Мартиросян, Саркис Согомонович

Саркис Согомонович Мартиросян
арм. Սարգիս Մարտիրոսյան
Дата рождения	21 сентября 1900(1900-09-21)
Место рождения	село Матраса, Шемахинский уезд, Бакинская губерния, Российская империя ныне Шемахинский район, Азербайджан
Дата смерти	15 февраля 1984(1984-02-15) (83 года)
Место смерти	Ереван
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	пехота
Годы службы	1920—1953
Звание
Награды и премии	Иностранные награды:

Сарки́с Согомо́нович Мартирося́н (арм. Սարգիս Մարտիրոսյան; 1900—1984) — советский военный деятель, командир 73-го стрелкового корпуса 52-й армии 1-го Украинского фронта, генерал-лейтенант.

Биография

Родился 21 сентября 1900 года в селе Матраса Шемахинского уезда Бакинской губернии, в семье священника. Армянин. Член ВКП(б) с 1925 года. Окончил сельскую школу и духовную семинарию.

Служил в Красной гвардии. В Красной Армии с 1920 года. Участник ражданской войны. Окончил курсы усовершенствования командного состава в 1925 и 1928 годах. Участвовал в операции по присоединению Западной Украины к СССР в 1939 году.

На фронтах Великой Отечественной войны с июня 1941 года. Командовал с 21 сентября 1941 года по 1 июля 1943 года 340-й стрелковой дивизией, затем корпусом. Воевал на Южном, Западном, Брянском, Воронежском, 1-м и 2-м Украинских фронтах. Принимал участие в оборонительных боях первого периода войны на Западной Украине, в битве под Москвой, в Острогожско-Россошанской операции, в Курской битве, в освобождении Украины, Ясско-Кишинёвской, Нижнее-Силезской, Берлинской и Пражской операциях.

73-й стрелковый корпус (52-я армия, 1-й Украинский фронт) под командованием генерал-майора Саркиса Согомоновича Мартиросяна отличился в Сандомирско-Силезской наступательной операции.

Подвиг

21 января 1945 года, прорвав оборону противника, корпус освободил польские города Хмельник (13 января), Велюнь (19 января), Ёльс (Олесница, 25 января) и к 28 января подошёл к городу Бреслау (Вроцлав), уничтожил большое количество боевой техники, солдат и офицеров противника.

За умелое командование корпусом, образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецко-фашистским захватчиками и проявленные при этом мужество и героизм указом Президиума Верховного Совета СССР от 29 мая 1945 года генерал-майору Мартиросяну Саркису Согомоновичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 6068).

После войны продолжал службу в армии. В 1947 году он окончил Высшие академические курсы при Военной академии Генерального штаба. С 1953 года генерал-лейтенант Саркис Согомонович Мартиросян — в запасе. Жил в столице Армянской ССР — городе Ереване. Скончался 15 февраля 1984 года.

Награждён четырьмя орденами Ленина, четырьмя орденами Красного Знамени, двумя орденами Суворова 2-й степени, медалями, иностранными наградами.

Память

Именем Героя названа улица в Киеве, где он был первым послевоенным начальником гарнизона города. В начале улицы ему установлена мемориальная доска.

Почётный гражданин городов Сумы, Велюнь, Вроцлав, Ереван.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=5450 Мартиросян, Саркис Согомонович]. Сайт «Герои Страны».

Отрывок, характеризующий Мартиросян, Саркис Согомонович

– Получил от князя Андрея нынче, – сказал он княжне Марье, – не читала?
– Нет, mon pere, [батюшка] – испуганно отвечала княжна. Она не могла читать письма, про получение которого она даже и не слышала.
– Он пишет про войну про эту, – сказал князь с той сделавшейся ему привычной, презрительной улыбкой, с которой он говорил всегда про настоящую войну.
– Должно быть, очень интересно, – сказал Десаль. – Князь в состоянии знать…
– Ах, очень интересно! – сказала m llе Bourienne.
– Подите принесите мне, – обратился старый князь к m llе Bourienne. – Вы знаете, на маленьком столе под пресс папье.
M lle Bourienne радостно вскочила.
– Ах нет, – нахмурившись, крикнул он. – Поди ты, Михаил Иваныч.
Михаил Иваныч встал и пошел в кабинет. Но только что он вышел, старый князь, беспокойно оглядывавшийся, бросил салфетку и пошел сам.
– Ничего то не умеют, все перепутают.
Пока он ходил, княжна Марья, Десаль, m lle Bourienne и даже Николушка молча переглядывались. Старый князь вернулся поспешным шагом, сопутствуемый Михаилом Иванычем, с письмом и планом, которые он, не давая никому читать во время обеда, положил подле себя.
Перейдя в гостиную, он передал письмо княжне Марье и, разложив пред собой план новой постройки, на который он устремил глаза, приказал ей читать вслух. Прочтя письмо, княжна Марья вопросительно взглянула на отца.
Он смотрел на план, очевидно, погруженный в свои мысли.
– Что вы об этом думаете, князь? – позволил себе Десаль обратиться с вопросом.
– Я! я!.. – как бы неприятно пробуждаясь, сказал князь, не спуская глаз с плана постройки.
– Весьма может быть, что театр войны так приблизится к нам…
– Ха ха ха! Театр войны! – сказал князь. – Я говорил и говорю, что театр войны есть Польша, и дальше Немана никогда не проникнет неприятель.
Десаль с удивлением посмотрел на князя, говорившего о Немане, когда неприятель был уже у Днепра; но княжна Марья, забывшая географическое положение Немана, думала, что то, что ее отец говорит, правда.
– При ростепели снегов потонут в болотах Польши. Они только могут не видеть, – проговорил князь, видимо, думая о кампании 1807 го года, бывшей, как казалось, так недавно. – Бенигсен должен был раньше вступить в Пруссию, дело приняло бы другой оборот…
– Но, князь, – робко сказал Десаль, – в письме говорится о Витебске…
– А, в письме, да… – недовольно проговорил князь, – да… да… – Лицо его приняло вдруг мрачное выражение. Он помолчал. – Да, он пишет, французы разбиты, при какой это реке?
Десаль опустил глаза.
– Князь ничего про это не пишет, – тихо сказал он.
– А разве не пишет? Ну, я сам не выдумал же. – Все долго молчали.
– Да… да… Ну, Михайла Иваныч, – вдруг сказал он, приподняв голову и указывая на план постройки, – расскажи, как ты это хочешь переделать…
Михаил Иваныч подошел к плану, и князь, поговорив с ним о плане новой постройки, сердито взглянув на княжну Марью и Десаля, ушел к себе.
Княжна Марья видела смущенный и удивленный взгляд Десаля, устремленный на ее отца, заметила его молчание и была поражена тем, что отец забыл письмо сына на столе в гостиной; но она боялась не только говорить и расспрашивать Десаля о причине его смущения и молчания, но боялась и думать об этом.
Ввечеру Михаил Иваныч, присланный от князя, пришел к княжне Марье за письмом князя Андрея, которое забыто было в гостиной. Княжна Марья подала письмо. Хотя ей это и неприятно было, она позволила себе спросить у Михаила Иваныча, что делает ее отец.
– Всё хлопочут, – с почтительно насмешливой улыбкой, которая заставила побледнеть княжну Марью, сказал Михаил Иваныч. – Очень беспокоятся насчет нового корпуса. Читали немножко, а теперь, – понизив голос, сказал Михаил Иваныч, – у бюра, должно, завещанием занялись. (В последнее время одно из любимых занятий князя было занятие над бумагами, которые должны были остаться после его смерти и которые он называл завещанием.)
– А Алпатыча посылают в Смоленск? – спросила княжна Марья.
– Как же с, уж он давно ждет.


Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.