Марк Ливий Друз Клавдиан

Марк Ливий Друз Клавдиан лат. Marcus Livius Drusus
претор Римской республики
50 год до н. э.
Рождение:	92 до н. э.(-092) Рим
Смерть:	42 до н. э.(-042) Рим
Род:	Юлии-Клавдии
Отец:	Аппий Клавдий
Супруга:	Альфидия
Дети:	1. Ливия Друзилла 2. Марк Ливий Друз Либон

Марк Ливий Друз Клавдиан (лат. Marcus Livius Drusus) (около 92 до н. э. — 42 до н. э.) — претор 50 года до н. э. Отец Ливии Друзиллы, жены императора Августа Октавиана.

Биография

Семья

Марк Ливий Друз Клавдиан, скорее всего, был сыном Аппия Клавдия. Он был усыновлён Марком Ливием Друзом. До усыновления звался Аппием Клавдием Пульхром. Мало что известно о его детстве, он вырос в Риме в семье трибуна Марка Ливия Друза. Марк женился на плебейке Альфидии, дочери римского магистрата Марка Альфидия Лурка. У них было двое детей:Ливия Друзилла и Марк Ливий Друз Либон.

В 42 году до н. э. Марк выдал Ливию замуж за Тиберия Клавдия Нерона; в этом браке Ливия родила Друза и будущего римского императора Тиберия.

Карьера

Клавдиан был назначен претором Рима в 50 году до н. э. В год своего претуры, Марк был начальником суда, в котором рассматривались нарушения закона Lex Scantinia. Lex Scantinia была введена во II веке до н. э. Известно, что Цицерон в 45 году до н. э. купил сады у Марка, которыми он владел в Риме.

Клавдиан был сторонником Римской республики и был среди тех, кто выступал против правления и диктатуры Гая Юлия Цезаря. Он стал сторонником Брута и Кассия и присоединился к ним в войне против Октавиана и Марка Антония. Друз сражался в битве при Филиппах в Греции в 42 году до н. э. Когда Брут и Кассий были разбиты, Марк убил себя в своей палатке, чтобы не стать пленником цезарианцев.

Литература

• [quod.lib.umich.edu/m/moa/ACL3129.0001.001/1094?rgn=full+text;view=image Марк Ливий Друз Клавдиан] (англ.). — в Smith's Dictionary of Greek and Roman Biography and Mythology.

Отрывок, характеризующий Марк Ливий Друз Клавдиан

– Напиши брату, чтоб подождал, пока умру… Не долго – скоро развяжу…
Княжна хотела возразить что то, но отец не допустил ее, и стал всё более и более возвышать голос.
– Женись, женись, голубчик… Родство хорошее!… Умные люди, а? Богатые, а? Да. Хороша мачеха у Николушки будет! Напиши ты ему, что пускай женится хоть завтра. Мачеха Николушки будет – она, а я на Бурьенке женюсь!… Ха, ха, ха, и ему чтоб без мачехи не быть! Только одно, в моем доме больше баб не нужно; пускай женится, сам по себе живет. Может, и ты к нему переедешь? – обратился он к княжне Марье: – с Богом, по морозцу, по морозцу… по морозцу!…
После этой вспышки, князь не говорил больше ни разу об этом деле. Но сдержанная досада за малодушие сына выразилась в отношениях отца с дочерью. К прежним предлогам насмешек прибавился еще новый – разговор о мачехе и любезности к m lle Bourienne.
– Отчего же мне на ней не жениться? – говорил он дочери. – Славная княгиня будет! – И в последнее время, к недоуменью и удивлению своему, княжна Марья стала замечать, что отец ее действительно начинал больше и больше приближать к себе француженку. Княжна Марья написала князю Андрею о том, как отец принял его письмо; но утешала брата, подавая надежду примирить отца с этою мыслью.
Николушка и его воспитание, Andre и религия были утешениями и радостями княжны Марьи; но кроме того, так как каждому человеку нужны свои личные надежды, у княжны Марьи была в самой глубокой тайне ее души скрытая мечта и надежда, доставлявшая ей главное утешение в ее жизни. Утешительную эту мечту и надежду дали ей божьи люди – юродивые и странники, посещавшие ее тайно от князя. Чем больше жила княжна Марья, чем больше испытывала она жизнь и наблюдала ее, тем более удивляла ее близорукость людей, ищущих здесь на земле наслаждений и счастия; трудящихся, страдающих, борющихся и делающих зло друг другу, для достижения этого невозможного, призрачного и порочного счастия. «Князь Андрей любил жену, она умерла, ему мало этого, он хочет связать свое счастие с другой женщиной. Отец не хочет этого, потому что желает для Андрея более знатного и богатого супружества. И все они борются и страдают, и мучают, и портят свою душу, свою вечную душу, для достижения благ, которым срок есть мгновенье. Мало того, что мы сами знаем это, – Христос, сын Бога сошел на землю и сказал нам, что эта жизнь есть мгновенная жизнь, испытание, а мы всё держимся за нее и думаем в ней найти счастье. Как никто не понял этого? – думала княжна Марья. Никто кроме этих презренных божьих людей, которые с сумками за плечами приходят ко мне с заднего крыльца, боясь попасться на глаза князю, и не для того, чтобы не пострадать от него, а для того, чтобы его не ввести в грех. Оставить семью, родину, все заботы о мирских благах для того, чтобы не прилепляясь ни к чему, ходить в посконном рубище, под чужим именем с места на место, не делая вреда людям, и молясь за них, молясь и за тех, которые гонят, и за тех, которые покровительствуют: выше этой истины и жизни нет истины и жизни!»