Ван Бюрен, Мартин

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Мартин Ван Бюрен»)
Перейти к: навигация, поиск
Мартин Ван Бюрен
Martin Van Buren
8-й президент США
4 марта 1837 — 4 марта 1841
Вице-президент: Ричард Джонсон
Предшественник: Эндрю Джексон
Преемник: Уильям Гаррисон
8-й вице-президент США
4 марта 1833 — 4 марта 1837
Президент: Эндрю Джексон
Предшественник: должность вакантна
Джон Кэлхун
Преемник: Ричард Джонсон
Посол США в Великобритании
8 августа 1831 — 4 апреля 1832
Президент: Эндрю Джексон
Предшественник: Луис Маклейн
Преемник: Аарон Вэйл, и.о.
10-й Государственный секретарь США
28 марта 1829 — 23 мая 1831
Президент: Эндрю Джексон
Предшественник: Генри Клей
Преемник: Эдвард Ливингстон
9-й губернатор Нью-Йорка
1 января — 12 марта 1829 года
Вице-губернатор: Энос Труп
Предшественник: Морган Льюис
Преемник: Энос Труп
Сенатор от штата Нью-Йорк
4 марта 1821 — 20 декабря 1828
Предшественник: Натан Сэнфорд
Преемник: Чарльз Дадли
14-й Генеральный прокурор Нью-Йорка
17 февраля 1815 — 8 июля 1819
Губернатор: Дэниел Томпкинс
Джон Тайлер
Девитт Клинтон
Предшественник: Абрахам Ван Вечтен
Преемник: Томас Оукли
 
Вероисповедание: реформатство
Рождение: 5 декабря 1782(1782-12-05)
Киндерхук, штат Нью-Йорк, США
Смерть: 24 июля 1862(1862-07-24) (79 лет)
Киндерхук, штат Нью-Йорк, США
Место погребения: Реформированное кладбище Киндерхука
Отец: Абрахам Ван Бюрен
Мать: Мария Хус Ван Аллен
Супруга: Ханна Ван Бюрен
Партия: Демократическо-республиканская партия США
Демократическая партия США
Партия свободной земли США
 
Автограф:

Ма́ртин Ван Бю́рен (ван — часть фамилии; англ. Martin Van Buren, 5 декабря 1782, Киндерхук, штат Нью-Йорк24 июля 1862, Киндерхук, штат Нью-Йорк) — восьмой президент Соединённых Штатов Америки с 1837 по 1841 г.





Начало карьеры

Родился в 1782 году в нидерландской д. Киндерхук в штате Нью-Йорк в крестьянской семье. Его отец был содержателем таверны и рабовладельцем (в штате Нью-Йорк рабство было запрещено только в 1799 году). Ван Бюрен был единственным президентом США, чьим родным языком был не английский (а именно нидерландский). Кроме того, Ван Бюрен был первым президентом, родившимся в независимых США (а не в английских колониях).

В 1821 году Ван Бюрен стал сенатором от штата Нью-Йорк, представляя Демократическо-республиканскую партию. Здесь Ван Бюрен выступал против системы высоких пошлин, высказался за продажу или отдачу общегосударственных земель соответствующим штатам. В 1828 году он высказывался в поддержку генерала Джексона, за что тот, тотчас же после вступления в должность президента, назначил его государственным секретарём США, а спустя два года, для прекращения недоразумений, возникших в кабинете, послал в качестве посланника в Лондон. Сенат, однако, вскоре потребовал его возвращения, и в 1832 году демократическая партия выставила его кандидатом в вице-президенты при Джексоне, баллотировавшемся на второй срок. После победы Джексона на выборах Ван Бюрен стал вице-президентом США (1833—1837).

Президентство

В 1836 году Ван Бюрен избран преемником Джексона; соперниками его были Вебстер, Клей и Гаррисон. Вступил в должность в марте 1837. Первым делом Ван Бюрена было покончить с финансовыми затруднениями, достигшими в последние годы управления Джексона своего апогея. С этой целью он предложил окончательно отделить финансы государства от банков и устроить государственную казну в Вашингтоне и отделы её в провинциальных городах. Проект этот, однако, был решительно отвергнут, и популярность Ван Бюрена снизилась.

Поражение на выборах и неудачные попытки вернуть президентство

На президентских выборах в 1840 году победу одержал представитель вигов генерал Гаррисон. Кандидатура Ван Бюрена в 1844 г. тоже не имела успеха; президентом был избран демократ Джеймс Нокс Полк. Причиной этого было отчасти недоверие к нему со стороны рабовладельческих штатов, так как уже в 1841 г. Ван Бюрен решительно высказался против присоединения Техаса без согласия Мексики. Образовавшаяся в 1846 г. партия «Freesoilers», противников рабства, выбрала в 1848 г. своим кандидатом на президентское кресло Ван Бюрена. Однако после мексиканской войны громкая слава генерала Тейлора привлекла на его сторону массы всех политических направлений, и Ван Бюрен опять остался при меньшинстве голосов. С тех пор Ван Бюрен удалился от дел и провёл остаток жизни в своем имении, где и умер в 1862 г. Его единственный крупный литературный труд «Inquiry into the origin and course of political parties in the United States» («Исследование о происхождении политических партий в Соединённых Штатах и их курсах») (опубликован посмертно в 1867 году).

Последние годы

Осенью 1861 года экс-президент тяжело болел. Скончался он от бронхиальной астмы и проблем с сердцем в родном Киндерхуке 24 июля 1862 года. Он сам, его супруга Ханна, его родители и сын похоронены вместе с ним там же.

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).
Предшественник:
Эндрю Джексон
Президент США
1837-1841
Преемник:
Уильям Гаррисон

Напишите отзыв о статье "Ван Бюрен, Мартин"

Отрывок, характеризующий Ван Бюрен, Мартин

– Какое понятие вы имеете о франк масонстве?
– Я подразумеваю, что франк масонство есть fraterienité [братство]; и равенство людей с добродетельными целями, – сказал Пьер, стыдясь по мере того, как он говорил, несоответственности своих слов с торжественностью минуты. Я подразумеваю…
– Хорошо, – сказал ритор поспешно, видимо вполне удовлетворенный этим ответом. – Искали ли вы средств к достижению своей цели в религии?
– Нет, я считал ее несправедливою, и не следовал ей, – сказал Пьер так тихо, что ритор не расслышал его и спросил, что он говорит. – Я был атеистом, – отвечал Пьер.
– Вы ищете истины для того, чтобы следовать в жизни ее законам; следовательно, вы ищете премудрости и добродетели, не так ли? – сказал ритор после минутного молчания.
– Да, да, – подтвердил Пьер.
Ритор прокашлялся, сложил на груди руки в перчатках и начал говорить:
– Теперь я должен открыть вам главную цель нашего ордена, – сказал он, – и ежели цель эта совпадает с вашею, то вы с пользою вступите в наше братство. Первая главнейшая цель и купно основание нашего ордена, на котором он утвержден, и которого никакая сила человеческая не может низвергнуть, есть сохранение и предание потомству некоего важного таинства… от самых древнейших веков и даже от первого человека до нас дошедшего, от которого таинства, может быть, зависит судьба рода человеческого. Но так как сие таинство такого свойства, что никто не может его знать и им пользоваться, если долговременным и прилежным очищением самого себя не приуготовлен, то не всяк может надеяться скоро обрести его. Поэтому мы имеем вторую цель, которая состоит в том, чтобы приуготовлять наших членов, сколько возможно, исправлять их сердце, очищать и просвещать их разум теми средствами, которые нам преданием открыты от мужей, потрудившихся в искании сего таинства, и тем учинять их способными к восприятию оного. Очищая и исправляя наших членов, мы стараемся в третьих исправлять и весь человеческий род, предлагая ему в членах наших пример благочестия и добродетели, и тем стараемся всеми силами противоборствовать злу, царствующему в мире. Подумайте об этом, и я опять приду к вам, – сказал он и вышел из комнаты.
– Противоборствовать злу, царствующему в мире… – повторил Пьер, и ему представилась его будущая деятельность на этом поприще. Ему представлялись такие же люди, каким он был сам две недели тому назад, и он мысленно обращал к ним поучительно наставническую речь. Он представлял себе порочных и несчастных людей, которым он помогал словом и делом; представлял себе угнетателей, от которых он спасал их жертвы. Из трех поименованных ритором целей, эта последняя – исправление рода человеческого, особенно близка была Пьеру. Некое важное таинство, о котором упомянул ритор, хотя и подстрекало его любопытство, не представлялось ему существенным; а вторая цель, очищение и исправление себя, мало занимала его, потому что он в эту минуту с наслаждением чувствовал себя уже вполне исправленным от прежних пороков и готовым только на одно доброе.
Через полчаса вернулся ритор передать ищущему те семь добродетелей, соответствующие семи ступеням храма Соломона, которые должен был воспитывать в себе каждый масон. Добродетели эти были: 1) скромность , соблюдение тайны ордена, 2) повиновение высшим чинам ордена, 3) добронравие, 4) любовь к человечеству, 5) мужество, 6) щедрость и 7) любовь к смерти.
– В седьмых старайтесь, – сказал ритор, – частым помышлением о смерти довести себя до того, чтобы она не казалась вам более страшным врагом, но другом… который освобождает от бедственной сей жизни в трудах добродетели томившуюся душу, для введения ее в место награды и успокоения.
«Да, это должно быть так», – думал Пьер, когда после этих слов ритор снова ушел от него, оставляя его уединенному размышлению. «Это должно быть так, но я еще так слаб, что люблю свою жизнь, которой смысл только теперь по немногу открывается мне». Но остальные пять добродетелей, которые перебирая по пальцам вспомнил Пьер, он чувствовал в душе своей: и мужество , и щедрость , и добронравие , и любовь к человечеству , и в особенности повиновение , которое даже не представлялось ему добродетелью, а счастьем. (Ему так радостно было теперь избавиться от своего произвола и подчинить свою волю тому и тем, которые знали несомненную истину.) Седьмую добродетель Пьер забыл и никак не мог вспомнить ее.
В третий раз ритор вернулся скорее и спросил Пьера, всё ли он тверд в своем намерении, и решается ли подвергнуть себя всему, что от него потребуется.
– Я готов на всё, – сказал Пьер.
– Еще должен вам сообщить, – сказал ритор, – что орден наш учение свое преподает не словами токмо, но иными средствами, которые на истинного искателя мудрости и добродетели действуют, может быть, сильнее, нежели словесные токмо объяснения. Сия храмина убранством своим, которое вы видите, уже должна была изъяснить вашему сердцу, ежели оно искренно, более нежели слова; вы увидите, может быть, и при дальнейшем вашем принятии подобный образ изъяснения. Орден наш подражает древним обществам, которые открывали свое учение иероглифами. Иероглиф, – сказал ритор, – есть наименование какой нибудь неподверженной чувствам вещи, которая содержит в себе качества, подобные изобразуемой.
Пьер знал очень хорошо, что такое иероглиф, но не смел говорить. Он молча слушал ритора, по всему чувствуя, что тотчас начнутся испытанья.
– Ежели вы тверды, то я должен приступить к введению вас, – говорил ритор, ближе подходя к Пьеру. – В знак щедрости прошу вас отдать мне все драгоценные вещи.
– Но я с собою ничего не имею, – сказал Пьер, полагавший, что от него требуют выдачи всего, что он имеет.
– То, что на вас есть: часы, деньги, кольца…
Пьер поспешно достал кошелек, часы, и долго не мог снять с жирного пальца обручальное кольцо. Когда это было сделано, масон сказал:
– В знак повиновенья прошу вас раздеться. – Пьер снял фрак, жилет и левый сапог по указанию ритора. Масон открыл рубашку на его левой груди, и, нагнувшись, поднял его штанину на левой ноге выше колена. Пьер поспешно хотел снять и правый сапог и засучить панталоны, чтобы избавить от этого труда незнакомого ему человека, но масон сказал ему, что этого не нужно – и подал ему туфлю на левую ногу. С детской улыбкой стыдливости, сомнения и насмешки над самим собою, которая против его воли выступала на лицо, Пьер стоял, опустив руки и расставив ноги, перед братом ритором, ожидая его новых приказаний.
– И наконец, в знак чистосердечия, я прошу вас открыть мне главное ваше пристрастие, – сказал он.
– Мое пристрастие! У меня их было так много, – сказал Пьер.
– То пристрастие, которое более всех других заставляло вас колебаться на пути добродетели, – сказал масон.
Пьер помолчал, отыскивая.
«Вино? Объедение? Праздность? Леность? Горячность? Злоба? Женщины?» Перебирал он свои пороки, мысленно взвешивая их и не зная которому отдать преимущество.
– Женщины, – сказал тихим, чуть слышным голосом Пьер. Масон не шевелился и не говорил долго после этого ответа. Наконец он подвинулся к Пьеру, взял лежавший на столе платок и опять завязал ему глаза.
– Последний раз говорю вам: обратите всё ваше внимание на самого себя, наложите цепи на свои чувства и ищите блаженства не в страстях, а в своем сердце. Источник блаженства не вне, а внутри нас…