Марк Валерий Мессала Корвин
| Марк Валерий Мессала Корвин лат. Marcus Valerius Messalla Corvinus | ||
| ||
|---|---|---|
| 31 до н. э. | ||
| ||
| 30 до н. э. — 29 до н. э. | ||
| Предшественник: | Квинт Дидий | |
| Преемник: | Цицерон Младший | |
| ||
| 28 до н. э. — 27 до н. э. | ||
| ||
| 26 до н. э. — 26 до н. э. | ||
| Преемник: | Марк Агриппа | |
| Рождение: | 64 до н. э. | |
| Смерть: | 8 | |
| Род: | Валерии | |
| Отец: | Марк Валерий Мессала Нигер | |
| Мать: | Полла [1] | |
Марк Валерий Мессала Корвин (лат. Marcus Valerius Messalla Corvinus, 64 до н. э. — 8 н. э.) — римский военный и государственный деятель, оратор и писатель, консул-суффект 31 до н. э.
Биография
Сын Марка Валерия Мессалы Нигера, консула 61 до н. э. Уже в молодости с успехом выступал на судебных процессах. В 45 до н. э., возможно, поехал учиться в Афины[2]. Летом 44 до н. э. был в Италии и принимал участие в совещании лидеров республиканцев в Анции[3]. Летом 43 до н. э. отправился в Македонию и стал легатом в армии Брута[4].
В ноябре 43 до н. э. был внесен в проскрипционный список Второго триумвирата. Триумвиры, однако, опасались его амбиций и влияния, поэтому вскоре выпустили эдикт, в котором говорилось:
Поскольку Мессала, как доказали нам его родственники, даже и не был в Риме, когда убит был Гай Цезарь, он исключается из списков осужденных.— Аппиан. Гражд. в. IV, 38.
Мессала отказался воспользоваться прощением, и остался в армии республиканцев[5]. В первой битве при Филиппах командовал легионом на правом фланге у Брута, его солдаты первыми вошли в соприкосновение с противником, а затем, обойдя его с фланга, ворвались в лагерь Октавиана[6].
После поражения во второй битве при Филиппах вместе с частью войска бежал на Фасос. Поскольку Мессала пользовался наибольшим влиянием после Брута и Кассия, республиканские командиры, желавшие продолжить борьбу, предложили ему принять главное командование. Он отказался, и предпочел сдаться Марку Антонию, которому передал военную казну и тыловые склады[5].
Следующие несколько лет находился на службе у Антония. В 40 до н. э. представлял интересы тетрарха Ирода на совещании иудейских представителей с Марком Антонием в Дафне (предместье Антиохии), а затем на заседании сената в Риме, где Ирод был провозглашен царем Иудеи[7].
Будучи недоволен растущим влиянием Клеопатры на Антония, перешел на службу к Октавиану[5]. В 36 до н. э. был заместителем Марка Агриппы в войне с Секстом Помпеем. Когда наварх Помпея Менодор во второй раз решил изменить своему патрону и перейти к Октавиану, Мессала дал ему гарантии безопасности[8]. Собрал несколько легионов на берегу Мессинского пролива для готовившейся высадки на Сицилии. После разгрома у Тавромения люди Мессалы подобрали выбравшегося на берег и совершенно павшего духом Октавиана. Склонные к морализаторству античные авторы считали спасение Октавиана образцом великодушия[9], и полагали, что Мессала Корвин таким образом вернул долг за то, что его пощадили после Филипп[10].
В 36 до н. э. был введен Октавианом в коллегию авгуров сверх положенного штата[11]. Во время Иллирийской войны в 34 до н. э. подчинил альпийское племя салассов[12][13].
В 31 до н. э. исполнял должность консула вместо Антония, вторично объявленного врагом отечества[14]. В битве при мысе Акций командовал частью флота Октавиана[5].
В 30—29 до н. э. был проконсулом Сирии. Организовал расправу над гладиаторами, сражавшимися на стороне Антония. Прежний наместник Квинт Дидий собрал их в Дафне, в ожидании решения Октавиана; Мессала разослал их небольшими группами по разным местам под предлогом зачисления в легионы, а затем они были перебиты[15]. В 28—27 до н. э. проконсул Аквитании, подавил восстание местных племен, и 25 сентября 27 до н. э.[16] отпраздновал триумф[5].
В 26 до н. э. был первым назначен на только что созданную должность префекта Рима, но через несколько дней отказался от неё, так как не справился с обязанностями[17]. Согласно «Хронике» Иеронима, сложил полномочия на шестой день, сославшись на несправедливый характер этой магистратуры[18].
5 февраля 2 до н. э.[19], будучи вторым после принцепса человеком в сенате, торжественно провозгласил Августа Отцом отечества[20].
В конце жизни тяжело болел, по словам Плиния Старшего, утратил память и забыл даже собственное имя[21]. Умер ок. 8 н. э., уморив себя голодом[22].
Культурная деятельность
Считался одним из первых ораторов своего времени. Уже Цицерон в письме Бруту с восхищением пишет о стиле его речей[4]. Светоний сообщает, что будущий император Тиберий, обучаясь латинскому красноречию, считал образцом ораторский стиль Мессалы Корвина[23]. Квинтилиан пишет о Мессале: «блестящий, чистый, как будто и в речи прежде всего заметный своим благородством»[24].
Написал воспоминания о гражданских войнах, которыми пользовались Веллей Патеркул, Плутарх и Аппиан при описании битвы при Филиппах. По словам Тацита, не побоялся написать, что Кассий был его вождем и другом[25].
Также был автором грамматических сочинений. Оказывал покровительство Тибуллу, который неоднократно воспевал Мессалу в своих элегиях.
Семья
Жена: 1) Кальпурния[26], вероятно, дочь Марка Кальпурния Бибула, консула 59 года до н. э., и Порции, дочери Катона Младшего.
2) Аврелия[27], предположительно дочь Марка Аврелия Котты, сына Гая Аврелия Котты, консула 75 года до н. э.
Дети:
- Марк Валерий Мессала Мессалин[28], консул 3 года до н. э. (от первого брака)
- Валерия Мессалина[29] (от второго брака). Муж: Тит Статилий Тавр, консул 11 года н. э.
- Марк Аврелий Котта Максим Мессалин[30], консул 20 года н. э.
Напишите отзыв о статье "Марк Валерий Мессала Корвин"
Примечания
- ↑ [ancientrome.ru/genealogy/person.htm?p=222 Полла (около 96 — после 42 гг. до н. э.)]
- ↑ Цицерон. Письма к Аттику. XII, 32
- ↑ Цицерон. Письма к Аттику. XV, 17
- ↑ 1 2 Цицерон. Письма к Бруту. I, 15
- ↑ 1 2 3 4 5 Аппиан. Гражд. в. IV, 38
- ↑ Плутарх. Брут, 40—41
- ↑ Иосиф Флавий. Иудейские древности. XIV, 13, 1; 14, 4
- ↑ Аппиан. Гражд. в. V, 102—103
- ↑ Аппиан. Гражд. в. V, 113
- ↑ Веллей Патеркул. II, 71
- ↑ Дион Кассий. XLIX, 16
- ↑ Аппиан. Илл., 17
- ↑ Дион Кассий XLIX, 38
- ↑ Веллей Патеркул. II, 84
- ↑ Дион Кассий LI, 7
- ↑ Pauly-Wissowa, Sp. 152—153
- ↑ Тацит. Анналы. VI, 11
- ↑ Хроника Иеронима, 188
- ↑ Pauly-Wissowa, Sp. 154
- ↑ Светоний. Август, 58
- ↑ Плиний Старший. VII, 24
- ↑ Хроника Иеронима, 197
- ↑ Светоний. Тиберий, 70, 1
- ↑ Квинтилиан. X. 1, 113
- ↑ Тацит. Анналы. IV, 34
- ↑ [ancientrome.ru/genealogy/person.htm?p=228 Кальпурния (около 57 — после 35 гг. до н. э.)]
- ↑ [ancientrome.ru/genealogy/person.htm?p=226 Аврелия (около 40 г. до н. э. — после 12 г. н. э.)]
- ↑ [ancientrome.ru/genealogy/person.htm?p=234 Марк Валерий Мессала Мессалин (36 г. до н. э. — после 21 г. н. э.)]
- ↑ [ancientrome.ru/genealogy/person.htm?p=235 Валерия Мессалина (около 16 г. до н. э. — после 20 г. н. э.)]
- ↑ [ancientrome.ru/genealogy/person.htm?p=233 Марк Аврелий Котта Максим Мессалин (14 г. до н. э. — после 36 г. н. э.)]
Литература
- Paulys Realencyclopädie der classischen Altertumswissenschaft: neue Bearbeitung, — Stuttgart: Alfred Drukenmüller Verlag. Zweite Reihe. Band VIII (A 1), 1955 (Valerius Fabrius — Vergilius). Sp. 131—157 (261. M. Valerius Messalla Corvinus)
Ссылки
- [ancientrome.ru/genealogy/person.htm?p=227 Марк Валерий Мессала Корвин (64 г. до н. э. — 8 г. н. э.)]
Отрывок, характеризующий Марк Валерий Мессала Корвин
Он вспомнил в эту минуту о недавнем столкновении с лекарскою женой и фурштатским офицером.– Что главнокомандующий здесь делает? – спросил он.
– Ничего не понимаю, – сказал Несвицкий.
– Я одно понимаю, что всё мерзко, мерзко и мерзко, – сказал князь Андрей и пошел в дом, где стоял главнокомандующий.
Пройдя мимо экипажа Кутузова, верховых замученных лошадей свиты и казаков, громко говоривших между собою, князь Андрей вошел в сени. Сам Кутузов, как сказали князю Андрею, находился в избе с князем Багратионом и Вейротером. Вейротер был австрийский генерал, заменивший убитого Шмита. В сенях маленький Козловский сидел на корточках перед писарем. Писарь на перевернутой кадушке, заворотив обшлага мундира, поспешно писал. Лицо Козловского было измученное – он, видно, тоже не спал ночь. Он взглянул на князя Андрея и даже не кивнул ему головой.
– Вторая линия… Написал? – продолжал он, диктуя писарю, – Киевский гренадерский, Подольский…
– Не поспеешь, ваше высокоблагородие, – отвечал писарь непочтительно и сердито, оглядываясь на Козловского.
Из за двери слышен был в это время оживленно недовольный голос Кутузова, перебиваемый другим, незнакомым голосом. По звуку этих голосов, по невниманию, с которым взглянул на него Козловский, по непочтительности измученного писаря, по тому, что писарь и Козловский сидели так близко от главнокомандующего на полу около кадушки,и по тому, что казаки, державшие лошадей, смеялись громко под окном дома, – по всему этому князь Андрей чувствовал, что должно было случиться что нибудь важное и несчастливое.
Князь Андрей настоятельно обратился к Козловскому с вопросами.
– Сейчас, князь, – сказал Козловский. – Диспозиция Багратиону.
– А капитуляция?
– Никакой нет; сделаны распоряжения к сражению.
Князь Андрей направился к двери, из за которой слышны были голоса. Но в то время, как он хотел отворить дверь, голоса в комнате замолкли, дверь сама отворилась, и Кутузов, с своим орлиным носом на пухлом лице, показался на пороге.
Князь Андрей стоял прямо против Кутузова; но по выражению единственного зрячего глаза главнокомандующего видно было, что мысль и забота так сильно занимали его, что как будто застилали ему зрение. Он прямо смотрел на лицо своего адъютанта и не узнавал его.
– Ну, что, кончил? – обратился он к Козловскому.
– Сию секунду, ваше высокопревосходительство.
Багратион, невысокий, с восточным типом твердого и неподвижного лица, сухой, еще не старый человек, вышел за главнокомандующим.
– Честь имею явиться, – повторил довольно громко князь Андрей, подавая конверт.
– А, из Вены? Хорошо. После, после!
Кутузов вышел с Багратионом на крыльцо.
– Ну, князь, прощай, – сказал он Багратиону. – Христос с тобой. Благословляю тебя на великий подвиг.
Лицо Кутузова неожиданно смягчилось, и слезы показались в его глазах. Он притянул к себе левою рукой Багратиона, а правой, на которой было кольцо, видимо привычным жестом перекрестил его и подставил ему пухлую щеку, вместо которой Багратион поцеловал его в шею.
– Христос с тобой! – повторил Кутузов и подошел к коляске. – Садись со мной, – сказал он Болконскому.
– Ваше высокопревосходительство, я желал бы быть полезен здесь. Позвольте мне остаться в отряде князя Багратиона.
– Садись, – сказал Кутузов и, заметив, что Болконский медлит, – мне хорошие офицеры самому нужны, самому нужны.
Они сели в коляску и молча проехали несколько минут.
– Еще впереди много, много всего будет, – сказал он со старческим выражением проницательности, как будто поняв всё, что делалось в душе Болконского. – Ежели из отряда его придет завтра одна десятая часть, я буду Бога благодарить, – прибавил Кутузов, как бы говоря сам с собой.
Князь Андрей взглянул на Кутузова, и ему невольно бросились в глаза, в полуаршине от него, чисто промытые сборки шрама на виске Кутузова, где измаильская пуля пронизала ему голову, и его вытекший глаз. «Да, он имеет право так спокойно говорить о погибели этих людей!» подумал Болконский.
– От этого я и прошу отправить меня в этот отряд, – сказал он.
Кутузов не ответил. Он, казалось, уж забыл о том, что было сказано им, и сидел задумавшись. Через пять минут, плавно раскачиваясь на мягких рессорах коляски, Кутузов обратился к князю Андрею. На лице его не было и следа волнения. Он с тонкою насмешливостью расспрашивал князя Андрея о подробностях его свидания с императором, об отзывах, слышанных при дворе о кремском деле, и о некоторых общих знакомых женщинах.
Кутузов чрез своего лазутчика получил 1 го ноября известие, ставившее командуемую им армию почти в безвыходное положение. Лазутчик доносил, что французы в огромных силах, перейдя венский мост, направились на путь сообщения Кутузова с войсками, шедшими из России. Ежели бы Кутузов решился оставаться в Кремсе, то полуторастатысячная армия Наполеона отрезала бы его от всех сообщений, окружила бы его сорокатысячную изнуренную армию, и он находился бы в положении Мака под Ульмом. Ежели бы Кутузов решился оставить дорогу, ведшую на сообщения с войсками из России, то он должен был вступить без дороги в неизвестные края Богемских
гор, защищаясь от превосходного силами неприятеля, и оставить всякую надежду на сообщение с Буксгевденом. Ежели бы Кутузов решился отступать по дороге из Кремса в Ольмюц на соединение с войсками из России, то он рисковал быть предупрежденным на этой дороге французами, перешедшими мост в Вене, и таким образом быть принужденным принять сражение на походе, со всеми тяжестями и обозами, и имея дело с неприятелем, втрое превосходившим его и окружавшим его с двух сторон.
Кутузов избрал этот последний выход.
Французы, как доносил лазутчик, перейдя мост в Вене, усиленным маршем шли на Цнайм, лежавший на пути отступления Кутузова, впереди его более чем на сто верст. Достигнуть Цнайма прежде французов – значило получить большую надежду на спасение армии; дать французам предупредить себя в Цнайме – значило наверное подвергнуть всю армию позору, подобному ульмскому, или общей гибели. Но предупредить французов со всею армией было невозможно. Дорога французов от Вены до Цнайма была короче и лучше, чем дорога русских от Кремса до Цнайма.
В ночь получения известия Кутузов послал четырехтысячный авангард Багратиона направо горами с кремско цнаймской дороги на венско цнаймскую. Багратион должен был пройти без отдыха этот переход, остановиться лицом к Вене и задом к Цнайму, и ежели бы ему удалось предупредить французов, то он должен был задерживать их, сколько мог. Сам же Кутузов со всеми тяжестями тронулся к Цнайму.
Пройдя с голодными, разутыми солдатами, без дороги, по горам, в бурную ночь сорок пять верст, растеряв третью часть отсталыми, Багратион вышел в Голлабрун на венско цнаймскую дорогу несколькими часами прежде французов, подходивших к Голлабруну из Вены. Кутузову надо было итти еще целые сутки с своими обозами, чтобы достигнуть Цнайма, и потому, чтобы спасти армию, Багратион должен был с четырьмя тысячами голодных, измученных солдат удерживать в продолжение суток всю неприятельскую армию, встретившуюся с ним в Голлабруне, что было, очевидно, невозможно. Но странная судьба сделала невозможное возможным. Успех того обмана, который без боя отдал венский мост в руки французов, побудил Мюрата пытаться обмануть так же и Кутузова. Мюрат, встретив слабый отряд Багратиона на цнаймской дороге, подумал, что это была вся армия Кутузова. Чтобы несомненно раздавить эту армию, он поджидал отставшие по дороге из Вены войска и с этою целью предложил перемирие на три дня, с условием, чтобы те и другие войска не изменяли своих положений и не трогались с места. Мюрат уверял, что уже идут переговоры о мире и что потому, избегая бесполезного пролития крови, он предлагает перемирие. Австрийский генерал граф Ностиц, стоявший на аванпостах, поверил словам парламентера Мюрата и отступил, открыв отряд Багратиона. Другой парламентер поехал в русскую цепь объявить то же известие о мирных переговорах и предложить перемирие русским войскам на три дня. Багратион отвечал, что он не может принимать или не принимать перемирия, и с донесением о сделанном ему предложении послал к Кутузову своего адъютанта.
