Мартинон, Жан
| Жан Мартинон фр. Jean Martinon | |
| Дата рождения | |
|---|---|
| Место рождения | |
| Дата смерти | |
| Место смерти | |
| Страна | |
Жан Мартинон (фр. Jean Martinon; 10 января 1910, Лион — 1 марта 1976, Париж) — французский дирижёр и композитор.
Учился в Париже у Альбера Русселя (композиция) и Шарля Мюнша (дирижирование). Во время Второй мировой войны был арестован и заключён в тюрьму, в тюрьме написал, в частности, «Песню узников» (фр. Chant des captifs).
В 1946 году возглавил оркестр филармонии Бордо. В дальнейшем был художественным руководителем и главным дирижёром таких коллективов, как Израильский филармонический оркестр (1957—1959), оркестр Ламурё (1957—1961), Чикагский симфонический оркестр (1963—1968), Национальный оркестр Франции (1968—1973), Гаагский филармонический оркестр (1975—1976). Наибольший интерес как дирижёр проявлял к французской и русской музыке начала XX века, а также к творчеству Густава Малера.
В творческом наследии Мартинона-композитора центральное место занимают его концерты для скрипки и виолончели с оркестром, впервые исполненные соответственно Генриком Шерингом и Пьером Фурнье, оратория «Нарцисс Саронский, или Песнь Песней» (фр. Le Lis de Saron ou le Cantique des Cantiques; 1952), Четвёртая симфония (1965).
|
Это заготовка статьи о композиторе. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
|
Это заготовка статьи о дирижёре. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи по музыке желательно?:
|
Напишите отзыв о статье "Мартинон, Жан"
Отрывок, характеризующий Мартинон, Жан
– Чего? – рассеянно отвечал старик.– Тит! Ступай молотить.
– Э, дурак, тьфу! – сердито плюнув, сказал старик. Прошло несколько времени молчаливого движения, и повторилась опять та же шутка.
В пятом часу вечера сражение было проиграно на всех пунктах. Более ста орудий находилось уже во власти французов.
Пржебышевский с своим корпусом положил оружие. Другие колонны, растеряв около половины людей, отступали расстроенными, перемешанными толпами.
Остатки войск Ланжерона и Дохтурова, смешавшись, теснились около прудов на плотинах и берегах у деревни Аугеста.
В 6 м часу только у плотины Аугеста еще слышалась жаркая канонада одних французов, выстроивших многочисленные батареи на спуске Праценских высот и бивших по нашим отступающим войскам.
В арьергарде Дохтуров и другие, собирая батальоны, отстреливались от французской кавалерии, преследовавшей наших. Начинало смеркаться. На узкой плотине Аугеста, на которой столько лет мирно сиживал в колпаке старичок мельник с удочками, в то время как внук его, засучив рукава рубашки, перебирал в лейке серебряную трепещущую рыбу; на этой плотине, по которой столько лет мирно проезжали на своих парных возах, нагруженных пшеницей, в мохнатых шапках и синих куртках моравы и, запыленные мукой, с белыми возами уезжали по той же плотине, – на этой узкой плотине теперь между фурами и пушками, под лошадьми и между колес толпились обезображенные страхом смерти люди, давя друг друга, умирая, шагая через умирающих и убивая друг друга для того только, чтобы, пройдя несколько шагов, быть точно. так же убитыми.
Каждые десять секунд, нагнетая воздух, шлепало ядро или разрывалась граната в средине этой густой толпы, убивая и обрызгивая кровью тех, которые стояли близко. Долохов, раненый в руку, пешком с десятком солдат своей роты (он был уже офицер) и его полковой командир, верхом, представляли из себя остатки всего полка. Влекомые толпой, они втеснились во вход к плотине и, сжатые со всех сторон, остановились, потому что впереди упала лошадь под пушкой, и толпа вытаскивала ее. Одно ядро убило кого то сзади их, другое ударилось впереди и забрызгало кровью Долохова. Толпа отчаянно надвинулась, сжалась, тронулась несколько шагов и опять остановилась.
