Маркус, Фёдор Михайлович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Фёдор Михайлович Маркус
 
Рождение: 7 (19) июля 1827(1827-07-19)
Санкт-Петербург
Смерть: 7 (19) января 1898(1898-01-19) (70 лет)
Санкт-Петербург

Фёдор Михайлович Маркус , 2-й (1827—1898) — высокопоставленный русский чиновник, действительный тайный советник, и.о. руководителя Второго отделения (перед его расформированием), член Государственного совета.



Биография

Сын действительного тайного советника Михаила Антоновича Маркуса (1799—1865), брат действительного тайного советника Владимира Маркуса, Фёдор Маркус, по характеристике А. А. Половцова, был «честный человек, но не из тех, которые мостят, а которыми мостят».

Окончил курс в Санкт-Петербургском университете со степенью кандидата прав, 28 ноября 1849 года поступил во 2-е отделение Собственной Его Императорского Величества канцелярии. Произведённый в августе 1859 года в статские советники 23 мая 1861 года назначен членом консультации при Министерстве юстиции.

В июле 1865 года произведен в действительные статские советники и назначен старшим чиновником 2-го отделения. В сентябре 1866 года назначен помощником попечителя и директором больницы святой Ольги. В октябре 1867 года назначен членом комиссии для рассмотрения проектов новых положении и штатов учреждении кавказского наместничества. В том же году назначен членом совещательного комитета для рассмотрения проектов основных положении преобразования судебной части в Царстве Польском. В 1870 году назначен членом особого комитета для составления основных положении преобразования духовно-судебной части и комиссии, учрежденной при морском министерстве для пересмотра правил о морских призах и репризах и проекта призового судопроизводства.

В 1871 году назначен членом комиссии для пересмотра устава коммерческого судопроизводства и членом ипотечной комиссии, в 1873 году — член особого совещания по составлению проектов устава о векселях и главных основании делопроизводства о торговой несостоятельности. В 1874—1876 годах он участвовал в комиссии, обсуждавшей некоторые вопросы по делам о раскольниках. 17 апреля 1875 года назначен сенатором и вместе с тем оставлен при II-м отделении Собственной Его Императорского Величества канцелярии.

В 1880 году назначен членом комиссии для обсуждения проекта постановлении касательно порядка принудительного исполнения по бесспорным актам. 29 января 1881 года назначен товарищем главноуправляющего II отделением Собственной Его Императорского Величества канцелярии, с обязанностями и правами прочих товарищей министров, а вскоре членом комиссии графа Баранова для исследования железнодорожного дела в России. 4 марта того же года Маркусу повелено присутствовать в общем собрании 4 и 5-го межевого департаментов Сената, а в ноябре принимал участие в трудах особой комиссии для составления проектов местного управления.

Когда 2-е отделение было преобразовано в Кодификационный отдел при Государственном совете, Маркус назначен товарищем главноуправляющего этим отделом. 18 сентября 1893 года за упразднением по случаю слияния кодификационного отдела с государственной канцелярией должности товарища главноуправляющего отдела Маркус назначен членом Государственного совета. 11 мая 1894 года Маркусу Высочайше повелено присутствовать в особой комиссии, образованной при Государственном совете для предварительного обсуждения представлении министра юстиции о преобразовании межевой части.

Источники

  • [dlib.rsl.ru/viewer/01004161228#?page=159 Альманах современных русских государственных деятелей]. — СПб.: Тип. Исидора Гольдберга, 1897. — С. 97—98.
  • Федорченко В. И. [www.az-libr.ru/index.shtml?Persons&M54/699206b0/0001/313eb1d3 Биография] // Императорский Дом. Выдающиеся сановники: Энциклопедия биографий: В 2 т. — Красноярск: БОНУС; М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2003.

Напишите отзыв о статье "Маркус, Фёдор Михайлович"

Отрывок, характеризующий Маркус, Фёдор Михайлович

Наташа невольно вглядывалась в эту шею, плечи, жемчуги, прическу и любовалась красотой плеч и жемчугов. В то время как Наташа уже второй раз вглядывалась в нее, дама оглянулась и, встретившись глазами с графом Ильей Андреичем, кивнула ему головой и улыбнулась. Это была графиня Безухова, жена Пьера. Илья Андреич, знавший всех на свете, перегнувшись, заговорил с ней.
– Давно пожаловали, графиня? – заговорил он. – Приду, приду, ручку поцелую. А я вот приехал по делам и девочек своих с собой привез. Бесподобно, говорят, Семенова играет, – говорил Илья Андреич. – Граф Петр Кириллович нас никогда не забывал. Он здесь?
– Да, он хотел зайти, – сказала Элен и внимательно посмотрела на Наташу.
Граф Илья Андреич опять сел на свое место.
– Ведь хороша? – шопотом сказал он Наташе.
– Чудо! – сказала Наташа, – вот влюбиться можно! В это время зазвучали последние аккорды увертюры и застучала палочка капельмейстера. В партере прошли на места запоздавшие мужчины и поднялась занавесь.
Как только поднялась занавесь, в ложах и партере всё замолкло, и все мужчины, старые и молодые, в мундирах и фраках, все женщины в драгоценных каменьях на голом теле, с жадным любопытством устремили всё внимание на сцену. Наташа тоже стала смотреть.


На сцене были ровные доски по средине, с боков стояли крашеные картины, изображавшие деревья, позади было протянуто полотно на досках. В середине сцены сидели девицы в красных корсажах и белых юбках. Одна, очень толстая, в шелковом белом платье, сидела особо на низкой скамеечке, к которой был приклеен сзади зеленый картон. Все они пели что то. Когда они кончили свою песню, девица в белом подошла к будочке суфлера, и к ней подошел мужчина в шелковых, в обтяжку, панталонах на толстых ногах, с пером и кинжалом и стал петь и разводить руками.
Мужчина в обтянутых панталонах пропел один, потом пропела она. Потом оба замолкли, заиграла музыка, и мужчина стал перебирать пальцами руку девицы в белом платье, очевидно выжидая опять такта, чтобы начать свою партию вместе с нею. Они пропели вдвоем, и все в театре стали хлопать и кричать, а мужчина и женщина на сцене, которые изображали влюбленных, стали, улыбаясь и разводя руками, кланяться.
После деревни и в том серьезном настроении, в котором находилась Наташа, всё это было дико и удивительно ей. Она не могла следить за ходом оперы, не могла даже слышать музыку: она видела только крашеные картоны и странно наряженных мужчин и женщин, при ярком свете странно двигавшихся, говоривших и певших; она знала, что всё это должно было представлять, но всё это было так вычурно фальшиво и ненатурально, что ей становилось то совестно за актеров, то смешно на них. Она оглядывалась вокруг себя, на лица зрителей, отыскивая в них то же чувство насмешки и недоумения, которое было в ней; но все лица были внимательны к тому, что происходило на сцене и выражали притворное, как казалось Наташе, восхищение. «Должно быть это так надобно!» думала Наташа. Она попеременно оглядывалась то на эти ряды припомаженных голов в партере, то на оголенных женщин в ложах, в особенности на свою соседку Элен, которая, совершенно раздетая, с тихой и спокойной улыбкой, не спуская глаз, смотрела на сцену, ощущая яркий свет, разлитый по всей зале и теплый, толпою согретый воздух. Наташа мало по малу начинала приходить в давно не испытанное ею состояние опьянения. Она не помнила, что она и где она и что перед ней делается. Она смотрела и думала, и самые странные мысли неожиданно, без связи, мелькали в ее голове. То ей приходила мысль вскочить на рампу и пропеть ту арию, которую пела актриса, то ей хотелось зацепить веером недалеко от нее сидевшего старичка, то перегнуться к Элен и защекотать ее.
В одну из минут, когда на сцене всё затихло, ожидая начала арии, скрипнула входная дверь партера, на той стороне где была ложа Ростовых, и зазвучали шаги запоздавшего мужчины. «Вот он Курагин!» прошептал Шиншин. Графиня Безухова улыбаясь обернулась к входящему. Наташа посмотрела по направлению глаз графини Безуховой и увидала необыкновенно красивого адъютанта, с самоуверенным и вместе учтивым видом подходящего к их ложе. Это был Анатоль Курагин, которого она давно видела и заметила на петербургском бале. Он был теперь в адъютантском мундире с одной эполетой и эксельбантом. Он шел сдержанной, молодецкой походкой, которая была бы смешна, ежели бы он не был так хорош собой и ежели бы на прекрасном лице не было бы такого выражения добродушного довольства и веселия. Несмотря на то, что действие шло, он, не торопясь, слегка побрякивая шпорами и саблей, плавно и высоко неся свою надушенную красивую голову, шел по ковру коридора. Взглянув на Наташу, он подошел к сестре, положил руку в облитой перчатке на край ее ложи, тряхнул ей головой и наклонясь спросил что то, указывая на Наташу.