Марк Валерий Мессала (лат. Marcus Valerius Messalla) — консул Древнего Рима 161 года до н. э.
Марк происходил из древнего рода Валериев, его отцом был консул 188 года до н. э. Марк Валерий Мессала.
В 161 году до н. э. Мессала был избран консулом совместно с Гаем Фаннием Страбоном. Его консулат был примечателен главным образом сенатским постановлением, запрещавшим греческим ораторам пребывать в Риме и обучать юношей риторике[1][2]. В том же году в Риме впервые были поставлены пьесы Теренция «Формион» и «Евнух»[3].
В 154 году до н. э. Марк Валерий был избран цензором, хотя до этого сам получал порицания от цензоров[4].
Напишите отзыв о статье "Марк Валерий Мессала (консул 161 года до н. э.)"
Примечания
- ↑ Авл Геллий. Аттические ночи, II, 24; XV, 11.
- ↑ Светоний. О риторах, I
- ↑ Теренций. [lib.ru/POEEAST/TERENCIJ/teren1_4.txt Формион] и [lib.ru/POEEAST/TERENCIJ/teren1_3.txt Евнух]
- ↑ Валерий Максим. Достопамятные деяния и изречения, II, IX, 9: текст на [www.thelatinlibrary.com/valmax.html латинском]
Ссылки
-
- [quod.lib.umich.edu/m/moa/ACL3129.0002.001/1060?rgn=full+text;view=image Марк Валерий Мессала (консул 161 года до н. э.)] (англ.). — в Smith's Dictionary of Greek and Roman Biography and Mythology.
Отрывок, характеризующий Марк Валерий Мессала (консул 161 года до н. э.)
«Видел сон, будто Иосиф Алексеевич в моем доме сидит, я рад очень, и желаю угостить его. Будто я с посторонними неумолчно болтаю и вдруг вспомнил, что это ему не может нравиться, и желаю к нему приблизиться и его обнять. Но только что приблизился, вижу, что лицо его преобразилось, стало молодое, и он мне тихо что то говорит из ученья Ордена, так тихо, что я не могу расслышать. Потом, будто, вышли мы все из комнаты, и что то тут случилось мудреное. Мы сидели или лежали на полу. Он мне что то говорил. А мне будто захотелось показать ему свою чувствительность и я, не вслушиваясь в его речи, стал себе воображать состояние своего внутреннего человека и осенившую меня милость Божию. И появились у меня слезы на глазах, и я был доволен, что он это приметил. Но он взглянул на меня с досадой и вскочил, пресекши свой разговор. Я обробел и спросил, не ко мне ли сказанное относилось; но он ничего не отвечал, показал мне ласковый вид, и после вдруг очутились мы в спальне моей, где стоит двойная кровать. Он лег на нее на край, и я будто пылал к нему желанием ласкаться и прилечь тут же. И он будто у меня спрашивает: „Скажите по правде, какое вы имеете главное пристрастие? Узнали ли вы его? Я думаю, что вы уже его узнали“. Я, смутившись сим вопросом, отвечал, что лень мое главное пристрастие. Он недоверчиво покачал головой. И я ему, еще более смутившись, отвечал, что я, хотя и живу с женою, по его совету, но не как муж жены своей. На это он возразил, что не должно жену лишать своей ласки, дал чувствовать, что в этом была моя обязанность. Но я отвечал, что я стыжусь этого, и вдруг всё скрылось. И я проснулся, и нашел в мыслях своих текст Св. Писания: Живот бе свет человеком, и свет во тме светит и тма его не объят . Лицо у Иосифа Алексеевича было моложавое и светлое. В этот день получил письмо от благодетеля, в котором он пишет об обязанностях супружества».
