатковъ. Однако я прошу чита­телей разбирать его со всею строгостью ученаго критика. Ихъ исправленія и примѣчанія приму я съ великою благодарностью, только были-бы оныя, касательно исторіи, доказаны, а по физической части основаны больше на собственныхъ наблюденіяхъ, нежели на словахъ какого автора.»

В книге было всего 98 страниц и было 6 глав:

1. Историческое изображение страны, называемой ныве Малою Россиею, с древних времен до первогонадесять века.
2. Взгляд на прежнее и нинешнее гражданское устрой­ство Малороссии.
3. Общее физическое описание Малороссии.
4. Характеристика малороссиян.
5. Малороссийская гидрография или описание историческое и физическое примечательнейших рекъ, текущих в Малороссии.
6. Исчисление минералов, открытых до сего времени в Малороссии.

Долги

Молодой и неопытный Маркович наделал в столице долгов и постоянно нуждался в деньгах. Постоянно просил у матери все больше и больше денег. Когда его долг достиг 3 тысяч рублей, Маркович в очередной раз получил от матери отказ.

В возрасте 27 лет Маркович покончил жизнь самоубийством.

Вот что писал один из родственников Марковичей (Тимофей Кудинович-Пироцкий) извещая мать Марковича о его смерти:

«сынъ вашъ противъ тридцатаго генваря (1804 г.) ночью застрелился изъ пи­столета; мнѣ о семъ несчастіи на другой день то есть 30, у вечеру, дано знать и я его засталъ на софѣ держащаго пистолетъ въ рукахъ. Послѣ смерти его денегъ не осталось… Благодѣянія и дружба покойнаго батюшки вашего, знакомство покойнаго сына вашего и убѣдительная прозба Ивана Андреевича Рачинскаго, который меня довелъ до сего нещастія, которое я теперъ претерпѣваю, побудили меня занять у купца 200 р. съ платежемъ въ мѣсяцъ по 5 р. проценту, принялся я за погре­бете и тутъ повстрѣчались великія затрудненія, ибо духовен­ство не хотѣло погребать, а доходило дѣло—гдѣ ни на есть зарыть; но я умѣлъ все передѣлать и погребъ протопопъ Вознесенскій съ двумя священниками и діакономъ христіанскимъ порядкомъ».

Семья

• Отец — Михаил Яковлевич Маркович (18.04.1752 — до 1829).
• Мать — Анастасия Петровна Забело (ок. 1756 — 12.12.1824), дочь Петра Ивановича Забелы (1730 — 28.12.1793) и его жены Феодосьи Федоровны Посудевской.
• Братья — Пётр, Андрей, Александр.
• Сестры — Анна, Мария, Феодосия, Ульяна, Елизавета.

Произведения

• Записки о Малороссии, её жителях и произведениях. — СПб., 1798 — 98 с.

Литература

• Модзалевский В. Л. Малороссийский родословник. — Киев, 1912. — Т. 3. — С. 402.
• Лазаревский А. М. [iht.univ.kiev.ua/library/ks/1894/pdf/kievskaya-starina-1894-12-B-(12504-12542).pdf Яков Михайлович Маркович] // Киевская Старина. — 1894. — № 12.
• Павловский И. Ф. К истории полтавского дворянства 1802—1902 годы. — Полтава, 1906. — Т. 1. — С. XXXIII приложения.
• Половцов A.A. Русский биографический словарь: В 25 т. — М., 1896—1918. — Т. 14. — С. 86.

При написании этой статьи использовался материал из Русского биографического словаря А. А. Половцова (1896—1918).

Отрывок, характеризующий Маркович, Яков Михайлович

Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
– Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! – сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно… В моем доме… Мерзавка, девчонка… Только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
– Хороша, очень хороша! – сказала Марья Дмитриевна. – В моем доме любовникам свидания назначать! Притворяться то нечего. Ты слушай, когда я с тобой говорю. – Марья Дмитриевна тронула ее за руку. – Ты слушай, когда я говорю. Ты себя осрамила, как девка самая последняя. Я бы с тобой то сделала, да мне отца твоего жалко. Я скрою. – Наташа не переменила положения, но только всё тело ее стало вскидываться от беззвучных, судорожных рыданий, которые душили ее. Марья Дмитриевна оглянулась на Соню и присела на диване подле Наташи.
– Счастье его, что он от меня ушел; да я найду его, – сказала она своим грубым голосом; – слышишь ты что ли, что я говорю? – Она поддела своей большой рукой под лицо Наташи и повернула ее к себе. И Марья Дмитриевна, и Соня удивились, увидав лицо Наташи. Глаза ее были блестящи и сухи, губы поджаты, щеки опустились.
– Оставь… те… что мне… я… умру… – проговорила она, злым усилием вырвалась от Марьи Дмитриевны и легла в свое прежнее положение.
– Наталья!… – сказала Марья Дмитриевна. – Я тебе добра желаю. Ты лежи, ну лежи так, я тебя не трону, и слушай… Я не стану говорить, как ты виновата. Ты сама знаешь. Ну да теперь отец твой завтра приедет, что я скажу ему? А?
Опять тело Наташи заколебалось от рыданий.
– Ну узнает он, ну брат твой, жених!
– У меня нет жениха, я отказала, – прокричала Наташа.
– Всё равно, – продолжала Марья Дмитриевна. – Ну они узнают, что ж они так оставят? Ведь он, отец твой, я его знаю, ведь он, если его на дуэль вызовет, хорошо это будет? А?
– Ах, оставьте меня, зачем вы всему помешали! Зачем? зачем? кто вас просил? – кричала Наташа, приподнявшись на диване и злобно глядя на Марью Дмитриевну.
– Да чего ж ты хотела? – вскрикнула опять горячась Марья Дмитриевна, – что ж тебя запирали что ль? Ну кто ж ему мешал в дом ездить? Зачем же тебя, как цыганку какую, увозить?… Ну увез бы он тебя, что ж ты думаешь, его бы не нашли? Твой отец, или брат, или жених. А он мерзавец, негодяй, вот что!
– Он лучше всех вас, – вскрикнула Наташа, приподнимаясь. – Если бы вы не мешали… Ах, Боже мой, что это, что это! Соня, за что? Уйдите!… – И она зарыдала с таким отчаянием, с каким оплакивают люди только такое горе, которого они чувствуют сами себя причиной. Марья Дмитриевна начала было опять говорить; но Наташа закричала: – Уйдите, уйдите, вы все меня ненавидите, презираете. – И опять бросилась на диван.
Марья Дмитриевна продолжала еще несколько времени усовещивать Наташу и внушать ей, что всё это надо скрыть от графа, что никто не узнает ничего, ежели только Наташа возьмет на себя всё забыть и не показывать ни перед кем вида, что что нибудь случилось. Наташа не отвечала. Она и не рыдала больше, но с ней сделались озноб и дрожь. Марья Дмитриевна подложила ей подушку, накрыла ее двумя одеялами и сама принесла ей липового цвета, но Наташа не откликнулась ей. – Ну пускай спит, – сказала Марья Дмитриевна, уходя из комнаты, думая, что она спит. Но Наташа не спала и остановившимися раскрытыми глазами из бледного лица прямо смотрела перед собою. Всю эту ночь Наташа не спала, и не плакала, и не говорила с Соней, несколько раз встававшей и подходившей к ней.
На другой день к завтраку, как и обещал граф Илья Андреич, он приехал из Подмосковной. Он был очень весел: дело с покупщиком ладилось и ничто уже не задерживало его теперь в Москве и в разлуке с графиней, по которой он соскучился. Марья Дмитриевна встретила его и объявила ему, что Наташа сделалась очень нездорова вчера, что посылали за доктором, но что теперь ей лучше. Наташа в это утро не выходила из своей комнаты. С поджатыми растрескавшимися губами, сухими остановившимися глазами, она сидела у окна и беспокойно вглядывалась в проезжающих по улице и торопливо оглядывалась на входивших в комнату. Она очевидно ждала известий об нем, ждала, что он сам приедет или напишет ей.
Когда граф взошел к ней, она беспокойно оборотилась на звук его мужских шагов, и лицо ее приняло прежнее холодное и даже злое выражение. Она даже не поднялась на встречу ему.
– Что с тобой, мой ангел, больна? – спросил граф. Наташа помолчала.
– Да, больна, – отвечала она.
На беспокойные расспросы графа о том, почему она такая убитая и не случилось ли чего нибудь с женихом, она уверяла его, что ничего, и просила его не беспокоиться. Марья Дмитриевна подтвердила графу уверения Наташи, что ничего не случилось. Граф, судя по мнимой болезни, по расстройству дочери, по сконфуженным лицам Сони и Марьи Дмитриевны, ясно видел, что в его отсутствие должно было что нибудь случиться: но ему так страшно было думать, что что нибудь постыдное случилось с его любимою дочерью, он так любил свое веселое спокойствие, что он избегал расспросов и всё старался уверить себя, что ничего особенного не было и только тужил о том, что по случаю ее нездоровья откладывался их отъезд в деревню.


Со дня приезда своей жены в Москву Пьер сбирался уехать куда нибудь, только чтобы не быть с ней. Вскоре после приезда Ростовых в Москву, впечатление, которое производила на него Наташа, заставило его поторопиться исполнить свое намерение. Он поехал в Тверь ко вдове Иосифа Алексеевича, которая обещала давно передать ему бумаги покойного.
Когда Пьер вернулся в Москву, ему подали письмо от Марьи Дмитриевны, которая звала его к себе по весьма важному делу, касающемуся Андрея Болконского и его невесты. Пьер избегал Наташи. Ему казалось, что он имел к ней чувство более сильное, чем то, которое должен был иметь женатый человек к невесте своего друга. И какая то судьба постоянно сводила его с нею.
«Что такое случилось? И какое им до меня дело? думал он, одеваясь, чтобы ехать к Марье Дмитриевне. Поскорее бы приехал князь Андрей и женился бы на ней!» думал Пьер дорогой к Ахросимовой.
На Тверском бульваре кто то окликнул его.
– Пьер! Давно приехал? – прокричал ему знакомый голос. Пьер поднял голову. В парных санях, на двух серых рысаках, закидывающих снегом головашки саней, промелькнул Анатоль с своим всегдашним товарищем Макариным. Анатоль сидел прямо, в классической позе военных щеголей, закутав низ лица бобровым воротником и немного пригнув голову. Лицо его было румяно и свежо, шляпа с белым плюмажем была надета на бок, открывая завитые, напомаженные и осыпанные мелким снегом волосы.