Марк Аврелий Котта
| Марк Аврелий Котта Marcus Aurelius Cotta | |
| Консул 74 до н. э. | |
|---|---|
| Дети: | Марк Аврелий Котта |
Марк Авре́лий Ко́тта (лат. Marcus Aurelius Cotta) — консул Древнего Рима 74 до н. э.
Происходил из известного рода Аврелиев, брат двух консулов — Гая Аврелия Котты и Луция Аврелия Котты и сводный брат матери Цезаря Аврелии Котты. Около 80 до н. э. Котта командовал флотом в войне против Сертория, но был разбит у Менарии[1]. В 74 до н. э. Котта был консулом вместе с Луцием Лицинием Лукуллом. Во время их консулата началась Третья Митридатова война, предлогом к которой стали споры вокруг завещания Никомеда IV Филопатора, по которому его царство переходило к Риму.
Командующим армией для ведения войны с Митридатом был определён Лукулл, пустивший в ход для получения командования подкуп и закулисные интриги[2]. Котта также был назначен полководцем, но ему досталось руководство флотом[2]. Предполагалось, что Котта будет защищать Вифинию и регион Мраморного моря (Пропонтиду)[2].
В то время как Лукулл вёл успешные сражения с Митридатом, Котта попытался воспользоваться сложившейся ситуацией и проявить и себя как полководца[3], хотя Аппиан называет его слабым в военном деле человеком[4]. Его неосмотрительность и стремление во что бы то ни стало получить триумф привели к полному поражению римлян: по сведениям Плутарха, Котта был разбит на суше и на море в один и тот же день, потерял 4 000 солдат и 60 кораблей, а также был осаждён в Халкедоне Митридатом[3]. Лукулл, который имел возможность вторгнуться в незащищённое Понтийское царство, вместо этого предпочёл освободить Котту из осаждённого города, что и было им осуществлено. Позднее Котта управлял Гераклеей Понтийской.
Около 67 до н. э. народный трибун Гай Папирий Карбон привлёк Котту к суду по обвинению в присвоении денег в Гераклее. По решению суда Котта был выведен из сената.
Напишите отзыв о статье "Марк Аврелий Котта"
Примечания
Ссылки
- [quod.lib.umich.edu/m/moa/ACL3129.0001.001/883?rgn=full+text;view=image Марк Аврелий Котта] (англ.). — в Smith's Dictionary of Greek and Roman Biography and Mythology.
Отрывок, характеризующий Марк Аврелий Котта
Давно уже Ростов не испытывал такого наслаждения от музыки, как в этот день. Но как только Наташа кончила свою баркароллу, действительность опять вспомнилась ему. Он, ничего не сказав, вышел и пошел вниз в свою комнату. Через четверть часа старый граф, веселый и довольный, приехал из клуба. Николай, услыхав его приезд, пошел к нему.
– Ну что, повеселился? – сказал Илья Андреич, радостно и гордо улыбаясь на своего сына. Николай хотел сказать, что «да», но не мог: он чуть было не зарыдал. Граф раскуривал трубку и не заметил состояния сына.
«Эх, неизбежно!» – подумал Николай в первый и последний раз. И вдруг самым небрежным тоном, таким, что он сам себе гадок казался, как будто он просил экипажа съездить в город, он сказал отцу.
– Папа, а я к вам за делом пришел. Я было и забыл. Мне денег нужно.
– Вот как, – сказал отец, находившийся в особенно веселом духе. – Я тебе говорил, что не достанет. Много ли?
– Очень много, – краснея и с глупой, небрежной улыбкой, которую он долго потом не мог себе простить, сказал Николай. – Я немного проиграл, т. е. много даже, очень много, 43 тысячи.
– Что? Кому?… Шутишь! – крикнул граф, вдруг апоплексически краснея шеей и затылком, как краснеют старые люди.
– Я обещал заплатить завтра, – сказал Николай.
– Ну!… – сказал старый граф, разводя руками и бессильно опустился на диван.
– Что же делать! С кем это не случалось! – сказал сын развязным, смелым тоном, тогда как в душе своей он считал себя негодяем, подлецом, который целой жизнью не мог искупить своего преступления. Ему хотелось бы целовать руки своего отца, на коленях просить его прощения, а он небрежным и даже грубым тоном говорил, что это со всяким случается.
Граф Илья Андреич опустил глаза, услыхав эти слова сына и заторопился, отыскивая что то.
– Да, да, – проговорил он, – трудно, я боюсь, трудно достать…с кем не бывало! да, с кем не бывало… – И граф мельком взглянул в лицо сыну и пошел вон из комнаты… Николай готовился на отпор, но никак не ожидал этого.
– Папенька! па…пенька! – закричал он ему вслед, рыдая; простите меня! – И, схватив руку отца, он прижался к ней губами и заплакал.
В то время, как отец объяснялся с сыном, у матери с дочерью происходило не менее важное объяснение. Наташа взволнованная прибежала к матери.
– Мама!… Мама!… он мне сделал…
– Что сделал?
– Сделал, сделал предложение. Мама! Мама! – кричала она. Графиня не верила своим ушам. Денисов сделал предложение. Кому? Этой крошечной девочке Наташе, которая еще недавно играла в куклы и теперь еще брала уроки.
