Мартин V

Мартин V Martinus PP. V<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
206-й папа римский
11 ноября 1417 — 20 февраля 1431
Коронация:	21 ноября 1417
Церковь:	Римско-католическая церковь
Предшественник:	Григорий XII
Преемник:	Евгений IV
Имя при рождении:	Оддоне Колонна
Оригинал имени при рождении:	Oddone Colonna
Рождение:	1368(1368) Дженаццано, Папская область
Смерть:	20 февраля 1431(1431-02-20) Рим
Принятие священного сана:	1417
Епископская хиротония:	1417
Кардинал с:	1405
Мартин V на Викискладе

Мартин V (лат. Martinus PP. V), в миру — Оддоне Колонна (итал. Oddone Colonna; 1368 — 20 февраля 1431) — папа римский с 11 ноября 1417 года.

Ранние годы

Оддоне Колонна родился в 1368 году в Дженеццано (около Рима) в семье Агапито Колонна и Катерины Конти. Он принадлежал к одному из самых старых и известных родов Рима. Его брат Джордано стал князем Салерно и герцогом Венозы, а сестра Паола — княжной Пьомбино между 1441 и 1445 годами.

Оддоне, скорее всего, учился в университете Перуджи. В 1405 году он был возведён Иннокентием VII в сан кардинала-диакона Сан-Джорджио-ин-Велабро. В 1409 году он принимал участие в Совете в Пизе и был одним из сторонников антипапы Александра V. Позже он подтвердил свою верность преемнику Александра, Иоанну XXIII, от которого его семья получила ряд привилегий. Папа Григорий XII отлучил Оддоне от церкви за приверженность Иоанну. Оддоне был в свите Иоанна XXIII на Совете в Констанце и последовал за ним в изгнание. Однако позже он вернулся в Констанцу и принял участие в процессе, приведшем к низложению Иоанна XXIII.

Папство

6 ноября 1416 года участники Констанцского собора в лице 23 кардиналов и 30 представителей «христианских наций» — Германии, Англии, Испании, Франции и Италии (Польша была причислена к германской нации) — единогласно избрали папой сорокадевятилетнего кардинала Колонну. Новоизбранный папа, не имевший высших посвящений, в течение трёх дней был посвящён последовательно в дьяконы, священники, епископы, что было необходимо для обладателя верховной власти в церкви. После торжественной коронации, не ожидая закрытия собора, Мартин V поспешил в Италию.

Но дорога в Рим заняла у него три года. Свободное вступление в Рим нужно было выкупить у Иоанны II, королевы Неаполя, которая долго торговалась, и самозваного кондотьера Браччио да Монтоне, который, пользуясь хаосом, захватил власть в папском государстве. Сам въезд Мартина V в Вечный город не носил триумфального характера: разрушенные дома, пустующие дворцы и разграбленные соборы свидетельствовали о глубоком упадке покинутой папами столицы христианства. Мартин V энергично взялся за восстановление города. Он очень сдержанно относился к решениям завершавшегося Констанцского собора.

В 1419—1420 годах Мартин завязал дипломатические контакты с византийским императором Мануилом II, который искал помощи в противостоянии османской угрозе. Папа 12 июля 1420 года пообещал индульгенцию всем, кто будет вносить вклады в будущий крестовый поход против турок.

Сразу же после избрания Мартина V соборные отцы заключили с разными государствами ряд договоров, которые призваны были регулировать внутренние отношения между церковной иерархией и светской властью. Эти договоры никогда не были официально ратифицированы папством. Мартин V высказывал возражения и по поводу тех решений собора, которые ясно провозглашали верховенство собора над властью папы и требовали регулярных созывов последующих соборов. Когда в соответствии с постановлением Констанцского собора епископы в 1423 году вновь съехались в Павию, Мартин V прервал их совещание под предлогом эпидемии, которая вспыхнула в этом районе. На следующий собор, в Сиене, собрались лишь несколько епископов, что дало возможность папе отложить его. Папа назначил новый срок созыва собора на 1431 год. Этот собор должен был проходить в Базеле. До открытия его Мартин V не дожил. Он умер, разбитый параличом. Погребён в Латеранском соборе.

Мартин V и рабство

Рабство было обычным явлением в Европе, Африке и Азии во время правления Мартина. В XV веке настроения в Европе все чаще обращались против порабощения христиан, и Церковь осудила такую практику, но это не распространялось на иноверцев.

По мнению историка Кита Бертона, Мартин санкционировал крестовый поход против Африки в 1418 году, и это, в сочетании с более поздней буллой (1441), санкционировало португальскую торговлю африканскими рабами. В марте 1425 была издана булла, которая угрожала отлучением каждому христианскому работорговцу. В июне 1425 году Мартин предал анафеме тех, кто продавал рабов-христиан мусульманам. Это только усилило торговлю африканскими рабами. Так, Генрих Мореплаватель подарил папе десять чернокожих рабов. Мартин поддержал колониальную экспансию.

Литература

• Корелин М. С.,. Мартин, римские папы // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Chisholm, Hugh, ed. (1911). Encyclopædia Britannica (11th ed.). Cambridge University Press.
• Setton, Kenneth M. (1978). The Papacy and the Levant. DIANE Publishing. ISBN 0-87169-127-2. Review
• Davis, David Brion (1988). The problem of slavery in Western culture. Oxford University Press US. ISBN 0-19-505639-6.

Отрывок, характеризующий Мартин V

И Денисов отъехал к остановившейся недалеко от Ростова группе: полкового командира, Несвицкого, Жеркова и свитского офицера.
«Однако, кажется, никто не заметил», думал про себя Ростов. И действительно, никто ничего не заметил, потому что каждому было знакомо то чувство, которое испытал в первый раз необстреленный юнкер.
– Вот вам реляция и будет, – сказал Жерков, – глядишь, и меня в подпоручики произведут.
– Доложите князу, что я мост зажигал, – сказал полковник торжественно и весело.
– А коли про потерю спросят?
– Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал , – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал .


Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.
28 го октября Кутузов с армией перешел на левый берег Дуная и в первый раз остановился, положив Дунай между собой и главными силами французов. 30 го он атаковал находившуюся на левом берегу Дуная дивизию Мортье и разбил ее. В этом деле в первый раз взяты трофеи: знамя, орудия и два неприятельские генерала. В первый раз после двухнедельного отступления русские войска остановились и после борьбы не только удержали поле сражения, но прогнали французов. Несмотря на то, что войска были раздеты, изнурены, на одну треть ослаблены отсталыми, ранеными, убитыми и больными; несмотря на то, что на той стороне Дуная были оставлены больные и раненые с письмом Кутузова, поручавшим их человеколюбию неприятеля; несмотря на то, что большие госпитали и дома в Кремсе, обращенные в лазареты, не могли уже вмещать в себе всех больных и раненых, – несмотря на всё это, остановка при Кремсе и победа над Мортье значительно подняли дух войска. Во всей армии и в главной квартире ходили самые радостные, хотя и несправедливые слухи о мнимом приближении колонн из России, о какой то победе, одержанной австрийцами, и об отступлении испуганного Бонапарта.
Князь Андрей находился во время сражения при убитом в этом деле австрийском генерале Шмите. Под ним была ранена лошадь, и сам он был слегка оцарапан в руку пулей. В знак особой милости главнокомандующего он был послан с известием об этой победе к австрийскому двору, находившемуся уже не в Вене, которой угрожали французские войска, а в Брюнне. В ночь сражения, взволнованный, но не усталый(несмотря на свое несильное на вид сложение, князь Андрей мог переносить физическую усталость гораздо лучше самых сильных людей), верхом приехав с донесением от Дохтурова в Кремс к Кутузову, князь Андрей был в ту же ночь отправлен курьером в Брюнн. Отправление курьером, кроме наград, означало важный шаг к повышению.
Ночь была темная, звездная; дорога чернелась между белевшим снегом, выпавшим накануне, в день сражения. То перебирая впечатления прошедшего сражения, то радостно воображая впечатление, которое он произведет известием о победе, вспоминая проводы главнокомандующего и товарищей, князь Андрей скакал в почтовой бричке, испытывая чувство человека, долго ждавшего и, наконец, достигшего начала желаемого счастия. Как скоро он закрывал глаза, в ушах его раздавалась пальба ружей и орудий, которая сливалась со стуком колес и впечатлением победы. То ему начинало представляться, что русские бегут, что он сам убит; но он поспешно просыпался, со счастием как будто вновь узнавал, что ничего этого не было, и что, напротив, французы бежали. Он снова вспоминал все подробности победы, свое спокойное мужество во время сражения и, успокоившись, задремывал… После темной звездной ночи наступило яркое, веселое утро. Снег таял на солнце, лошади быстро скакали, и безразлично вправе и влеве проходили новые разнообразные леса, поля, деревни.
На одной из станций он обогнал обоз русских раненых. Русский офицер, ведший транспорт, развалясь на передней телеге, что то кричал, ругая грубыми словами солдата. В длинных немецких форшпанах тряслось по каменистой дороге по шести и более бледных, перевязанных и грязных раненых. Некоторые из них говорили (он слышал русский говор), другие ели хлеб, самые тяжелые молча, с кротким и болезненным детским участием, смотрели на скачущего мимо их курьера.
Князь Андрей велел остановиться и спросил у солдата, в каком деле ранены. «Позавчера на Дунаю», отвечал солдат. Князь Андрей достал кошелек и дал солдату три золотых.
– На всех, – прибавил он, обращаясь к подошедшему офицеру. – Поправляйтесь, ребята, – обратился он к солдатам, – еще дела много.
– Что, г. адъютант, какие новости? – спросил офицер, видимо желая разговориться.
– Хорошие! Вперед, – крикнул он ямщику и поскакал далее.