Лов, Маркус

Маркус Лоу
Дата рождения:	7 мая 1870(1870-05-07)
Место рождения:	Нью-Йорк
Дата смерти:	5 сентября 1927(1927-09-05) (57 лет)
Место смерти:	Нью-Йорк
Дети:	сын, Артур Лоу

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Маркус Лоу (англ. Marcus Loew, в русском написании тж. употребляется Лов, 7 мая 1870 — 5 сентября 1927) — американский бизнес-магнат и пионер в сфере киноиндустрии, основатель сети «Театры Лоу» и киностудии «Metro-Goldwyn-Mayer» (MGM).

Биография

Маркус Лоу родился в Нью-Йорке в бедной семье с австрийскими, германскими и еврейскими корнями. Семья эмигрировала в Нью-Йорк за несколько лет до рождения сына. В силу обстоятельств Маркусу пришлось с малых лет зарабатывать на жизнь, и как следствие он получил лишь минимальное школьное образование. Тем не менее, занимаясь черной работой, он накопил небольшую сумму денег, которую вложил в собственное дело – создание «театров-аркад» (залов с игровыми автоматами). Вскоре Маркус Лоу совместно с Адольфом Цукором и другими бизнесменами приобрел никелодеон (дешевый кинотеатр, вход в который стоил 5 центов), и постепенно «Театры Лоу» превратились в крупнейшую сеть кинотеатров и варьете в Соединенных Штатах.

К 1905 году Маркус Лоу встал на ноги, и его успех потребовал, чтобы Лоу обеспечил свои театры постоянным потоком продукции. В 1904 году Лоу основал компанию «People's Vaudeville Company», сеть театров, в которых демонстрировались как короткометражные фильмы, так и живые представления варьете. В 1910 году компания значительно расширилась и была переименована в «Loew's Consolidated Enterprises». В число партнеров Лоу входили Адольф Цукор, Джозеф Шенк и Николас Шенк.

К 1913 году под руководством Маркуса Лоу находилось большое количество театров Нью-Йорка, включая Американский Мюзик Холл, театр «Авеню Эй», театр «Авеню Би», Бродвейский театр (41 стрит), театр «Серкл» и театр «Колумбия» в Бруклине. В число других театров, которыми управлял Лоу, входят театр «Деланси-стрит», театр «Грили-сквер», театр «Геральд-сквер», театр «Либерти» в Бруклине, театр «Линкольн-сквер», Национальный театр (124 стрит), театр «Шуберт» и театр «Йорквилл». За пределами Нью-Йорка он управлял театром «Колумбия» в Вашингтоне (округ Колумбия), театром «Колумбия» в Бостоне и «Метрополитен-опера хаус» в Филадельфии.

Лоу столкнулся с затруднительной ситуацией: у его объединенных компаний отсутствовала центральная административная система управления. Лоу предпочел остаться в Нью-Йорке и осуществлять контроль за растущей сетью «Театры Лоу». Кинопроизводство с 1931 года постепенно перемещалось в южную Калифорнию. К 1917 году Лоу руководил рядом предприятий: «Borough Theatre Co.», «Empress Amusement Corp.», «Fort George Amusement Co.», «Glendive Amusement Corp.», «Greeley Square Amusement Co.», «Loew's Consolidated Enterprise», «Loew's Theatrical Enterprises», «Mascot Amusement Co.», «Natonia Amusement Co.», «People's Vaudeville Co.». В 1919 году Лоу реорганизовал компанию под названием «Лоуз Инкорпорейтед».

В 1920 году Лоу приобрел корпорацию «Metro Pictures». Через несколько лет он стал владельцем контрольного пакета акций корпорации «Goldwyn Picture», находящейся в сложном финансовом положении; на тот момент ей руководил театральный импресарио Ли Шуберт. В собственность корпорации «Goldwyn Picture» входил торговый знак «Лев Лео» и имущество студии в Калвер-Сити (штат Калифорния). Но без основателя Сэмюэля Голдвина студия лишилась сильного руководителя. Так как вицепрезидент Маркуса Лоу Николас Шенк должен был оставаться в Нью-Йорке, чтобы помогать в управлении крупной сетью кинотеатров на Восточном побережье, Маркусу пришлось искать квалифицированного руководителя, который смог бы возглавить новую компанию в Лос-Анджелесе.

Лоу вспомнил, что однажды встречался с кинопродюсером по имени Луис Барт Майер, который работал в успешной, хотя и скромной студии в восточном Лос-Анджелесе. Майер несколько лет занимался производством малобюджетных мелодрам, основной аудиторией которых были женщины. Так как почти все оборудование Майер брал в аренду, а звезд снимал в своих фильмах только раз, Маркуса Лоу не интересовал его скромный бизнес; он хотел заполучить самого Майера и его главного продюсера, бывшего руководителя компании «Universal Pictures» Ирвинга Тальберга. Николасу Шенку было поручено оформить договор, в результате чего в апреле 1924 года на свет появилась компания «Metro-Goldwyn Pictures»: главой студии стал Луис Майер, а главным продюсером – Ирвинг Тальберг.

Компания Майера стала частью «Metro Goldwyn» с двумя важными оговорками: контракты «Mayer Pictures» с ведущими режиссерами, такими как Фред Нибло и Джон М. Стал, и подающей надежды актрисой Нормой Ширер, которая позднее стала женой Тальберга. По прошествии некоторого времени Майер будет вознагражден – его имя стало частью названия компании. «Лоуз Инкорпорейтед» на протяжении десятилетий финансировала компанию «MGM» и оставалась владельцем контрольного пакета акций.

Хотя Маркусу Лоу сопутствовал успех, бизнесмен скончался, прежде чем увидел, насколько могущественной стала компания «MGM». Он умер через три года в 1927 от сердечного приступа, в возрасте 57 лет, в городе Глен-Коув (штат Нью-Йорк) и был похоронен на кладбище «Маймонидес» в Бруклине.

За значительный вклад в развитие киноиндустрии Маркус Лоу награжден звездой на Голливудской «Аллее славы», она находится на Вайн-стрит, 1617. В наши дни имя Маркуса Лоу прочно ассоциируется с кинотеатрами.

Личная жизнь

Его сын Артур Лоу женился на Милдред Цукор, дочери Адольфа Цукора.

Литература

• Caso, Frank. "Marcus Loew." In Immigrant Entrepreneurship: German-American Business Biographies, 1720 to the Present, vol. 4, edited by Jeffrey Fear. German Historical Institute. Last modified January 28, 2014.
• Cahn-Leighton Theatrical Guide, 1913-1914
• Robert K. Headley - Motion Picture Exhibition in Washington, D.C. 1999 1476608512 p250 "... as he began to expand his movie empire. In October 1919, Loew and Walter Brownley of Washington purchased the Columbia and * two buildings on 12th Street for half a million dollars. The Columbia was one of the big moneymakers among ..."
• cinematreasures.org/theaters/7369
• Directory of directors in the city of New York, 1917-1918
• Poor's and Moody's manual, 1921
• Marcus Loew at Find a Grave
• Robert Sobel, The Entrepreneurs: Explorations Within the American Business Tradition (Weybright & Talley 1974), luca 7, Marcus Loew: An Artist in Spite of Himself ISBN 0-679-40064-8.
• Ingham, John N. (1983). Biographical Dictionary of American Business Leaders, Volume 4. Greenwood. p. 1702. ISBN 978-0313239106.
• Neal Gabler. An Empire of Their Own: How the Jews Invented Hollywood. ISBN 978-0-385-26557-7

Ссылки

• [www.findagrave.com/cgi-bin/fg.cgi?page=gr&GRid=8126 Marcus Loew]  (англ.)
• [www.iamthewitness.com/doc/Jewish.Stars.Over.Hollywood.htm Jewish Stars Over Hollywood]  (англ.)
• [www.answers.com/topic/loew-marcus Marcus Loew]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Лов, Маркус

В 6 м часу вечера Кутузов приехал в главную квартиру императоров и, недолго пробыв у государя, пошел к обер гофмаршалу графу Толстому.
Болконский воспользовался этим временем, чтобы зайти к Долгорукову узнать о подробностях дела. Князь Андрей чувствовал, что Кутузов чем то расстроен и недоволен, и что им недовольны в главной квартире, и что все лица императорской главной квартиры имеют с ним тон людей, знающих что то такое, чего другие не знают; и поэтому ему хотелось поговорить с Долгоруковым.
– Ну, здравствуйте, mon cher, – сказал Долгоруков, сидевший с Билибиным за чаем. – Праздник на завтра. Что ваш старик? не в духе?
– Не скажу, чтобы был не в духе, но ему, кажется, хотелось бы, чтоб его выслушали.
– Да его слушали на военном совете и будут слушать, когда он будет говорить дело; но медлить и ждать чего то теперь, когда Бонапарт боится более всего генерального сражения, – невозможно.
– Да вы его видели? – сказал князь Андрей. – Ну, что Бонапарт? Какое впечатление он произвел на вас?
– Да, видел и убедился, что он боится генерального сражения более всего на свете, – повторил Долгоруков, видимо, дорожа этим общим выводом, сделанным им из его свидания с Наполеоном. – Ежели бы он не боялся сражения, для чего бы ему было требовать этого свидания, вести переговоры и, главное, отступать, тогда как отступление так противно всей его методе ведения войны? Поверьте мне: он боится, боится генерального сражения, его час настал. Это я вам говорю.
– Но расскажите, как он, что? – еще спросил князь Андрей.
– Он человек в сером сюртуке, очень желавший, чтобы я ему говорил «ваше величество», но, к огорчению своему, не получивший от меня никакого титула. Вот это какой человек, и больше ничего, – отвечал Долгоруков, оглядываясь с улыбкой на Билибина.
– Несмотря на мое полное уважение к старому Кутузову, – продолжал он, – хороши мы были бы все, ожидая чего то и тем давая ему случай уйти или обмануть нас, тогда как теперь он верно в наших руках. Нет, не надобно забывать Суворова и его правила: не ставить себя в положение атакованного, а атаковать самому. Поверьте, на войне энергия молодых людей часто вернее указывает путь, чем вся опытность старых кунктаторов.
– Но в какой же позиции мы атакуем его? Я был на аванпостах нынче, и нельзя решить, где он именно стоит с главными силами, – сказал князь Андрей.
Ему хотелось высказать Долгорукову свой, составленный им, план атаки.
– Ах, это совершенно всё равно, – быстро заговорил Долгоруков, вставая и раскрывая карту на столе. – Все случаи предвидены: ежели он стоит у Брюнна…
И князь Долгоруков быстро и неясно рассказал план флангового движения Вейротера.
Князь Андрей стал возражать и доказывать свой план, который мог быть одинаково хорош с планом Вейротера, но имел тот недостаток, что план Вейротера уже был одобрен. Как только князь Андрей стал доказывать невыгоды того и выгоды своего, князь Долгоруков перестал его слушать и рассеянно смотрел не на карту, а на лицо князя Андрея.
– Впрочем, у Кутузова будет нынче военный совет: вы там можете всё это высказать, – сказал Долгоруков.
– Я это и сделаю, – сказал князь Андрей, отходя от карты.
– И о чем вы заботитесь, господа? – сказал Билибин, до сих пор с веселой улыбкой слушавший их разговор и теперь, видимо, собираясь пошутить. – Будет ли завтра победа или поражение, слава русского оружия застрахована. Кроме вашего Кутузова, нет ни одного русского начальника колонн. Начальники: Неrr general Wimpfen, le comte de Langeron, le prince de Lichtenstein, le prince de Hohenloe et enfin Prsch… prsch… et ainsi de suite, comme tous les noms polonais. [Вимпфен, граф Ланжерон, князь Лихтенштейн, Гогенлое и еще Пришпршипрш, как все польские имена.]
– Taisez vous, mauvaise langue, [Удержите ваше злоязычие.] – сказал Долгоруков. – Неправда, теперь уже два русских: Милорадович и Дохтуров, и был бы 3 й, граф Аракчеев, но у него нервы слабы.
– Однако Михаил Иларионович, я думаю, вышел, – сказал князь Андрей. – Желаю счастия и успеха, господа, – прибавил он и вышел, пожав руки Долгорукову и Бибилину.
Возвращаясь домой, князь Андрей не мог удержаться, чтобы не спросить молчаливо сидевшего подле него Кутузова, о том, что он думает о завтрашнем сражении?
Кутузов строго посмотрел на своего адъютанта и, помолчав, ответил:
– Я думаю, что сражение будет проиграно, и я так сказал графу Толстому и просил его передать это государю. Что же, ты думаешь, он мне ответил? Eh, mon cher general, je me mele de riz et des et cotelettes, melez vous des affaires de la guerre. [И, любезный генерал! Я занят рисом и котлетами, а вы занимайтесь военными делами.] Да… Вот что мне отвечали!


В 10 м часу вечера Вейротер с своими планами переехал на квартиру Кутузова, где и был назначен военный совет. Все начальники колонн были потребованы к главнокомандующему, и, за исключением князя Багратиона, который отказался приехать, все явились к назначенному часу.
Вейротер, бывший полным распорядителем предполагаемого сражения, представлял своею оживленностью и торопливостью резкую противоположность с недовольным и сонным Кутузовым, неохотно игравшим роль председателя и руководителя военного совета. Вейротер, очевидно, чувствовал себя во главе.движения, которое стало уже неудержимо. Он был, как запряженная лошадь, разбежавшаяся с возом под гору. Он ли вез, или его гнало, он не знал; но он несся во всю возможную быстроту, не имея времени уже обсуждать того, к чему поведет это движение. Вейротер в этот вечер был два раза для личного осмотра в цепи неприятеля и два раза у государей, русского и австрийского, для доклада и объяснений, и в своей канцелярии, где он диктовал немецкую диспозицию. Он, измученный, приехал теперь к Кутузову.
Он, видимо, так был занят, что забывал даже быть почтительным с главнокомандующим: он перебивал его, говорил быстро, неясно, не глядя в лицо собеседника, не отвечая на деланные ему вопросы, был испачкан грязью и имел вид жалкий, измученный, растерянный и вместе с тем самонадеянный и гордый.
Кутузов занимал небольшой дворянский замок около Остралиц. В большой гостиной, сделавшейся кабинетом главнокомандующего, собрались: сам Кутузов, Вейротер и члены военного совета. Они пили чай. Ожидали только князя Багратиона, чтобы приступить к военному совету. В 8 м часу приехал ординарец Багратиона с известием, что князь быть не может. Князь Андрей пришел доложить о том главнокомандующему и, пользуясь прежде данным ему Кутузовым позволением присутствовать при совете, остался в комнате.
– Так как князь Багратион не будет, то мы можем начинать, – сказал Вейротер, поспешно вставая с своего места и приближаясь к столу, на котором была разложена огромная карта окрестностей Брюнна.