Марк-Иоанн

Марк-Иоа́нн (греч. Μάρκος) — апостол от семидесяти, племянник апостола Варнавы и ученик апостола Павла.

Основные сведения

Марк, называвшийся Иоанном, упоминается в апостольских деяниях (Деян. 12:25} и Деян. 15:37). Он был жителем Иерусалима, сыном некой Марии, чей дом был местом молитвенных собраний для апостолов и членов Иерусалимской церкви. В её дом пришёл апостол Пётр после своего чудесного освобождения из темницы (см. Вериги святого Петра). Уходя из Иерусалима Варнава и Павел взяли с собой Марк-Иоанна. Деяния сообщают об участии Марка-Иоанна в проповеди в Саламине на Кипре (Деян. 13:5). При этом на основании употребляемого в тексте выражения «для служения» (διακονια) предполагают, что Иоанн Марк был посвящён в сан диакона. Когда Павел со спутниками покинул Кипр и отправились в Памфилию, то Марк отделился от них и отправился в Иерусалим (Деян. 13:13}). В 15 главе книги Деяний рассказывается о том, как Марк послужил причиной разделения Павла и Варнавы:

По некотором времени Павел сказал Варнаве: пойдем опять, посетим братьев наших по всем городам, в которых мы проповедали слово Господне, как они живут. Варнава хотел взять с собою Иоанна, называемого Марком. Но Павел полагал не брать отставшего от них в Памфилии и не шедшего с ними на дело, на которое они были посланы. Отсюда произошло огорчение, так что они разлучились друг с другом; и Варнава, взяв Марка, отплыл в Кипр (Деян. 15:36-39)

Иоанн Златоуст положительно оценивает это разделение апостолов: «Ибо что после каждый из них порознь предпринял полезного, того не сделать по тому самому, что были бы вместе. А Марку эта распря принесла большую пользу. Строгость Павла вразумила его, а доброта Варнавы сделала, что он не остался; так распря, бывшая между ними, достигает одной цели — пользы. Видя, что Павел решается оставить его, Марк весьма устрашился и осудил себя, а видя, что Варнава столько расположен к нему, Марк возлюбил его; таким образом распря учителей исправила ученика; так он далек был от того, чтобы соблазниться ею. Ибо, если бы они это делали для собственной чести, то конечно он (Иоанн Марк) мог соблазниться; но так как они делали это для его спасения и единственно для того, чтобы показать, как премудры советы (Бога), удостоившего его такой чести, то что здесь предосудительного». Несмотря на это Павел хорошо относился с Марку о чём свидетельствует его послание к Колоссянам:

Приветствует вас Аристарх, заключенный вместе со мною, и Марк, племянник Варнавы — о котором вы получили приказания: если придет к вам, примите его… (Кол. 4:10)

Иоанн Златоуст отмечает, что Марк был бы принят и без указаний Павла, но «Апостол выражает желание, чтобы они сделали это с большим усердием, и тем показывает, что сей человек (Марк) был великий муж». При этом характер распоряжений Павла о Марке-Иоанне остаётся неизвестным. В более поздних своих посланиях Павел называет Марка своим сотрудником (Флм. 1:24), а во Втором послании к Тимофею пишет — «Марка возьми и приведи с собою, ибо он мне нужен для служения» (2Тим. 4:11).

Место проповеди Варнавы и Марка-Иоанна после их разлучения с Павлом остаётся неизвестным. В Acta sanctorum помещены апокрифические сказания из «Периодов» (путешествий) Варнавы, который якобы составлены Марком-Иоанном. По преданию, Марк-Иоанн был в Вивлосе (в Финикии Библос (Вивлос) или Гевал находился на севере Палестины, при Средиземном море, между Бейрутом и Триполем). В Четьи Минее Димитрия Ростовского о нём сказано: «святой апостол Марк, называвшейся Иоанном, был поставлен апостолами в Вавилоне и ревностно подвизался в проповеди Евангелия. Он достиг такого дерзновения к Богу, что и самая тень его исцеляла больных». Год смерти апостола Марка-Иоанна неизвестен, существует мнение, что он был похоронен в Эфесе.

В православной церкви память Марка-Иоанна совершается 10 октября (27 сентября по старому стилю) вместе с апостолом Зиною и 17 января (4 января по старому стилю) в день Собора Апостолов от семидесяти, в католической церкви — 27 сентября.

Подавляющее большинство современных исследователей убеждены, что все упоминания Марка и Иоанна, называемого Марком, в Новом Завете относятся к одному и тому же лицу. Малодостоверное различение евангелиста Марка и Марка-Иоанна (а также ещё одного Марка, входящего в один из вариантов списка 70 апостолов) возникло лишь в позднем церковном предании.К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

См. также

• Евангелист Марк
• Марк (апостол от 70)

Литература

• Архиепископ Димитрий (Самбикин). [mystudies.narod.ru/library/s/sambikin/70/ioann_mark.htm Собор св. 70-ти апостолов]. — СПб.: Православный собеседник, 1906. — С. 3 т., 547—555.

Отрывок, характеризующий Марк-Иоанн

«Le 4 arrive le premier courrier de Petersbourg. On apporte les malles dans le cabinet du Marieechal, qui aime a faire tout par lui meme. On m'appelle pour aider a faire le triage des lettres et prendre celles qui nous sont destinees. Le Marieechal nous regarde faire et attend les paquets qui lui sont adresses. Nous cherchons – il n'y en a point. Le Marieechal devient impatient, se met lui meme a la besogne et trouve des lettres de l'Empereur pour le comte T., pour le prince V. et autres. Alors le voila qui se met dans une de ses coleres bleues. Il jette feu et flamme contre tout le monde, s'empare des lettres, les decachete et lit celles de l'Empereur adressees a d'autres. А, так со мною поступают! Мне доверия нет! А, за мной следить велено, хорошо же; подите вон! Et il ecrit le fameux ordre du jour au general Benigsen
«Я ранен, верхом ездить не могу, следственно и командовать армией. Вы кор д'арме ваш привели разбитый в Пултуск: тут оно открыто, и без дров, и без фуража, потому пособить надо, и я так как вчера сами отнеслись к графу Буксгевдену, думать должно о ретираде к нашей границе, что и выполнить сегодня.
«От всех моих поездок, ecrit il a l'Empereur, получил ссадину от седла, которая сверх прежних перевозок моих совсем мне мешает ездить верхом и командовать такой обширной армией, а потому я командованье оной сложил на старшего по мне генерала, графа Буксгевдена, отослав к нему всё дежурство и всё принадлежащее к оному, советовав им, если хлеба не будет, ретироваться ближе во внутренность Пруссии, потому что оставалось хлеба только на один день, а у иных полков ничего, как о том дивизионные командиры Остерман и Седморецкий объявили, а у мужиков всё съедено; я и сам, пока вылечусь, остаюсь в гошпитале в Остроленке. О числе которого ведомость всеподданнейше подношу, донеся, что если армия простоит в нынешнем биваке еще пятнадцать дней, то весной ни одного здорового не останется.
«Увольте старика в деревню, который и так обесславлен остается, что не смог выполнить великого и славного жребия, к которому был избран. Всемилостивейшего дозволения вашего о том ожидать буду здесь при гошпитале, дабы не играть роль писарскую , а не командирскую при войске. Отлучение меня от армии ни малейшего разглашения не произведет, что ослепший отъехал от армии. Таковых, как я – в России тысячи».
«Le Marieechal se fache contre l'Empereur et nous punit tous; n'est ce pas que с'est logique!
«Voila le premier acte. Aux suivants l'interet et le ridicule montent comme de raison. Apres le depart du Marieechal il se trouve que nous sommes en vue de l'ennemi, et qu'il faut livrer bataille. Boukshevden est general en chef par droit d'anciennete, mais le general Benigsen n'est pas de cet avis; d'autant plus qu'il est lui, avec son corps en vue de l'ennemi, et qu'il veut profiter de l'occasion d'une bataille „aus eigener Hand“ comme disent les Allemands. Il la donne. C'est la bataille de Poultousk qui est sensee etre une grande victoire, mais qui a mon avis ne l'est pas du tout. Nous autres pekins avons, comme vous savez, une tres vilaine habitude de decider du gain ou de la perte d'une bataille. Celui qui s'est retire apres la bataille, l'a perdu, voila ce que nous disons, et a ce titre nous avons perdu la bataille de Poultousk. Bref, nous nous retirons apres la bataille, mais nous envoyons un courrier a Petersbourg, qui porte les nouvelles d'une victoire, et le general ne cede pas le commandement en chef a Boukshevden, esperant recevoir de Petersbourg en reconnaissance de sa victoire le titre de general en chef. Pendant cet interregne, nous commencons un plan de man?uvres excessivement interessant et original. Notre but ne consiste pas, comme il devrait l'etre, a eviter ou a attaquer l'ennemi; mais uniquement a eviter le general Boukshevden, qui par droit d'ancnnete serait notre chef. Nous poursuivons ce but avec tant d'energie, que meme en passant une riviere qui n'est рas gueable, nous brulons les ponts pour nous separer de notre ennemi, qui pour le moment, n'est pas Bonaparte, mais Boukshevden. Le general Boukshevden a manque etre attaque et pris par des forces ennemies superieures a cause d'une de nos belles man?uvres qui nous sauvait de lui. Boukshevden nous poursuit – nous filons. A peine passe t il de notre cote de la riviere, que nous repassons de l'autre. A la fin notre ennemi Boukshevden nous attrappe et s'attaque a nous. Les deux generaux se fachent. Il y a meme une provocation en duel de la part de Boukshevden et une attaque d'epilepsie de la part de Benigsen. Mais au moment critique le courrier, qui porte la nouvelle de notre victoire de Poultousk, nous apporte de Petersbourg notre nomination de general en chef, et le premier ennemi Boukshevden est enfonce: nous pouvons penser au second, a Bonaparte. Mais ne voila t il pas qu'a ce moment se leve devant nous un troisieme ennemi, c'est le православное qui demande a grands cris du pain, de la viande, des souchary, du foin, – que sais je! Les magasins sont vides, les сhemins impraticables. Le православное se met a la Marieaude, et d'une maniere dont la derieniere campagne ne peut vous donner la moindre idee. La moitie des regiments forme des troupes libres, qui parcourent la contree en mettant tout a feu et a sang. Les habitants sont ruines de fond en comble, les hopitaux regorgent de malades, et la disette est partout. Deux fois le quartier general a ete attaque par des troupes de Marieaudeurs et le general en chef a ete oblige lui meme de demander un bataillon pour les chasser. Dans une de ces attaques on m'a еmporte ma malle vide et ma robe de chambre. L'Empereur veut donner le droit a tous les chefs de divisions de fusiller les Marieaudeurs, mais je crains fort que cela n'oblige une moitie de l'armee de fusiller l'autre.