Марк-Мишель
Марк-Мишель | |
Marc-Michel | |
Имя при рождении: |
Marc-Antoine-Amédée Michel |
---|---|
Дата рождения: | |
Место рождения: | |
Дата смерти: | |
Место смерти: | |
Род деятельности: |
Марк-Мише́ль (фр. Marc-Michel, настоящее имя Marc-Antoine-Amédée Michel) (22 июля 1812, Марсель — 12 марта 1868, Париж) — французский драматург, автор множества водевилей.
Биография
Марк-Мишель учился в школе иезуитов в городке в Экс-ан-Прованс неподалеку от Марселя, затем в Марселе закончил тоже католический коллеж.
Первые литературные опыты делал в лирической поэзии и публиковал стихи под псевдонимом Scribomane Job. В 1834 решил в поисках славы уехать в Париж. Там его стихи понравились, и он стал автором нескольких популярных журналов, в том числе «Revue de France» и чуть позже «Revue des théâtres», где свел знакомство с начинающими литераторами Эженом Лабишем и Огюстом Лефраном, приехавшими в Париж за тем же самым, то есть за славой. Молодые люди быстро познакомились и подружились.
С этого момента жизнь начинающего поэта круто меняется: из лирика он переходит в прозаики, причем от былой поэтической меланхолии не остается и следа, его рассказы жизнерадостны и просты, полны веселости и юмора. Новое амплуа потребовало и смены псевдонима, под которым он позже и прославился. Из прозаиков начинающий литератор довольно-таки быстро переквалифицировался в драматурги-водевилисты.
А в 1838 они вместе со своими друзьями Лабишем и Лефраном решают объединить литературные усилия и создают «союз по сочинению пьес». Новый коллективный автор получил имя Поль Дандре и очень надеялся на помощь известного драматурга Эжена Скриба, приходившемуся родственником одному из его членов — Огюсту Лефрану. Надо сказать, что родственные чувства не подвели. Эжен Скриб, к этому времени уже известный французский драматург, сразу понял, что имеет дело с тремя талантливыми людьми, и незамедлительно стал оказывать посильную помощь молодым авторам. Поль Дандре долго не просуществовал, сочинив несколько водевилей, принятых к постановкам и получивших признание зрителей — драматургический союз распался сам по себе, и причина этому проста: каждый из трех авторов был самобытен и талантлив и нуждался лишь в первом толчке, а дальше мог работать самостоятельно.
Тем не менее их дружеские отношения не прекращались. Они ещё не раз встречались в написании общих пьес, а кроме того, сотрудничали и с другими драматургами. Водевили Марк-Мишеля, сочиненные им в одиночку или с соавторами, обошли театральные сцены Парижа и других городов; ставились они и в России.
Особенно много было сочинено в соавторстве с Эженом Лабишем. Их сотрудничество прекратилось в 1862 году после написания пьесы «Станция Шамбоде» (La station Chambaudet). В конце концов каждый предпочел заниматься своим делом. Лабиш все больше оттачивал собственное мастерство, повышая уровень своих пьес от легких водевилей к более значительным темам. А характер Марка-Мишеля с возрастом все более портился, работать и общаться с ним оказывалось все труднее. Но дружеские отношения их все равно поддерживались до самой смерти Марка-Мишеля 12 марта 1868 в Париже.
Многие водевили Марка-Мишеля вошли в классику не только французской, но и мировой драматургии. Во Франции до наших дней ставятся его пьесы, например, режиссёр Ж.-К.Коше (Jean-Laurent Cochet) поставил в 1972 в театре Комеди Франсэз два водевиля Марка-Мишеля и Лабиша: La Fille bien gardée и La Station Champbaudet. Легкие веселые произведения автора уже в следующем ХХ столетии стали экранизироваться для телевидения и кинематографа. Особый успех выпал на долю «Соломенной шляпки» — этот водевиль, совместное творение Марка-Мишеля и Лабиша, пользуется успехом и поныне, уже много лет не сходит со сцен, а на сюжет водевиля создано немало фильмов в разных странах, в том числе выдающимся французским режиссёром Р.Клером в 1927 году, чехословацким кинорежиссером О. Липским в 1971 г. (чешское название фильма Slaměný klobouk) и в 1974 году в СССР Л. Квинихидзе.
Библиография
1837
- «Миска с водой» (фр. La Cuvette d’eau) (с Лабишем и Лефраном под псевдонимом Поль Дандре)
1838
- «Господин де Куаллен, или Бесконечно вежливый человек» (фр. Monsieur de Coyllin ou L’Homme infiniment poli) (с Лабишем и Лефраном под псевдонимом Поль Дандре)
- «Капитан д’Аркур, или Фея замка» (фр. Le Capitaine d’Arcourt ou la Fée du Château) (с Лабишем и Лефраном)
- «Адвокат Лубэ» (фр. L’Avocat Loubet) (с Лабишем и Лефраном)
1839
- «Кузница каштанов» (фр. La Forge des Châtaigniers) (с Лабишем и Лефраном под псевдонимом Поль Дандре)
- «Наказание возмездием» (фр. La Peine du Talion) (с Лабишем и Лефраном под псевдонимом Поль Дандре)
- «Статья 960, или Пожертвование» (фр. L’Article 960 ou La Donation) (с Лансело, Лабишем и Лефраном под псевдонимом Поль Дандре)
1840
- «Луизетта, или Уличная певица» (фр. Louisette ou la Chanteuse des rues), пьеса в двух актах (с Э. Фонтеном (фр. Fontaine))
- «Рифолард» (Rifolard), пьеса в трех актах; (с Фонтеном)
- «Конец слова» (Le Fin mot) (с Лабишем и Лефраном)
- «Отец и сын Боке, или Самый длинный путь» (Bocquet père et fils ou Le Chemin le plus long) (с Лабишем и Лоренсеном (Поль Эме Шапель); пьеса ставилась в Москве: 16 января 1842 года в бенефис Д. Т. Ленского под названием «Приключение на искусственных водах, или Что у кого болит, тот о том и говорит» (Bocquet, pere et fils), переделка с фр. П. А. Каратыгина; Большой театр[1])
1841
- «Пьеро» (Pierrot), пьеса в одном акте;
- «Сапожник Торрино» (Torrino le savetier), пьеса в трех действиях
1842
- «Младенец» (фр. Le Nourrisson), (с Фонтеном), постановка в театре Варьете (Théâtre des Variétés) 20 июня 1842)
- «Аналогичный ген» (Qui se ressemble se gene) (с Фонтеном и А. Пепеном); пьеса была поставлена в Москве: 16 сентября 1849 года, Большой театр, в бенефис актера Петербургской труппы С. Я. Марковецкого под названием «Орест и Пилад на чердаке, или А кинь им кость, так что твои собаки» (Qui se ressemble se gene); пер. с фр. Ф. А. Бурдина;
1843
- «Похищение Дежанира» (L’Enlèvement de Déjanire), пьеса в одном актер; (c Мореном (Maurin), постановка в театре Variétés 09 февраля 1843)
- «Клятва юной девы» (Un Vœu de jeune fille), пьеса в одном действии;
1847
- «Счастье в бутылке» (Le Bonheur en bouteille), пьеса в одном действии
1848
- «Две помады» (Les Deux pomades), пьеса в одном действии;
- «Барометр на любую погоду» (Le Baromètre ou la Pluie et le Beau Temps) (с Лабишем и Лефраном)
- «На полпути» (A moitié chemin) (с Лабишем и Лефраном)
Год написания неизвестен:
- «Когда проходит любовь» (Quand l’amour s’en va), совместно с Лоренсена (Paul Aimé Chapelle): пьеса ставилась Московской императорской труппой:18 мая 1845 в бенефис Л. Л. Леонидова под названием «Дружба вернее любви», пер. с фр. Большой театр.
- «Я выдал замуж свою дочь» (J’ai marie ma fille), водевиль в одном действии, совместно с Лоренсеном; пьеса ставилась Московской императорской труппой:10 ноября 1852 в бенефис В. И. Живокини под названием «Моя дочь вышла замуж». Пер. с фр. К. А. Тарновского и Ф. М. Руднева. Большой театр.
1849
- «Фобус и Борей» (Phœbus et Borée), пьеса в одном акте;
- «Бенгальский тигр» (Le Tigre du Bengale); (с Бризбаром (фр. Brisebarre), пьеса была поставлена в Москве: 16 ноября 1850 года в бенефис Л. П. Никулиной-Косицкой под названием «Ревнивый муж и храбрый любовник» (Un tigre de Bengal), пер. с фр. Н. Сабурова (Н. И. Куликова), Большой театр)
- «Без собственного желания» (Sans le vouloir), пьеса в одном действии;
1850
- «Кухарка-буржуа» (La Cuisinière bourgeoise), пьеса в двух действияхж
- «Хорошо охраняемая дочь» (La Fille bien gardée) (с Лабишем) — (название является парафразом — есть известный балет Жана Доберваля La Fille mal gardée (ру.: «Плохо присмотренная/охраняемая дочь»), в России известный как «Тщетная предосторожность»)
- «Шар и камерное платье» (Un bal en robe de chamber) (с Лабишем)
- «Претенденты Жимблетты» (Les Prétendus de Gimblette) (с Сенеифом (фр. Senneif, наст.имя Мартерель де Фиенес), Лабишем и Лефраном)
- «Экстаз господина де месье Оршенез» (Les Extases de M. Hochenez), пьеса в одном действии;
1851
- «Пропавший кларнет» (Une clarinette qui passé) (с Лабишем): пьеса была поставлена в Москве: 10 января 1855 в бенефис М. С. Щепкина под названием «Странствующий кларнет» (Une clarinette qui passé), пер. с фр. К. П. Барсова.
- «Женщина, потерявшая подвязки» (La Femme qui perd ses jarretières) (с Лабишем)
- «Требуются портные по пошиву штанов» (On demande des culottières) (с Лабишем)
- «Мамзель делает зубы» (Mam’zelle fait ses dents) (с Лабишем)
- «Соломенная шляпка» (Un chapeau de paille d’Italie); (с Лабишем), пьеса признана мировым шедевром, неоднократно ставилась на театральных сценах и экранизировалась. Неоднократно ставилась в театрах России; известны постановки в Александринском театре, где водевиль был поставлен уже на следующий год после своего появления — в 1852 в переводе П. С. Федорова, в Малом театре (1869, 1900 на сцене филиала Малого театра, 1914 и др.), в театре Вахтангова (1939) и множество других постановок. В Москве пьеса была поставлена даже в Кукольном театре Образцова (1959).
- «Ужин у маркиза» (Le Souper de la marquise), пьеса в одном действии;
1852
- «Мамаша Сабулё» (Maman Sabouleux) (с Лабишем)
- «Господин, который берет на мушку» (Un monsieur qui prend la mouche) (с Лабишем); пьеса ставилась в Москве: 10 декабря 1854 в бенефис М. Д. Львовой-Синецкой: «Беда быть таким» (Un monsieur qui prend la mouche), пер. с фр. П. Н. Баташева и В. И. Родиславского. Малый театр
- «Смотри мне в глаза» (Soufflez-moi dans l'œil) (с Лабишем)
- «Продолжения после первого замужества» (Les Suites d’un premier lit) (с Лабишем); пьеса ставилась в Москве: 9 декабря 1853 в бенефис М. Д. Львовой-Синецкой под названием «Следствие первого брака» (Les suites d’un premier lit), пер. с фр. А. Эттингера, Малый театр
- «Эдгар и его служанка» (Edgar et sa bonne) (с Лабишем); пьеса ставилась в Москве: 8 января 1854 в бенефис М. С. Щепкина под названием «Госпожа-служанка» (Edgard et sa bonne), пер. с фр. Ф. А. Бурдина. Малый театр
- «Кавалер дам» (Le Chevalier des Dames) (с Лабишем); пьеса ставилась в Москве: 14 декабря 1853 в бенефис Д. Т. Ленского под названием «Все для женщин, или Из огня да в полымя» (Le chevalier de dames), пер. с фр. К. А. Тарновского, Малый театр
- «Мой Исмени» (Mon Isménie) (с Лабишем); пьеса ставилась в Москве: 23 ноября 1853 в бенефис танцовщицы Е. А. Санковской под названием «Мотя» (Мon Ismenie), перед. с фр. К. А. Тарновского. Малый театр.
1853
- «Нотариус по женитьбам» (Un notaire à marier) (с Лабишем et дe Бопланом (фр. De Beauplan))
- «Охота за воронами» (La Chasse aux corbeaux) (с Лабишем)
- «В ожидании гонорара» (Quand on attend sa bourse), с Лоренсеном (Paul Aimé Chapelle), пьеса в одном действии: пьеса ставилась в Москве: 30 апреля 1854 в бенефис В. И. Живокини под названием «Зонтик, или Приключение на станции железной дороги» (Quand on attend sa bourse), переделка с фр. А. А. Обера. Малый театр
- «Восточные сцены» (Les Orientales, scènes de la vie turque), пьеса в одном действии (с Э.Бризбаром)
1854
- «Муж с животом» (Un mari qui prend du ventre) (с Лабишем)
- «Испанцы и боярдинцы» (Espagnolas et Boyardinos) (с Лабишем)
- «Уймите вашу дочь, будьте добры» (Otez votre fille, s’il vous plait) (с Лабишем)
- «Торговка вишнями в тюрьме» (Cerisette en prison);
- «Путешествие вокруг жены» (Un Voyage autour de ma femme);
- «Роза Богемы» (La Rose de Bohême), пьеса в одном действии;
- «Туфли Маргариты» (Le Sabot de Marguerite), пьеса в одном действии;
1855
- «Жемчужина Канабьеры» (La Perle de la Canebière) (с Лабишем)
- «Месье, ваша дочь» (Monsieur votre fille) (с Лабишем)
- «Драгоценности» (Les Précieux) (с Лабишем и Лефраном)
- «Не усмотрели» (Montre perdue), пьеса в одном действии;
- «Путешествие сверху вниз» (Un Voyage du haut en bas), пьеса в трех действиях;
1856
- «Трилогия о панталонах» (Trilogie de pantaloons), пьеса в одном акте;
- «Терпение со слугой» (En pension chez son groom) (с Лабишем)
- «Месье де Сен-Кадена» (Monsieur de Saint-Cadenas) (c Лабишем)
- «Невеста из хорошего места» (La Fiancée du bon coin) (с Лабишем)
- «Если я к тебе прижмусь!..» (Si jamais je te pince!.. ) (с Лабишем)
- «Дамы из Монтефриша» (Mesdames de Montenfriche) (с Лабишем)
1857
- «Дама с лазурными ногами» (La Dame aux jambes d’azur) (с Лабишем)
- «Секретарь дамы» (Le Secrétaire de Madame) (с Лабишем)
- «Смотрины зятя» (Un gendre en surveillance) (с Лабишем)
1858
- «Опасная вечеринка» (Une Soirée périlleuse), пьеса в одном действии;
- «Я кусаю мою тетю» (Je croque ma tante) (с Лабишем)
- «Кофейное зернышко» (Le Grain de café) (с Лабишем)
- «Нужно ли соответствие супругов?» (Faut-il des époux assortis?) пьеса в одном действии;
- «Халиф с улицы Сен-Бон» (Le Calife de la rue Saint-Bon) (c Лабишем)
- «Адвокат дьявола» (L’Avocat du diable);
1859
- «Омлет в Фоллембуше» (L’Omelette à la Follembuche) (с Лабишем)
- «Продолжения бала-маскарада» (Les Suites d’un bal masque);
- «Шурум-бурум на улице Меслей» (Les Méli-mélo de la rue Meslay), пьеса в одном действии (c Шолером (фр. Choler))
1860
- «Я приглашаю полковника!» (J’invite le colonel!) (с Лабишем)
- «Двое застенчивых» (Les Deux Timides) (с Лабишем); пьеса была экранизирована: «Двое робких» (Les Deux Timides), режиссёр Рене Клер, 1928
- "Я потерял мою Эвридику " (J’ai perdu mon Eurydice), пьеса в одном акте;
- «Любовники Клеопатры» (Les Amours de Cléopàtre), пьеса в трех действиях;
1861
- «Тайна улицы Русселе» (Le Mystère de la rue Rousselet) (с Лабишем)
- «Два носа на треке» (Deux nez sur une piste), пьеса в одном акте (c Шолером)
- «Соседи Моленшара» (Les Voisins de Molinchart), пьеса в трех действиях (Делакуром (фр. Delacour)
1862
- «Станция Шамбоде» (La Station Champbaudet) (с Лабишем)
- «Соседи Вакоссара» (Les Voisins Vacossard), пьеса в одном действии;
1863
- «Изысканность Бошеваннов» (Les Finesses de Bouchavannes)
- «Подметальщицы» (Les Balayeuses)
Напишите отзыв о статье "Марк-Мишель"
Примечания
- ↑ [www.maly.ru/fwd2.php?var=/!_work/history/repertuar.html Сайт Малого театра]
Отрывок, характеризующий Марк-Мишель
Наряд Сони был лучше всех. Ее усы и брови необыкновенно шли к ней. Все говорили ей, что она очень хороша, и она находилась в несвойственном ей оживленно энергическом настроении. Какой то внутренний голос говорил ей, что нынче или никогда решится ее судьба, и она в своем мужском платье казалась совсем другим человеком. Луиза Ивановна согласилась, и через полчаса четыре тройки с колокольчиками и бубенчиками, визжа и свистя подрезами по морозному снегу, подъехали к крыльцу.Наташа первая дала тон святочного веселья, и это веселье, отражаясь от одного к другому, всё более и более усиливалось и дошло до высшей степени в то время, когда все вышли на мороз, и переговариваясь, перекликаясь, смеясь и крича, расселись в сани.
Две тройки были разгонные, третья тройка старого графа с орловским рысаком в корню; четвертая собственная Николая с его низеньким, вороным, косматым коренником. Николай в своем старушечьем наряде, на который он надел гусарский, подпоясанный плащ, стоял в середине своих саней, подобрав вожжи.
Было так светло, что он видел отблескивающие на месячном свете бляхи и глаза лошадей, испуганно оглядывавшихся на седоков, шумевших под темным навесом подъезда.
В сани Николая сели Наташа, Соня, m me Schoss и две девушки. В сани старого графа сели Диммлер с женой и Петя; в остальные расселись наряженные дворовые.
– Пошел вперед, Захар! – крикнул Николай кучеру отца, чтобы иметь случай перегнать его на дороге.
Тройка старого графа, в которую сел Диммлер и другие ряженые, визжа полозьями, как будто примерзая к снегу, и побрякивая густым колокольцом, тронулась вперед. Пристяжные жались на оглобли и увязали, выворачивая как сахар крепкий и блестящий снег.
Николай тронулся за первой тройкой; сзади зашумели и завизжали остальные. Сначала ехали маленькой рысью по узкой дороге. Пока ехали мимо сада, тени от оголенных деревьев ложились часто поперек дороги и скрывали яркий свет луны, но как только выехали за ограду, алмазно блестящая, с сизым отблеском, снежная равнина, вся облитая месячным сиянием и неподвижная, открылась со всех сторон. Раз, раз, толконул ухаб в передних санях; точно так же толконуло следующие сани и следующие и, дерзко нарушая закованную тишину, одни за другими стали растягиваться сани.
– След заячий, много следов! – прозвучал в морозном скованном воздухе голос Наташи.
– Как видно, Nicolas! – сказал голос Сони. – Николай оглянулся на Соню и пригнулся, чтоб ближе рассмотреть ее лицо. Какое то совсем новое, милое, лицо, с черными бровями и усами, в лунном свете, близко и далеко, выглядывало из соболей.
«Это прежде была Соня», подумал Николай. Он ближе вгляделся в нее и улыбнулся.
– Вы что, Nicolas?
– Ничего, – сказал он и повернулся опять к лошадям.
Выехав на торную, большую дорогу, примасленную полозьями и всю иссеченную следами шипов, видными в свете месяца, лошади сами собой стали натягивать вожжи и прибавлять ходу. Левая пристяжная, загнув голову, прыжками подергивала свои постромки. Коренной раскачивался, поводя ушами, как будто спрашивая: «начинать или рано еще?» – Впереди, уже далеко отделившись и звеня удаляющимся густым колокольцом, ясно виднелась на белом снегу черная тройка Захара. Слышны были из его саней покрикиванье и хохот и голоса наряженных.
– Ну ли вы, разлюбезные, – крикнул Николай, с одной стороны подергивая вожжу и отводя с кнутом pуку. И только по усилившемуся как будто на встречу ветру, и по подергиванью натягивающих и всё прибавляющих скоку пристяжных, заметно было, как шибко полетела тройка. Николай оглянулся назад. С криком и визгом, махая кнутами и заставляя скакать коренных, поспевали другие тройки. Коренной стойко поколыхивался под дугой, не думая сбивать и обещая еще и еще наддать, когда понадобится.
Николай догнал первую тройку. Они съехали с какой то горы, выехали на широко разъезженную дорогу по лугу около реки.
«Где это мы едем?» подумал Николай. – «По косому лугу должно быть. Но нет, это что то новое, чего я никогда не видал. Это не косой луг и не Дёмкина гора, а это Бог знает что такое! Это что то новое и волшебное. Ну, что бы там ни было!» И он, крикнув на лошадей, стал объезжать первую тройку.
Захар сдержал лошадей и обернул свое уже объиндевевшее до бровей лицо.
Николай пустил своих лошадей; Захар, вытянув вперед руки, чмокнул и пустил своих.
– Ну держись, барин, – проговорил он. – Еще быстрее рядом полетели тройки, и быстро переменялись ноги скачущих лошадей. Николай стал забирать вперед. Захар, не переменяя положения вытянутых рук, приподнял одну руку с вожжами.
– Врешь, барин, – прокричал он Николаю. Николай в скок пустил всех лошадей и перегнал Захара. Лошади засыпали мелким, сухим снегом лица седоков, рядом с ними звучали частые переборы и путались быстро движущиеся ноги, и тени перегоняемой тройки. Свист полозьев по снегу и женские взвизги слышались с разных сторон.
Опять остановив лошадей, Николай оглянулся кругом себя. Кругом была всё та же пропитанная насквозь лунным светом волшебная равнина с рассыпанными по ней звездами.
«Захар кричит, чтобы я взял налево; а зачем налево? думал Николай. Разве мы к Мелюковым едем, разве это Мелюковка? Мы Бог знает где едем, и Бог знает, что с нами делается – и очень странно и хорошо то, что с нами делается». Он оглянулся в сани.
– Посмотри, у него и усы и ресницы, всё белое, – сказал один из сидевших странных, хорошеньких и чужих людей с тонкими усами и бровями.
«Этот, кажется, была Наташа, подумал Николай, а эта m me Schoss; а может быть и нет, а это черкес с усами не знаю кто, но я люблю ее».
– Не холодно ли вам? – спросил он. Они не отвечали и засмеялись. Диммлер из задних саней что то кричал, вероятно смешное, но нельзя было расслышать, что он кричал.
– Да, да, – смеясь отвечали голоса.
– Однако вот какой то волшебный лес с переливающимися черными тенями и блестками алмазов и с какой то анфиладой мраморных ступеней, и какие то серебряные крыши волшебных зданий, и пронзительный визг каких то зверей. «А ежели и в самом деле это Мелюковка, то еще страннее то, что мы ехали Бог знает где, и приехали в Мелюковку», думал Николай.
Действительно это была Мелюковка, и на подъезд выбежали девки и лакеи со свечами и радостными лицами.
– Кто такой? – спрашивали с подъезда.
– Графские наряженные, по лошадям вижу, – отвечали голоса.
Пелагея Даниловна Мелюкова, широкая, энергическая женщина, в очках и распашном капоте, сидела в гостиной, окруженная дочерьми, которым она старалась не дать скучать. Они тихо лили воск и смотрели на тени выходивших фигур, когда зашумели в передней шаги и голоса приезжих.
Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.
– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
– Нет, в бане гадать, вот это страшно! – говорила за ужином старая девушка, жившая у Мелюковых.
– Отчего же? – спросила старшая дочь Мелюковых.
– Да не пойдете, тут надо храбрость…
– Я пойду, – сказала Соня.
– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Мелюкова.
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.
– А! А!… – закричала Наташа, с ужасом выкатывая глаза.
– Да как же, он так и говорит?
– Да, как человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; – только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…
– Ну, что пугать их! – сказала Пелагея Даниловна.
– Мамаша, ведь вы сами гадали… – сказала дочь.
– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
– Мама расскажите, что с вами было в амбаре?
Пелагея Даниловна улыбнулась.
– Да что, я уж забыла… – сказала она. – Ведь вы никто не пойдете?
– Нет, я пойду; Пепагея Даниловна, пустите меня, я пойду, – сказала Соня.
– Ну что ж, коли не боишься.
– Луиза Ивановна, можно мне? – спросила Соня.
Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.
«Дурак я, дурак! Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по той тропинке, которая вела к заднему крыльцу. Он знал, что здесь пойдет Соня. На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них падала тень; через них и с боку их, переплетаясь, падали тени старых голых лип на снег и дорожку. Дорожка вела к амбару. Рубленная стена амбара и крыша, покрытая снегом, как высеченная из какого то драгоценного камня, блестели в месячном свете. В саду треснуло дерево, и опять всё совершенно затихло. Грудь, казалось, дышала не воздухом, а какой то вечно молодой силой и радостью.
С девичьего крыльца застучали ноги по ступенькам, скрыпнуло звонко на последней, на которую был нанесен снег, и голос старой девушки сказал:
– Прямо, прямо, вот по дорожке, барышня. Только не оглядываться.
– Я не боюсь, – отвечал голос Сони, и по дорожке, по направлению к Николаю, завизжали, засвистели в тоненьких башмачках ножки Сони.
Соня шла закутавшись в шубку. Она была уже в двух шагах, когда увидала его; она увидала его тоже не таким, каким она знала и какого всегда немножко боялась. Он был в женском платье со спутанными волосами и с счастливой и новой для Сони улыбкой. Соня быстро подбежала к нему.