Барбариго, Марко
| Марко Барбариго Marco Barbarigo<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Портрет дожа кисти Доменико Робусти</td></tr><tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"> | ||
| ||
|---|---|---|
| 19 ноября 1485 - 14 августа 1486 | ||
| (под именем Марко Барбариго) | ||
| Предшественник: | Джованни Мочениго | |
| Преемник: | Агостино Барбариго | |
| Вероисповедание: | католик | |
| Рождение: | 1413 Венеция | |
| Смерть: | 14 августа 1486 Венеция | |
| Место погребения: | Санта-Мария-делла-Карита | |
| Род: | Барбариго | |
| Имя при рождении: | Марко Барбариго | |
| Отец: | Франческо Барбариго | |
| Мать: | Кассандра Морозини | |
| Супруга: | Лючия Руццини | |
Марко Барба́риго (Венеция, 1413 — Венеция, 14 августа 1486) — 73-й венецианский дож, избранный в 1485 году, из знатного венецианского рода Барбариго.
Содержание
Биография
Марко Барбариго был сыном Кассандры Морозини и Франческо Барбариго, который, кстати, был прокуратором Сан-Марко и умер в 1448 году.[1]. Мало что известно о жизни Марко, однако достоверно то, что у него было три брата, среди них Агостино Барбариго, ставший дожем сразу же после смерти брата. Марко женился на Лючии Руццини, которая родила ему девятерых детей. Родившись в богатой семье, ему удалось сделать карьеру в венецианском правительстве.
Также известно, что с 1445 года он пребывал в Лондоне, а в феврале 1449 года он уже был венецианским консулом в Англии.[1] Его способности и трудолюбие помогали ему решать сложные задачи. Впоследствии, 19 ноября 1485 года, он был избран дожем.
Во время его правления, шестого в списке самых коротких в истории Венеции, прекращается чума, вспыхнувшая в городе во время правления его предшественника, Джованни Мочениго, который из-за неё и умер. В течение тех месяцев, пока Марко оставался во главе венецианского правительства, в городе ничего особенного не произошло. 14 августа 1486 года, по преданию, Марко поссорился со своим братом Агостино возле сената (возможно, от того, что Агостино желал смерти своего брата)[2] и умер от избытка горя в возрасте 73 лет. По другим источникам, причиной был ссора между дворянами, принадлежащими к партиям гвельфов и гибеллинов, но, учитывая даты и конец кровавых беспорядков, происходивших из-за них в Италии в Средних веках, эта гипотеза маловероятна.
Марко Барбариго был погребён в скуоле (церкви) Санта-Мария-делла-Карита, как и его брат Агостино. Однако его склеп, выполненный архитектором Мауро Кодуччи, был практически полностью разрушен войсками Наполеона.
В популярной культуре
Марко Барбариго появляется в компьютерной игре Assassin's Creed II как антагонист и одна из целей ассасина Эцио Аудиторе в Венеции. Ассасин убивает его с помощью спрятанного пистолета во время карнавала.[3]
Напишите отзыв о статье "Барбариго, Марко"
Примечания
- ↑ 1 2 [www.nationalgallery.org.uk/paintings/follower-of-jan-van-eyck-marco-barbarigo nationalgallery.org.uk]
- ↑ Gaeta, Francesco. Marco Barbarigo in [www.treccani.it/enciclopedia/marco-barbarigo_(Dizionario-Biografico)/ Dizionario Biografico]
- ↑ Марко Барбариго на [ru.assassinscreed.wikia.com/wiki/%D0%9C%D0%B0%D1%80%D0%BA%D0%BE_%D0%91%D0%B0%D1%80%D0%B1%D0%B0%D1%80%D0%B8%D0%B3%D0%BE assassinscreed.wikia.com]
Ссылки
- [www.doge.it/dogi/venticin.htm doge.it]
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Барбариго, Марко
– Коли будем в Вене, всё там оставлю, а теперь и девать некуда в этих дрянных городишках, – сказал он. – Ну, давайте, юноша, я пойду.Ростов молчал.
– А вы что ж? тоже позавтракать? Порядочно кормят, – продолжал Телянин. – Давайте же.
Он протянул руку и взялся за кошелек. Ростов выпустил его. Телянин взял кошелек и стал опускать его в карман рейтуз, и брови его небрежно поднялись, а рот слегка раскрылся, как будто он говорил: «да, да, кладу в карман свой кошелек, и это очень просто, и никому до этого дела нет».
– Ну, что, юноша? – сказал он, вздохнув и из под приподнятых бровей взглянув в глаза Ростова. Какой то свет глаз с быстротою электрической искры перебежал из глаз Телянина в глаза Ростова и обратно, обратно и обратно, всё в одно мгновение.
– Подите сюда, – проговорил Ростов, хватая Телянина за руку. Он почти притащил его к окну. – Это деньги Денисова, вы их взяли… – прошептал он ему над ухом.
– Что?… Что?… Как вы смеете? Что?… – проговорил Телянин.
Но эти слова звучали жалобным, отчаянным криком и мольбой о прощении. Как только Ростов услыхал этот звук голоса, с души его свалился огромный камень сомнения. Он почувствовал радость и в то же мгновение ему стало жалко несчастного, стоявшего перед ним человека; но надо было до конца довести начатое дело.
– Здесь люди Бог знает что могут подумать, – бормотал Телянин, схватывая фуражку и направляясь в небольшую пустую комнату, – надо объясниться…
– Я это знаю, и я это докажу, – сказал Ростов.
– Я…
Испуганное, бледное лицо Телянина начало дрожать всеми мускулами; глаза всё так же бегали, но где то внизу, не поднимаясь до лица Ростова, и послышались всхлипыванья.
– Граф!… не губите молодого человека… вот эти несчастные деньги, возьмите их… – Он бросил их на стол. – У меня отец старик, мать!…
Ростов взял деньги, избегая взгляда Телянина, и, не говоря ни слова, пошел из комнаты. Но у двери он остановился и вернулся назад. – Боже мой, – сказал он со слезами на глазах, – как вы могли это сделать?
– Граф, – сказал Телянин, приближаясь к юнкеру.
– Не трогайте меня, – проговорил Ростов, отстраняясь. – Ежели вам нужда, возьмите эти деньги. – Он швырнул ему кошелек и выбежал из трактира.
Вечером того же дня на квартире Денисова шел оживленный разговор офицеров эскадрона.
– А я говорю вам, Ростов, что вам надо извиниться перед полковым командиром, – говорил, обращаясь к пунцово красному, взволнованному Ростову, высокий штаб ротмистр, с седеющими волосами, огромными усами и крупными чертами морщинистого лица.
Штаб ротмистр Кирстен был два раза разжалован в солдаты зa дела чести и два раза выслуживался.
– Я никому не позволю себе говорить, что я лгу! – вскрикнул Ростов. – Он сказал мне, что я лгу, а я сказал ему, что он лжет. Так с тем и останется. На дежурство может меня назначать хоть каждый день и под арест сажать, а извиняться меня никто не заставит, потому что ежели он, как полковой командир, считает недостойным себя дать мне удовлетворение, так…
– Да вы постойте, батюшка; вы послушайте меня, – перебил штаб ротмистр своим басистым голосом, спокойно разглаживая свои длинные усы. – Вы при других офицерах говорите полковому командиру, что офицер украл…
– Я не виноват, что разговор зашел при других офицерах. Может быть, не надо было говорить при них, да я не дипломат. Я затем в гусары и пошел, думал, что здесь не нужно тонкостей, а он мне говорит, что я лгу… так пусть даст мне удовлетворение…
– Это всё хорошо, никто не думает, что вы трус, да не в том дело. Спросите у Денисова, похоже это на что нибудь, чтобы юнкер требовал удовлетворения у полкового командира?
Денисов, закусив ус, с мрачным видом слушал разговор, видимо не желая вступаться в него. На вопрос штаб ротмистра он отрицательно покачал головой.
– Вы при офицерах говорите полковому командиру про эту пакость, – продолжал штаб ротмистр. – Богданыч (Богданычем называли полкового командира) вас осадил.
– Не осадил, а сказал, что я неправду говорю.
– Ну да, и вы наговорили ему глупостей, и надо извиниться.
– Ни за что! – крикнул Ростов.
– Не думал я этого от вас, – серьезно и строго сказал штаб ротмистр. – Вы не хотите извиниться, а вы, батюшка, не только перед ним, а перед всем полком, перед всеми нами, вы кругом виноваты. А вот как: кабы вы подумали да посоветовались, как обойтись с этим делом, а то вы прямо, да при офицерах, и бухнули. Что теперь делать полковому командиру? Надо отдать под суд офицера и замарать весь полк? Из за одного негодяя весь полк осрамить? Так, что ли, по вашему? А по нашему, не так. И Богданыч молодец, он вам сказал, что вы неправду говорите. Неприятно, да что делать, батюшка, сами наскочили. А теперь, как дело хотят замять, так вы из за фанаберии какой то не хотите извиниться, а хотите всё рассказать. Вам обидно, что вы подежурите, да что вам извиниться перед старым и честным офицером! Какой бы там ни был Богданыч, а всё честный и храбрый, старый полковник, так вам обидно; а замарать полк вам ничего? – Голос штаб ротмистра начинал дрожать. – Вы, батюшка, в полку без году неделя; нынче здесь, завтра перешли куда в адъютантики; вам наплевать, что говорить будут: «между павлоградскими офицерами воры!» А нам не всё равно. Так, что ли, Денисов? Не всё равно?
