Линкус, Марк
| Марк Линкус Mark Linkous | |
 Марк Линкус в 1992 году | |
| Основная информация | |
|---|---|
| Имя при рождении |
Фредерик Марк Линкус (англ. Frederick Mark Linkous) |
| Дата рождения | |
| Место рождения | |
| Дата смерти | |
| Место смерти | |
| Страна | |
| Профессии | |
| Инструменты | |
| Жанры |
Lo-Fi, рок, фолк, альт-кантри, блюграсс |
| Коллективы |
Sparklehorse |
| Сотрудничество | |
| Лейблы |
Capitol Records |
Марк Линкус (англ. Mark Linkous; 9 сентября 1962 — 6 марта 2010) — американский музыкант и автор-исполнитель, более всего известный как лидер «Sparklehorse». Линкус родом из Виргинии, в последнее время жил в Северной Каролине. В городе Хэйсвилль ему принадлежала студия Static King. В своей семье Марк Линкус — единственный, кто не работал шахтёром.
Содержание
Биография
В 1980-х Линкус стал сооснователем инди-группы «Dancing Hoods». После распада коллектива он продолжил писать песни (например, «Sick of Goodbyes», которая появилась на втором альбоме группы «Cracker»). В 1995-м Линкус основал «Sparklehorse», группу, с тех пор издавшую четыре пластинки.
Трагедия 1996 г.
В 1996-м, во время совместного турне «Sparklehorse» и «Radiohead» по Европе, у Линкуса случилась передозировка смесью из антидепрессантов, валиума, алкоголя и героина, принятой им в номере лондонского отеля[1]. Линкус пребывал в бессознательном состоянии, с подогнутыми под себя ногами, в течение 14 часов, и критическая концентрация калия в крови на несколько минут вызвала у него остановку сердца. Последовавшие операции едва не привели к ампутации обеих ног и приковали Линкуса к инвалидной коляске на шесть месяцев. Музыкант проходил лечение в лондонском госпитале Святой Марии.
Творческая активность
Последним альбомом «Sparklehorse» стал «Dreamt for Light Years in the Belly of a Mountain», выпущенный в сентябре 2006-го года. В 2009 году музыкант работал над совместной пластинкой с Danger Mouse, которая называлась Dark Night Of The Soul.[1].
Карьера продюсера
Помимо сочинения собственной музыки, Линкус также стал продюсером и руководил записью таких пластинок, как «A Camp», сольной работы Нины Перссон, и «Fear Yourself» Дэниела Джонстона. Линкус является одним из самых горячих поклонников Джонстона, музыканта, страдающего биполярным аффективным расстройством. В 2004-м Линкус курировал и продюсировал «The Late Great Daniel Johnston: Discovered Covered», трибьют-альбом Джонстону, в записи которого принимали участие Beck, Death Cab for Cutie, Вик Чеснатт, Том Уэйтс и Bright Eyes. На диске также присутствует совместная работа Sparklehorse и The Flaming Lips — «Go».
Смерть
В возрасте 47 лет Марк Линкус покончил с собой. Он выстрелил себе в сердце из винтовки в субботу, 6 марта, в городе Ноксвилл, штат Теннесси. В этот же день на официальном сайте «Sparklehorse» появилась новость от родственников лидера группы:
С большой печалью сообщаем о том, что наш дорогой друг и член семьи, Марк Линкус, лишил себя жизни. Мы благодарны ему за то время, которое он провел с нами, и он навсегда останется в наших сердцах. Пусть его путешествие будет мирным, счастливым и свободным. Есть рай и там есть звезда для тебя[2].
Смотреть также
Напишите отзыв о статье "Линкус, Марк"
Примечания
Отрывок, характеризующий Линкус, Марк
Наполеон, представляющийся нам руководителем всего этого движения (как диким представлялась фигура, вырезанная на носу корабля, силою, руководящею корабль), Наполеон во все это время своей деятельности был подобен ребенку, который, держась за тесемочки, привязанные внутри кареты, воображает, что он правит.6 го октября, рано утром, Пьер вышел из балагана и, вернувшись назад, остановился у двери, играя с длинной, на коротких кривых ножках, лиловой собачонкой, вертевшейся около него. Собачонка эта жила у них в балагане, ночуя с Каратаевым, но иногда ходила куда то в город и опять возвращалась. Она, вероятно, никогда никому не принадлежала, и теперь она была ничья и не имела никакого названия. Французы звали ее Азор, солдат сказочник звал ее Фемгалкой, Каратаев и другие звали ее Серый, иногда Вислый. Непринадлежание ее никому и отсутствие имени и даже породы, даже определенного цвета, казалось, нисколько не затрудняло лиловую собачонку. Пушной хвост панашем твердо и кругло стоял кверху, кривые ноги служили ей так хорошо, что часто она, как бы пренебрегая употреблением всех четырех ног, поднимала грациозно одну заднюю и очень ловко и скоро бежала на трех лапах. Все для нее было предметом удовольствия. То, взвизгивая от радости, она валялась на спине, то грелась на солнце с задумчивым и значительным видом, то резвилась, играя с щепкой или соломинкой.
Одеяние Пьера теперь состояло из грязной продранной рубашки, единственном остатке его прежнего платья, солдатских порток, завязанных для тепла веревочками на щиколках по совету Каратаева, из кафтана и мужицкой шапки. Пьер очень изменился физически в это время. Он не казался уже толст, хотя и имел все тот же вид крупности и силы, наследственной в их породе. Борода и усы обросли нижнюю часть лица; отросшие, спутанные волосы на голове, наполненные вшами, курчавились теперь шапкою. Выражение глаз было твердое, спокойное и оживленно готовое, такое, какого никогда не имел прежде взгляд Пьера. Прежняя его распущенность, выражавшаяся и во взгляде, заменилась теперь энергической, готовой на деятельность и отпор – подобранностью. Ноги его были босые.
Пьер смотрел то вниз по полю, по которому в нынешнее утро разъездились повозки и верховые, то вдаль за реку, то на собачонку, притворявшуюся, что она не на шутку хочет укусить его, то на свои босые ноги, которые он с удовольствием переставлял в различные положения, пошевеливая грязными, толстыми, большими пальцами. И всякий раз, как он взглядывал на свои босые ноги, на лице его пробегала улыбка оживления и самодовольства. Вид этих босых ног напоминал ему все то, что он пережил и понял за это время, и воспоминание это было ему приятно.
Погода уже несколько дней стояла тихая, ясная, с легкими заморозками по утрам – так называемое бабье лето.
В воздухе, на солнце, было тепло, и тепло это с крепительной свежестью утреннего заморозка, еще чувствовавшегося в воздухе, было особенно приятно.
На всем, и на дальних и на ближних предметах, лежал тот волшебно хрустальный блеск, который бывает только в эту пору осени. Вдалеке виднелись Воробьевы горы, с деревнею, церковью и большим белым домом. И оголенные деревья, и песок, и камни, и крыши домов, и зеленый шпиль церкви, и углы дальнего белого дома – все это неестественно отчетливо, тончайшими линиями вырезалось в прозрачном воздухе. Вблизи виднелись знакомые развалины полуобгорелого барского дома, занимаемого французами, с темно зелеными еще кустами сирени, росшими по ограде. И даже этот разваленный и загаженный дом, отталкивающий своим безобразием в пасмурную погоду, теперь, в ярком, неподвижном блеске, казался чем то успокоительно прекрасным.
Французский капрал, по домашнему расстегнутый, в колпаке, с коротенькой трубкой в зубах, вышел из за угла балагана и, дружески подмигнув, подошел к Пьеру.
